«Левша» имеет шансы остаться в истории

Одним из самых ярких театральных событий последнего времени в Петербурге стала мировая премьера оперы «Левша» выдающегося композитора Родиона Щедрина в Мариинском театре

Премьерой «Левши» театр продолжил многолетнюю традицию исполнения опусов живого классика, ибо его оперы «Очарованный странник», «Мёртвые души», балеты «Анна Каренина» и «Конёк-горбунок» давно стали неотъемлемой частью репертуара Мариинки. «НВ» уже опубликовало мнение о ней музыкального критика Гюляры Садых-заде (02.08.2013 г.). Сегодня – ещё один взгляд на постановку.

«Левша» написан специально для открытия второй сцены Мариинского театра и посвящён Валерию Гергиеву. Но в отличие от многих произведений, написанных по заказу и по поводу, «Левша» имеет все шансы остаться в истории мирового оперного театра как самобытное и неформальное сочинение.

Родион Щедрин показал не только своё высочайшее композиторское мастерство, которое в общем-то и доказывать никому не надо, но и поразил удивительной простотой и ясностью письма, какой-то просветлённой лаконичностью. Оркестровка оперы потрясает воображение – в спектакле использованы такие инструменты, как жалейка, домра, баян, свистулька, дудук, не говоря уже о клавесине, который сопровождает «английские» сцены.

Оркестр под управлением Валерия Гергиева приятно удивил – было ясно, что проведена кропотливая, серьёзная работа, ибо такой труднейший опус не сыграть, впервые встретившись на спектакле, – что, увы, стало традицией в Мариинском театре. Однако в этот раз оркестр показал высокий уровень и сыгранность, да и сам маэстро, по всей видимости, очень хорошо ознакомился с партитурой.

Богатейшая и очень трудная роль отдана хору (заметна особая любовь композитора к хорам вообще – это один из главных героев оперы), и надо сказать, что коллектив под руководством Андрея Петренко прекрасно справляется с поставленными задачами.

Разумеется, не поскупился композитор и на вокальные партии, необычайно технически усложнив их и сделав неприступными по тесситуре для певцов «среднего звена». Однако надо отдать должное солистам Мариинки – за редкими исключениями им оказались под силу вокальные и ритмические «подводные рифы». Приятно удивила молодая Кристина Алиева (Блоха), партия которой написана между второй и третьей октавой, то есть предельно высоко. Чуть ниже тесситурно расположена партия и первой разговорной женщины, но Екатерина Гончарова показала впечатляющее пианиссимо на «до» третьей октавы, что само по себе является признаком певческого мастерства.

Прекрасную вокальную форму и владение материалом продемонстрировали Эдуард Цанга (атаман Платов) и Андрей Спехов (Английский полшкипер), роли которых написаны на пределе голосовых возможностей. А вот Владимир Мороз, спевший сразу двух царей – Александра Первого и Николая Первого, увы, звучал совсем не по-царски – стёртый тембр, едва заметная, но качка.

В последнее время, посещая различные оперные театры, я ловил себя на мысли, что профессия «оперный режиссёр» себя уже изжила. Даже те, кто когда-то умел ставить и ставили интересно, занялись ширпотребными поделками на злобу дня и погоней за сиюминутной модой. Алексей Степанюк, маститый режиссёр, по какой-то причине не столь же «раскрученный», как некоторые его более молодые и менее талантливые коллеги, доказал, что есть ещё порох в пороховницах. Грамотно разведённые мизансцены, ни одного пустого и неоправданного жеста, предельно музыкально и при этом целиком следуя щедринско-лесковской иронии – вот лишь немногое из перечня заслуг режиссёра в этом спектакле.

Помогли ему в этом два замечательных профессионала – художник-постановщик Александр Орлов и художница по костюмам Ирина Чередникова, которые вместе создали стильный, театральный, яркий и вместе с тем современный сет, который работал на пользу певцам и самому спектаклю, а не служил помехой и заставлял отвлекаться на досадные мелочи.

К слову сказать, технические возможности новой сцены Мариинского театра поражают: декорация может двигаться вправо и влево, целиком уходить вниз или опускаться сверху. Впрочем, даже если бы художники создавали декорации для старого здания Мариинского театра, не сомневаюсь, что нашли бы не менее эффектное решение.

Англия остроумно показана двумя цветами – красным (знаменитые лондонские телефонные будки) и зелёным ковровым покрытием на полу. Забавно сделаны и костюмы – формы королевских гвардейцев с огромными чёрными меховыми шапками отданы женскому кордебалету – во втором действии стройные девушки предстают перед нами в видоизменённых костюмах: вроде бы форма наличествует, но уже с налётом кабаре. Костюм принцессы Шарлотты (Мария Максакова, которая вопреки обыкновению пела несколько лучше, чем обычно) является некоей пародией на канареечного цвета наряды и шляпки ныне здравствующей королевы Елизаветы II.

Россия же представлена в бело-синих, а ближе к финалу и чёрных тонах – бесконечная белоснежная, непролазная дорога с верстовыми столбами да маленьким, похожим на дачную веранду домиком Левши. Об исполнителе этой роли надо сказать особо. То, что певец-актёр он фантастический, мы убедились уже давно. Стоит назвать его блестящие актёрские работы в «Очарованном страннике», «Братьях Карамазовых», «Мистерии апостола Павла». Может быть, Щедрин писал партию Левши в расчёте на индивидуальность певца – об этом пока можно только гадать. Тем не менее главная роль легла на Попова идеально: запредельные по тесситуре верхние ноты на фортиссимо, и открытое народное пение, и заковыристая ритмически сцена шторма по дороге из Англии в Россию – со всем этим он справился как подлинный мастер.

Кстати, время Левшей на Руси миновало – в только что открытом здании там и сям вылезают дефекты в работе строителей и проектировщиков: зрительская часть оперного театра напоминает аляповато-помпезный дворец культуры 70-х годов прошлого века. В частности, кто-то сэкономил на достойной системе кондиционирования воздуха – в зале (а был, конечно, аншлаг!) стояла такая духота, что в нём – как и в избе у Левши – можно было «топор вешать».

Виктор Гордеев