Ни лучших, ни худших

«Смерть всегда забирает лучших!» – так утешали родственников погибших во все времена, не только после Великой Отечественной войны. Но именно тогда эта фраза стала особенно популярной, ведь жертв на той войне было больше всего. И близкие тех, кто был убит на фронте или умер от голода в блокадном Ленинграде, верили, что это действительно так. Верили, что все погибшие были самыми достойными людьми и что именно по этой причине они не вернулись с войны. Это помогало им пережить горе и хоть как-то смириться с потерей. 

Вот только рядом с ними были те, кто вернулся. Те, кто воевал рядом с погибшими, но выжил. Они тоже слышали слова о том, что «смерть забрала лучших». И в отличие от тех, кому эти слова были предназначены, выжившие делали из них логический вывод: если умирают самые лучшие, то они, не погибшие, не унесённые смертью, были худшими, недостойными. Ничего удивительного в том, что они приходили к этой мысли, нет. Человек и так всегда чувствует вину, если он остался в живых в опасной ситуации, а кто-то из находившихся рядом с ним погиб. Так бывало не только на той войне, так происходит во время любых несчастий. Но тогда вина ощущалась особенно сильно – очень уж много людей вернулось с фронта с этим чувством. И слова утешения, сказанные не им, сказанные с благими намерениями облегчить другим людям горе, усиливали это ощущение во много раз. Тем более что самих вернувшихся никто особо не утешал – считалось, что они и так должны быть счастливы, что остались в живых… 

А ещё слова о смерти, забирающей лучших людей, слышали те, кто не был на фронте и не видел ужасов вой-
ны. Многие из них тоже поверили в это и даже нашли логическое объяснение «разборчивости» смерти: погибали, по их мнению, только те, кто рвался в бой, а выживали прятавшиеся за их спинами. Нет, вернувшимся с войны никто не говорил этого прямым текстом, но они не могли не чувствовать такого отношения к себе. 

С таким чувством вины они пытались жить дальше – работали, заводили семьи, воспитывали детей. Но может ли быть счастливым человек, уверенный в том, что он хуже других? Большинство из них не смогли. Они не позволяли себе радоваться жизни и передавали своё чувство вины следующим поколениям, детям, а потом и внукам. 

Не по этой ли причине ветераны Великой Отечественной войны, хоть их и уважали на словах, жили вовсе не так хорошо, как они того заслуживали? Не потому ли тем, кто вернулся с фронта инвалидом, так легко запретили жить в Ленинграде, чтобы они своим видом не портили культурную столицу? А им даже в голову не пришло, что с ними поступают несправедливо. 

Отголоски того давнего чувства вины звучали в перестройку, когда ветераны умирали с голоду, оставшись без пенсий и без жилья, и никто даже не пытался им помочь. Они звучат до сих пор, когда немногие из доживших до наших дней участников той войны не могут добиться правды в конфликтах с чиновниками. Многие из них в глубине души всё ещё считают себя худшими. А большинство из нас, представителей младших поколений, не понимают, что выживают на войне по самым разным причинам. Кто-то бросается в атаку первым, получает ранение и потом до конца войны лежит в госпитале. А кому-то просто случайно везёт. И нет среди тех, кто защищает свою страну, ни лучших, ни худших. Их нет на любой войне, просто сейчас речь о Великой Отечественной… 

 

Наверное, это могли бы понять те, кто не вернулся с той войны. Они бы не согласились с тем, что смерть уносит только самых лучших, потому что умирали ради того, чтобы жили другие. Причём жили счастливо и радовались жизни. 

Татьяна Алексеева, заместитель редактора отдела социальных проблем