Олег Гаркуша: «АукцЫон» – это свобода…»
Легендарный рок-музыкант сказал, что группа не очень любит отмечать юбилеи. А придётся: всё-таки тридцать лет – это не шутки…
Неутомимый Гаркуша, сняв свой знаменитый пиджак с брошками и заперев его в шкаф (до поры до времени), продолжает считать себя одним из счастливейших людей на планете. Во-первых, он большую часть своей жизни занимается тем, что ему нравится и работой считаться не может. Во-вторых, группа «АукцЫон», в которой он почти с самого начала, по-прежнему собирает полные залы. В-третьих, солнце светит, на даче у него зреет смородина и наливаются помидоры в теплице. Что ещё надо, чтобы с лица не сходила благостная улыбка?
– Олег Алексеевич, вас как принято называть? По отчеству или...
– Нет, лучше без отчества. Можно на ты, можно на вы – как больше нравится.
– Тогда спешу вас… тебя поздравить с юбилейным годом. «АукцЫону» исполнилось, по разным источникам, то ли 30, то ли 35 лет. Но в любом случае дата круглая. Давай внесём ясность – с какого времени начинается история группы?
– Официально – с 14 мая 1983 года, когда нас приняли в Ленинградский рок-клуб. Это означало, что мы могли выступать не только в родном городе, но и ездить по стране. А первый свой концерт мы дали в ноябре того же года, и концерт был неплохой. Но у Лёни Фёдорова (лидер группы. – Прим. ред.) была уже группа. Мы познакомились в 80-м году, и я стал носить за ними аппаратуру, ставил им свет, всё время что-то доставал – динамики там… с работы тащил всё.
– ?!
– Ну да, после техникума я работал киномехаником. Пользовался служебным положением. И я был вхож в рок-тусовку. Мы собирались в разных местах: в «Сайгоне», «Эльфе», на Казанской. Я подружился с Гребенщиковым, Цоем и Курёхиным… Меня знали. Практически все музыканты ходили ко мне на работу кино смотреть… А объединяла нас музыка. Мы играли свою музыку, они – свою. Правда, в те годы до настоящей музыки нам было ещё далеко. Состав был нестабильным, от нас ушёл барабанщик, вокалист и басист. С точки нас выгнали, аппаратуру украли.
– С какой точки?
– «Ленинградец», это был городской клуб, на Фурштатской, он до сих пор там.
– И вы остались ни с чем.
– Мы продолжали репетировать, появлялись песни, волею судеб находились люди, которые вливались в коллектив. Пришло время, я пересилил себя и вышел на сцену. Это был, по-моему, уже 1985-й год, когда состоялся концерт под названием «Представляем молодых», и это было наше второе большое выступление с программой «Вернись в Сорренто». А на четвёртом рок-фестивале мы произвели небольшой фурор, и нас заметили.
– Тогда вы все и ушли в профессиональную музыку?
– Нет, это произошло гораздо позже. И тогда, и сейчас музыка для нас не была работой. Она была нашим… кайфом. Сейчас-то о деньгах можно не думать, но и тогда, и сейчас мы собирались не для того, чтобы получить какие-то гонорары, а для того, чтобы сочинять хорошие песни. Первые наши поездки, в течение лет десяти, были… за пиво. Ездили за свой счёт, в общих вагонах. В Выборг, помню, ехали на концерт на электричке. Часть аппаратуры оставалась в тамбуре всю дорогу…
– Олег, ты так об этом вспоминаешь – с каким-то хорошим чувством…
– Время было золотое на самом деле. Да, многое запрещали, вокруг творились какие-то мерзости, у нас ничего не было, ни-че-го, но песни-то писались замечательные! В газетах нас ругали, и это тоже было здорово! Все же понимали, что это официальный заказ. А когда и мы попали на страницы, как «Машина времени», «Аквариум» и «Зоопарк», то радовались: такая мощная реклама! Члены рок-клуба ходили на рок-собрания. Эти м-м-м… мероприятия обязательные сплачивали нас – после мы долго не расходились, пили пиво, портвейн…
– «Три семёрки»?
– Ну конечно. Водку мы не пили практически тогда. Алкоголизма ещё не было. Он наступил позже, в начале 90-х. (Олег Гаркуша не скрывает, что ему пришлось пройти лечение от алкоголизма в США. С тех пор он не употребляет алкогольные напитки. – Прим. ред.)
– Ленинград в то время здорово отличался от Москвы, этому городу почему-то больше разрешалось в советское время. Я тогда обитала в Москве и помню, как мы вам по-хорошему завидовали. Честью считалось съездить в Питер на концерт «Аквариума» или даже московской «Машины времени»…
– Рок-клуб в Питере образовался в 81-м году, а Московская рок-лаборатория – только через пять лет. В Питер ездили все. Артём Троицкий, Александр Липницкий. Даже Алла Пугачёва приезжала в рок-клуб, слушала нас. В Москве тоже были рок-концерты, но давление на единицу площади там было неизмеримо выше. Жанну Агузарову посадили на полгода, Алексей Романов из «Воскресенья» провёл в Бутырке девять месяцев… В Питере было легче. Но и здесь пытались диктовать, какую музыку можно играть, а какую нет. Ко мне пришли однажды из Большого дома, звали к себе на работу. Уговаривали: не делай то, а делай сё и всё будет хорошо. И просили – если вы знаете о ком-то что-то такое, обязательно нам сообщите. Я таращил глаза, как мог старался казаться серьёзным и говорил: «А как же! Обязательно…»
– Скажи, как время быстро пролетело!
– Не то слово. Недавно я Лёне напомнил: хорошо бы концерт на 30-летие сделать, а он на меня посмотрел круглыми глазами и говорит: «Сколько?!» Только недавно нам было 20, и рок-клуб был вчера. Но нас утешает, что не только с нами это всё происходит. Гребенщикову 60 будет, Мик Джаггер бегает вон по сцене… Мы по сравнению с ними салаги. Может, кому-то странно на нас смотреть, особенно на меня – вон, мол, какой-то старикан на сцене пляшет. Пока есть силы, буду плясать, играть на дудочке и марокасах и писать стихи. Потому что мне нравится. И нравится, что людям нравится. Вот. А это самое главное.
– Так всё-таки юбилейные концерты «АукцЫона» будут?
– Для галочки юбилейный концерт произойдёт, конечно, 4 октября – в Питере в клубе «А2», 5 октября – в Москве, в клубе «Арена». Под этим странным знаком – 30 лет – состоятся редкие вылазки на Украину и в Белоруссию. Не спрашивайте, что мы будем петь, этого не знает никто. Мы договариваемся обычно только о первой песне, а потом – как пойдёт.
– Олег, можешь ли сформулировать, какая сила удерживает вас столько лет вместе?
– Сложно. Мы все очень разные, очень. Но по какому-то волшебному стечению обстоятельств когда мы начинаем играть, то становимся единым целым. «АукцЫон» – это свобода, как выразился один из музыкантов. И это ощущение свободы, которое началось тогда ещё, нас не покидает. Лёня и тогда, и сейчас играет просто для себя. Глаза закрыл – и всё, его нет. А мы ему подыгрываем. Мы прошли путь от харда до блюза, заворачивали в сторону этно и джаза, но стиль под названием «АукцЫон» остаётся прежним. И мы всегда играли то, что хотели.
– Хочу спросить про последний фильм Алексея Балабанова «Я тоже хочу». Почему он взял именно тебя?
– Моё появление и музыка «АукцЫона» там случайны. Я тебе сейчас расскажу. На роль музыканта Лёша думал пригласить Вячеслава Бутусова, или Сергея Чигракова – Чижа, или Глеба Самойлова из «Агаты Кристи», или Лёню Фёдорова. Но у них что-то там не получилось, а я был свободен. У меня день рождения 23 февраля, 24-го я начал сниматься в городе Бежецк, а 25-го – у Лёши день рождения. Я подарил ему свои книжки и диск «АукцЫона». Он слушал наши песни в машине и в итоге поставил их саундтреком. Когда я появился в кадре, Балабанов произнёс: «Ну у тебя и репа!» В смысле «рожа». Я так понял, что это что-то вроде похвалы. Лучше и быть не может. Потом много раз смотрел «Я тоже хочу» и каждый раз я себя не узнавал. Физически и морально – это не я. Я у всех спрашивал: я это или не я. И все мне говорили: нет, не ты.
– Это Гаркуша в прочтении Балабанова.
– Может быть. Удивительно. Он дал мне только одну установку – не играть. Что мне было легко сделать, я ведь не актёр, играть не умею. Хоть это и не первая моя работа в кино.
– Какая же по счёту?
– Двадцатая. А в этом году ещё три роли предлагают. И чего это они? Как в том анекдоте – во попёрло.
– И наконец, про знаменитый пиджак…
– Да не продал я его! В шкафу у меня живёт, со всеми своими брошками. Вот получит «Гаркундель» (этот клуб, которым руководит Гаркуша, помогает молодым музыкантам. – Прим. ред.) помещение, сделаем музей. А один мой знакомый обещал изваять мою восковую копию (Олег долго смеётся, приговаривая: «Надо же, я – и мадам Тюссо, вот ведь… удивительно…») – и я тогда на себя же этот пиджак и надену.
кстати
«Буква Ы – наша самая любимая…»
В 1983 году группа готовилась к первому выступлению в составе Ленинградского рок-клуба. Нужно было название. Музыканты стали перебирать все слова подряд, по алфавиту. Дальше «А» дело не продвигалось, поэтому решили оставить «Аукцион». Но писалось это слово поначалу вполне традиционно. А что произошло потом?
– Да мы сами уже детали не помним, – вспоминает Олег Гаркуша. – Это было на гастролях. Мы послали нашего барабанщика Борю за пивом. У него семь классов образования... Он вышел и на ближайшей стене «АукцЫон» написал через Ы. Кто-то пошёл за ним, увидел и всем рассказал. На вопрос, кто написал, Боря сознался, а на упрёк, что это неправильно, угрюмо ответил: «Я так думаю». Мы и решили так оставить. «Ы» – это теперь наша любимая буква.
Беседовала Эльвира Дажунц