Культурный форум начался с подарков

В городе на Неве завершился первый день мероприятия, от которого во многом зависят перспективы развития российской культуры на ближайшие годы

Одним из важнейших событий дня для петербургской культуры можно назвать подписание документов о передаче коллекций «Русское театральное и декоративное искусство 1880–1930-х годов» и «Художественные тенденции в русской живописи и театре 1900–1930 гг.» в Санкт-Петербургский государственный музей театрального и музыкального искусства.

Соответствующее соглашение подписали вчера вечером в филиале музея – Шереметевском дворце – генеральный директор Международного благотворительного фонда «Константиновский» Геннадий Явник и директор музея Наталья Метелица.

Коллекции, выкупленные фондом «Константиновский» в 2008 и 2010 годах и подаренные музею, включают 841 произведение искусства. Среди них – шедевры Льва Бакста, Александра Бенуа, Михаила Добужинского, Натальи Гончаровой и многих других художников. Это и театральные эскизы костюмов и декораций к постановкам русских балетов Сергея Дягилева, и театральные плакаты, и афиши…

Тем временем рукопись Марины Цветаевой была подарена ИРЛИ РАН (Пушкинскому Дому). Толстая тетрадь в «школьную» клетку, 282 страницы, глянцевая картонная обложка красного цвета. Марина Цветаева делала здесь записи в 1932–1933 годах в Париже. Первая запись в «Красной тетради» – правка поэмы «Крысолов» для нового отдельного издания. Далее – на французском и русском языках «Эпос и лирика современной России», «Живое о живом», перевод поэмы «Молодец», «Письмо к Амазонке», наброски нескольких писем к разным адресатам и запись сна.

– «Красную тетрадь» передал мне Марк Львович Слоним, – рассказывает известный французский славист, член Попечительского совета Пушкинского Дома Жорж Нива. – Он сказал, что у него нет никаких пожеланий, как с нею поступить. Недавно я осознал, что мне нужно что-то решить по поводу «Красной тетради», и в результате появилось издание на французском языке, теперь – и на русском. Ещё одна остававшаяся неизвестной лаборатория поэта стала доступна публике.

Время, когда Цветаева заполняла «Красную тетрадь», было для неё трудным. Во Франции она жила уже семь лет. «Я здесь никому не нужна», – пишет Цветаева в одном из писем. Отношения не складываются ни с эмигрантской средой, ни с издателями эмигрантской прессы. Переводы на французский также не пользуются успехом у парижских читателей. Уезжая из Франции в Россию, она оставила «Красную тетрадь» критику и литературному редактору пражского журнала «Воля России» Марку Слониму, много помогавшему Цветаевой и её семье во время эмиграции.

 

Рукопись «Красная тетрадь» займёт своё место в Рукописном отделе Пушкинского Дома. Её факсимильное издание – на полках исследователей и поклонников творчества Цветаевой. Книга построена так же, как и рукопись поэта – русская и французская части начинались с разных сторон тетради. Но кроме факсимильного воспроизведения «цветаевских записей» в издание вошли полные расшифровки французского и русского текстов, перевод французских записей на русский и комментарии исследователей, без которых многое осталось бы непонятным.

Алина Циопа, Дарья Осинская, Эльвира Дажунц