Фильм нашей жизни
Сорок лет назад, 11 августа 1973 года, в 19.45 по Центральному телевидению СССР начался премьерный показ сериала «Семнадцать мгновений весны»
Прошло ровно 40 лет с того летнего вечера, когда на затерянном в Ладожском озере острове Коневец я, ленинградский школьник, уселся смотреть первую серию давно обещанного фильма про советских разведчиков. Это была суббота. Не скажу, что сюжет сразу захватил меня. Ведь о том, что штандартенфюрер СС Штирлиц был советским разведчиком Исаевым, я узнал только к концу первой серии. На следующий день была вторая серия, и снова – какое-то неторопливое, размеренное повествование. А главный герой и вовсе достал пистолет и выстрелил только в конце второй серии. В понедельник днём мы с мамой, собирая в лесу чернику, обсуждали причины того, что ожидаемый фильм с такими прекрасными актёрами нам не очень-то нравился… Кто же знал, что всего через несколько дней не только мы, но и вся страна – от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Сочи – не сможет уже оторваться от экрана, наблюдая за тем, как Вячеслав Тихонов выполняет задание Центра...
Так в нашу жизнь вошёл он, Максим Максимович Исаев, наш соотечественник, вымышленный герой, который оказался настолько реальным, что в это поверил даже Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. Впервые посмотрев фильм целиком в феврале 1981 года, он потребовал найти разведчика и наградить его за совершённый подвиг. Но это было уже потом, когда слава и громадная, нечеловеческая популярность сопровождала каждого, кто оказался причастен к созданию фильма Татьяны Лиозновой. 12 серий, показанных в самый, как принято нынче считать, мёртвый телесезон, перевернули не только наше представление о том, ЧТО может телевидение, но ещё и рассказали нам скрытую правду о самих себе. Ту правду, которую иногда на кухнях или где-нибудь в походе у костра многие думающие и мыслящие граждане нашей великой страны произносили вслух.
Штирлиц оказался экранным воплощением массового подсознания многих советских людей, понимающих несовершенство окружающей их действительности, но вынужденных в этой самой действительности жить, трудиться, существовать и мечтать о чём-то грандиозном и великом. Герой много молчал, думал, вглядывался в нас с экрана, а за кадром пронзительно точный по интонации голос Ефима Копеляна раскрывал нам ход его мыслей. Ни до, ни после «Мгновений» не было подобного слияния зрительской аудитории и героя. Мы чувствовали, как ему трудно и как ему одиноко, и так хотели, чтобы у него всё удалось. Как хотели и мечтали о том, что и мы сможем изменить свою жизнь к лучшему. Но очередная серия заканчивалась, и на следующее утро надо было отправляться на учёбу, службу или на завод.
Казалось, что режиссёр Татьяна Лиознова ничего особенного и не придумала, взявшись за экранизацию далеко не первого уже романа Юлиана Семёнова о приключениях советского разведчика Исаева (Владимирова). К тому времени уже существовала определённая традиция, как в кино рассказывать о подвигах разведчиков. Буквально рядом по времени были «Щит и меч» Владимира Басова и «Мёртвый сезон» Саввы Кулиша. И всё же сериал о Штирлице оказался фильмом особенным, хотя и проходящим по жанровому ведомству военного детектива.
Конечно, для тех, кто будет смотреть или смотрел его впервые, напряжённая интрига сохраняет свою силу до самых финальных сцен. И я помню, как, возвращаясь в Ленинград с летнего отдыха на Коневце, слышал, как в пригородном автобусе случайные попутчики обсуждали финал той серии, где Гельмут спасал радистку Кэт. А уж о том, как все замерли в финале 11-й серии с эпизодом на пограничной заставе, и говорить не приходится. До сих пор от этих воспоминаний холодок бежит вдоль позвоночника. Однако сейчас, когда прожита большая часть жизни, и прожита именно с этим фильмом, разошедшимся на цитаты и пословицы, понимаешь: Штирлиц нам всем продемонстрировал в кино желанную романтическую идею оставаться самим собою, то есть человеком, даже тогда, когда кажется, что будто бы всё против тебя. Даже эпизодические роли в этой картине запоминались навсегда. Вроде подвыпившей дамы в ночном баре («Но в любви я – Эйнштейн!») или генерала в вагоне, с болью и горечью говорящего о настоящем и будущем своей страны («Мне жаль немцев!»).
Время, конечно, корректирует нынче наше восприятие любимой картины. Некоторые особо ретивые кинодеятели даже пытались её приукрасить в прямом и переносном смысле. Но их усилия оказались тщетными. Чёрно-белая фактура картинки, снятой оператором Петром Катаевым в начале 70-х годов прошлого уже века, для нас дороже любых современных компьютерных и цифровых наворотов, в том числе и по части раскраски. Мартиролог тех, кто уже ушёл в мир иной из блистательного состава команды «Мгновений», достаточно велик и печален. И от этого при каждом новом показе фильма ностальгическая грусть накрывает тебя с ещё большей силой. Ты вспоминаешь себя таким, когда впервые смотрел это великое кино и был романтическим юношей, а нынче смотришь его вновь, как в зеркале времени, и понимаешь, что сам-то фильм ничуть не изменился. Но изменился ты сам. Изменилась жизнь вокруг. Но и в ней осталось что-то настоящее, искреннее, твоё, родное, наше. Имя ему – сериал «Семнадцать мгновений весны».
Сергей Ильченко
Знаменитый телесериал: неизвестное и известное
Отложенная премьера
Мало кто помнит, что первоначально премьерный показ «Семнадцати мгновений весны» планировался по Центральному телевидению в конце мая 1973 года. Фильм был даже заявлен в газете «Радио. Телевидение». Однако именно в это время начался визит Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева в ФРГ, который имел важное политическое значение. В результате было принято соломоново решение: премьеру отложить. В газетах же было напечатано краткое анонимное информационное сообщение, гласившее о том, что ввиду улучшения советско-западногерманских отношений премьера сериала «Семнадцать мгновений весны» переносится. Будущую дату заранее более не объявляли.
Как показывали сериал
По принятой в те годы практике премьерных показов после того, как вечером накануне показывали очередную серию «Семнадцати мгновений весны», её повторяли на следующее утро. После первых двух серий, показанных 11 и 12 августа, расписание показа было изменено. По рабочим дням в августе с понедельника по пятницу показывали по одной серии в день, в субботу и воскресенье делали перерыв. А затем всё начиналось вновь с понедельника. Последнюю, 12-ю серию показали по Центральному телевидению в пятницу, 24 августа 1973 года.
Ввиду громадного успеха фильма его повторили ещё раз в декабре 1973 года. Третий показ состоялся в январе 1975 года. Четвёртый раз сериал показали в июле 1976 года.
Награды полученные и недоставшиеся
Группа создателей фильма была выдвинута на Государственную премию СССР в области литературы и искусства за 1973 год. Однако «Семнадцать мгновений весны» тогда остались без наград. «Реванш» состоялся в 1976 году, когда члены съёмочной группы картины были удостоены Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых. Её получили режиссёр Татьяна Лиознова, автор сценария Юлиан Семёнов, оператор Пётр Катаев, художник-постановщик Борис Дуленков, актёры Вячеслав Тихонов и Леонид Броневой.
На этом приключения с наградами для создателей фильма не закончились. В феврале 1981 года Л.И. Брежнев во время болезни попросил показать ему весь сериал целиком. Просьба была выполнена. Генсек так расчувствовался, что распорядился наградить государственными наградами наиболее отличившихся участников съёмочной группы. Так, Вячеславу Тихонову было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Режиссёра Татьяну Лиознову наградили орденом Октябрьской Революции. Этим же орденом наградили и Ростислава Плятта (пастор Шлаг).
Самая парадоксальная награда досталась блистательно сыгравшему шефа гестапо Мюллера Леониду Броневому. Он был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Этой же награды были удостоены автор музыки к фильму композитор Микаэл Таривердиев и артист Евгений Евстигнеев, сыгравший профессора Плейшнера. Екатерину Градову (радистка Кэт) удостоили ордена Дружбы народов. Аналогичную награду получил и артист Николай Волков, сыгравший в фильме мужа Кэт, радиста Эрвина.
Ошибки вынужденные и невынужденные
Кинокритики и эксперты за 40 лет существования фильма насчитали уже не один десяток ляпов, которые невольно были допущены авторами фильма, вынужденными создавать на экране образ Германии 1945 года в условиях СССР начала 1970-х. Самая заметная ошибка в сериале – использование двух песен в исполнении Эдит Пиаф, которые слушают в машине по радио Штирлиц и пастор Шлаг. Обе песни были написаны позже того времени, когда они звучат с экрана.
Наименее заметные ошибки – детали формы немцев на экране, а также топография расположения некоторых реальных исторических объектов, которые упомянуты в картине. Например, разные отделы РСХА находились в разных зданиях, и служащие в них офицеры просто не могли встречаться в одном коридоре. И, пожалуй, самый маленький ляп – это фломастер, с помощью которого Штирлиц у себя дома рисует портреты фашистских бонз. Фломастер в 1945 году ещё не изобрели.
Шестёрка лучших анекдотов о Штирлице
1. Штирлиц подумал. Ему понравилось. Штирлиц подумал ещё раз.
2. Штирлиц бродил по лесу, когда заметил людей с длинными палками в руках. «Лыжники…» – отметил тренированный мозг разведчика.
– Штирлиц, – перешёптывались рыбаки.
3. – Штирлиц, рассказать вам новый анекдот про Сталина? – предложил Мюллер.
– А не опасно? – спросил Штирлиц и подумал, не сболтнул ли он чего лишнего.
4. Штирлиц шёл по коридору имперской службы безопасности. Навстречу торопливо шагал Шелленберг. Когда он увидел Штирлица, то сразу упал в обморок.
«Бывает!» – подумал Штирлиц, поправил старую будённовку и пошёл дальше.
5. Штирлиц проснулся спозаранку. Румынская разведчица Позаранку встала, оделась и ушла.
6. Учительница в начале учебного года знакомится с учениками.
– Как твоя фамилия, мальчик?
– Штирлиц.
– Ты что, смеёшься надо мной? Чтобы завтра же привёл родителей!
На следующий день приходит в школу отец мальчика. Учительница негодует.
Отец (сконфуженно):
– Cтесняется он. Борманы мы…
очень личное
Навытяжку перед Штирлицем
У каждого из влюблённых в этот необыкновенный сериал есть связанные с ним личные воспоминания. У меня – такое. В 1981 году был очередной показ «Семнадцати мгновений…» по Центральному телевидению. Я же, тогда девятиклассник, почти каждый вечер должен был ехать на занятия «малого журфака» – подготовительных курсов в Университете. Остаться дома и посмотреть очередную серию фильма, к тому времени уже не раз виденного и всё равно ужасно притягательного, никак не получалось – бабушка строго контролировала мою учёбу. Отправиться не в универ, а зарулить к кому-нибудь из одноклассников домой и там посмотреть телевизор тоже не удавалось.
Но выход был найден. Я добирался до Гостиного Двора. На Перинной линии находился отдел телевизоров. Все «Горизонты», «Рекорды» и «Радуги» в нём были, разумеется, «настроены на Штирлица». И я стоял и смотрел, как он шандарахает по голове бутылкой Холтоффа и как спасает Кэт. И если бы только я! Рядом была толпа, десятка три взрослых, которые не отрывались от экранов с первой до последней минуты серии, тоже просмотренной ими не раз и не два!
А потом я ездил в Ригу и всякий раз торопился на улицу Яуниела, ставшей в «Мгновениях» бернской Цветочной, к тому самому дому в стиле модерн, из окна которого, поняв свой провал, выбросился несчастный профессор Плейшнер. Для всех туристов необъятной родины это было культовое место.
До сих пор считаю сцену встречи Штирлица с женой в берлинском кабачке одной из самых пронзительных любовных сцен не только отечественного, но и мирового кино. Хотя в ней на протяжении пяти минут ни одного слова, только невероятный диалог глаз.
До сих пор не понимаю, как хрупкой Татьяне Лиозновой удалось создать такое мужское кино, которое, при всём моём уважении к Юлиану Семёнову, значительно сильнее книги!
Светлая память вам, удивительный режиссёр!
Андрей Петров, шеф-редактор «НВ»
Фото ИТАР-ТАСС