Юная поэтесса из Петербурга покорила Москву
Четвёртый сборник стихов, прозы и драматургии Юлии Мамочевой «Инсектариум» тяжёл: в нём страниц четыреста материализованной души. Сама Юля – маленькая и тонкая, из-под очков смотрят внимательные чёрные глаза. К 19 годам она успела издать четыре книжки, стать призёром «Умников и умниц» и получить Бунинскую премию, а совсем недавно вступила в Союз писателей.
Поэзию Юля называет переводом с божьего языка на человеческий. Перекладывать с одного человеческого языка на другой она тоже умеет: сначала была хорошая петербургская школа с углублённым изучением английского языка, потом – факультет международной журналистики МГИМО, и в результате Юля переводит любимых поэтов с английского, португальского и немецкого, читая ещё и по-французски. В её собственной стихотворной речи заметно влияние Маяковского и, возможно, Бродского, о котором напоминают её александрийские размеры и многословность.
– Я люблю создавать слова, люблю аллитерации, игры со звуками, – говорит Юля, и действительно, в её стихах заметно особое, очень личное отношение к русскому алфавиту:
Всевидяще-слепо, как Ванга,
я пялюсь в англо-
русский прехрусткий словарь. И не верю
очам:
Мне видятся ангелы. Сонм горбоносых
ангелов –
Таких непокорных, таких обкорнанных –
наголо,
Таких живокрылых, – что жмурюсь,
невольно рыча...
Её стихи сложно читать вслух: в них громоздятся нескончаемые удвоенные, скомканные носовые «н» и ряды неразделённых согласных, напоминающие о западных славянских языках. Может быть, поэтому Юлю интересно слушать со сцены.
Выступая в первый раз на московском проекте «Чтецы», Юля запуталась в длинном платье и упала на сцене. «Кого-то невозможно представить без галстука-бабочки, кто-то, допустим, выходит на сцену и перемежает стихи чечёткой, а Мамочева – падает, это ничего страшного, просто такая фишка», – шутит она. Ей вообще свойственна самоирония – во всём, что не касается главного, то есть стихов. В них нет юмора – «разве что чёрный», и поэтому драмы серьёзны и надрывны, как и любовная лирика, которой больше, чем всякой другой.
– Поэзия – это способ прокричать, проплакать чувство. Из одной грустной любви рождается полкниги стихов – как тут не быть благодарной за всё, что происходит в жизни? – считает автор.
Москва поэтическая любит Мамочеву-поэта – ей аплодируют на «Чтецах» и покупают сборники. В Москве же живёт Дмитрий Быков, покровительствующий Юле.
– Быков читает в моём университете историю русской литературы, – вспоминает девушка. – Он задавал вопросы, я отвечала – так мы познакомились и подружились. Когда вышла моя предыдущая книга «Поэтофилигрань» (собственно, и принёсшая мне Бунинскую премию), он сказал: «Мамочева, стихи хорошие, книжка – плохая». И помог издать следующую. Так родился сборник «Душой наизнанку».
Юля тоже любит Москву, она напрочь лишена питерского снобизма, брезгливого отношения ко всему московскому. Обоим городам посвящены её стихи.
– Петербург я люблю как мать – её не выбирают, она дана тебе изначально. А к Москве можно относиться как к любимому человеку, которого ты, конечно, тоже не выбираешь, который даётся тебе свыше, но которого ты любишь всё-таки осознанно. Москву я выбрала сама.
Планов на будущее Юля не строит:
– Знаю, что буду поэтом. Если перестану существовать как поэт, значит, перестану существовать как личность. Для меня это страшнее смерти. У меня нет строгой творческой дисциплины, я пишу, когда приходит вдохновение, – и тогда пишу очень много, тогда я – «стихановец», передовик. А когда замолкаю, когда не пишется, очень скоро понимаю, что не хватает чего-то жизненно важного, без чего я никак не могу обойтись. Я не люблю такое состояние, с трудом его переживаю и «выздоравливаю» только тогда, когда снова начинаю писать.
Анастасия Шартогашева
