«Жизнь общества определяет культура»
Почётный гражданин Петербурга Юрий Темирканов, отмечающий сегодня 75-летие, уверен, что экономические успехи страны зависят от культурного уровня её народа
Художественный руководитель Санкт-Петербургской государственной филармонии имени Д.Д. Шостаковича, главный дирижёр заслуженного коллектива России Академического симфонического оркестра Филармонии, почётный гражданин Петербурга. А ещё – в разные годы – постоянный дирижёр Лондонского Королевского филармонического оркестра и Филадельфийского оркестра, главный приглашённый дирижёр Лондонского Королевского симфонического оркестра, оркестра Дрезденской филармонии, оркестра Датского радио... И это всё о нём? Да нет, конечно, далеко не всё. Можно перечислять и перечислить – должности, звания, награды, а можно просто сказать: Юрий Темирканов! И этого вполне достаточно, чтобы понять: юбиляр – личность мирового масштаба.
– Юрий Хатуевич, вы – уроженец Северного Кавказа. Не думаю, что маленький мальчик в горном селении мечтал стать дирижёром, о чём вы мечтали в детстве?
– У меня было то детство, которое особенно не располагало к мечтанию. Военное. Послевоенное. Каких-то особенных желаний не приходило в голову, наверное, никому. Мы просто жили как жили.
– И тем не менее вы сделали выбор: музыкальная школа. Но вам, наверное, предстоял ещё один выбор: Москва или Ленинград? Почему выбрали наш город?
– Мне было 12 лет, а интернат при музыкальной школе был только в Ленинграде. Такая же школа есть и в столице, но интерната там не было. А так, вполне возможно, что я поехал бы в Москву. Я вынужденно выбрал город, но теперь считаю, что, хотя и не родился в Петербурге, я – петербуржец.
– Но, насколько я знаю, считаете-то вы себя гражданином мира.
– Все люди – граждане мира. Во всяком случае, все должны чувствовать, что они граждане мира. Не чувствовать, так понимать. Человек должен понимать, что он живёт не только на своей кочке, что есть мир, и всё в этом мире имеет к нему отношение. И он ко всему должен иметь отношение. Если люди где-то страдают, он не может быть безразличным. Если где-то кому-то хорошо, он тоже может радоваться. Повторюсь: все люди – граждане мира. Независимо от того, где они живут.
– А отношение к малой родине? Как с этим быть?
– У меня к малой родине отношение самое трепетное.
– Как часто вы стараетесь бывать на своей малой родине?
– Каждое лето. Всю жизнь. Каждый человек на генетическом, на физиологическом уровне не может не любить малую родину. И, наоборот, это противоестественно, если человек забывает место, где он родился. Даже люди, которые родились на Крайнем Севере, в тундре, любят свою малую родину. Так природа распорядилась.
– У вас есть ещё на земном шаре места, где хочется бывать при первой возможности?
– Италия, Испания – это, по-моему, очень красивые и исторически очень интересные страны. В Италии хочется бывать каждый год. Там ты видишь людей, которые живут в… исторических интерьерах.
– Как?! Сейчас, по крайней мере в нашем городе, когда речь идёт о каких-то новоделах в историческом центре, часто можно услышать: музей – это хорошо, но жить в музее нельзя!
– А итальянцы живут в музее! И им там хорошо!
– Есть ещё такая расхожая фраза: все лучшие российские музыканты уехали на Запад. Кто же остался? Неужели плохие?
– Не хочется высокопарно отвечать, но Родину не выбирают… А что касается тех, кто уехал, я их не осуждаю. И не осуждал. Даже тогда, когда осуждали, кажется, все. Человек должен иметь право выбора, возможность самому решать, где ему жить. Там, где хорошо или где не очень.
– Кто же остался-то?
– Остались те, кто хочет жить дома. Для нас, россиян, знаете, характерно чувство неполноценности. Исторически так сложилось. Ещё со времён Петра I. Откуда это: человек уехал за границу, а потом возвращается и он – герой? Во всяком случае, его встречают как героя. Наши люди почему-то думают, что, если человек не уехал, он там не нужен. Далеко не так. Это от нашей недалёкости и от чувства неполноценности. Мы как к иностранцам относились? Снизу вверх смотрели. Советских граждан в советскую гостиницу не пускали. Помните?
– Было такое.
– Советского человека можно было вытолкать взашей, если он пытался пройти в гостиничный ресторан! Но иностранцы-то здесь ни при чём. Правительства наши, государство нас считали второсортными людьми. И мы сами всегда себя чувствовали второсортными. А человек, живущий за границей, – первосортный. «Ах, какой он!» А этот – ну, свой, ну, ладно, хороший, хороший! Глупость! Но второсортность глубоко в нас сидит, и, пока не выкорчуем, будет сидеть. Для этого нужно время. Общественное сознание должно поменяться. Лет через сто, наверное, мы почувствуем себя полноценными.
– Мы с вами через сто лет…
– Да-да, мы обязательно с вами увидимся, обсудим результаты.
– Российские музыканты, которые уехали, как, впрочем, и те, что за границу едут с концертами, востребованы во всём мире. Но, согласитесь, это в основном ещё та, советская, школа. Тогда большой разницы в заработной плате не было, работали за гроши…
– Те, кто ездил туда, тоже за гроши работали. Потому что у нас государство отнимало деньги, которые мы зарабатывали.
– Я про педагогов музыкальных школ, консерваторий и не только. Они никогда не были высокооплачиваемыми, но сейчас их просто жалко. Я к чему это говорю? Дальше-то что будет? Не через сто лет, а через 15–20? Когда уйдёт поколение музыкальных педагогов, работающих за идею…
– Не знаю. 2014 год объявлен Годом культуры…
– Объявить можно что угодно!
– Да, это, конечно, так: можно объявить что угодно. Но будем надеяться: раз объявили, как-то разберутся с культурой. Когда сложно в стране, не только в нашей, страдает прежде всего культура. Потому что чиновники не могут понять, зачем нужно то, что себя не окупает. Они юридически правы. Но есть и другая правда. Каждый народ, оставляет после себя в истории не ВВП, а плоды культуры и просвещения. Да и ВВП никогда не бывает высоким, если культура производства, да и вообще культура народа, низкая. Вот чего чиновники не могут никак понять. Поэтому немецкий рабочий производит продукции раз в пять, в шесть больше и лучшего качества, чем наш. То же можно сказать и про крестьянство, и про всех остальных.
– Культура – это же не только музыка, театр, литература…
– Конечно! Недооценивать культуру нельзя! А у нас недооценивают! Поэтому и не получается ничего. За что бы ни взялись.
– Политика может разъединять народы, страны, а культура только объединяет.
– Это правда. Я больше скажу: культура определяет сознание и жизнь общества. Если низкий уровень культуры, духовности в стране, то самые благие пожелания и планы бессмысленны.
– Может быть, пора объявлять не год, а век культуры? А то ведь пройдёт год и вернётся время бескультурья…
– Мы нечто подобное уже проходили: был коммунистом, а на следующее утро, когда империя рухнула, стал демократом и отправился в храм, а как свечку держать, не знаешь! Или ещё: месячник безопасности на дорогах. А потом? Конечно, всё должно изменяться и развиваться постепенно, без больших скачков, так сказать, эволюционным путём. Но обществу следует всё же осознать, определиться, куда мы идём, на чём воспитывать подрастающее поколение. Чего можно ожидать от детей, когда они вырастут, если у нас в школах теперь не поют, если нет уроков рисования, литературы нет! Дети смотрят телевизор, безвылазно сидят в интернете – что они там видят? Компьютер заменил все знания. Молодые люди не знают таблицу умножения! А зачем? Кнопку нажал – и всё!
– Можно сколько угодно ругать советскую власть, но, извините, я не уверен, что в наши дни вы бы, мальчиком, смогли из Кабарды приехать учиться в Петербург. По всей стране были бесплатные кружки, секции…
– Вы, по-моему, повторяете распространённую ошибку. Вы частности переводите в закон. Дело в том, что при Гитлере тоже было много хорошего: фашисты построили дороги, прекратили унижение немецкого народа, покончили с безработицей, наступило относительное благополучие. Но какой ценой? Советский Союз примерно тогда же сделал рывок в индустриализации, осваивал Сибирь и Дальний Восток. Для этого миллионы загонялись в лагеря. И миллионы уничтожались. В то же время Америка – капиталистическая, подчёркиваю, Америка – и Англия, капиталистическая Англия, и Франция – все государства строили заводы и фабрики, не прибегая к тотальному насилию. Время диктовало, что делать! Бесплатные кружки, секции, может быть, ещё пионерские лагеря – хорошо, но при этом советская власть убила в человеке человека. Мы до сих пор – и вы, и я – чувствуем себя рабами. Потому что мы всё ещё боимся власти.
– Даже Чехов выдавливал из себя раба по капле…
– Правильно! И мы до сих пор выдавливаем из себя раба. По капле!
– Я не собирался заступаться за советскую власть. Я хотел сказать, что следовало бы сохранить все те положительные достижения…
– Это другое дело! Не сохранили! Потому что не понимаем: если ребёнок поёт в хоре, он вырастет другим человеком. И сейчас мы уже начинаем пожинать плоды этого непонимания. А между тем в Европе дети поют. В Англии, во Франции, в Германии, в Австрии – везде поют! Не в школе, так в церкви. Играют на различных музыкальных инструментах. Ну и так далее.
– Вы, и не только вы – Марис Янсонс, Валерий Гергиев, Василий Синайский, другие российские дирижёры – руководите оркестрами в разных странах. С одной стороны, радуешься за вас, за нас, за Россию, а с другой-то стороны… Неужели дирижёр такая редкая профессия?
– Работать с разными оркестрами – сейчас это нормально. Профессия музыканта предполагает работу не на своей кочке. Поэтому удивляться и считать такую практику чем-то неестественным не стоит. Необходимо, чтобы дирижёры работали с разными исполнителями, а исполнители с разными дирижёрами. Это развивает и тех и других. Происходит взаимообогащение. Взаимообмен культурами. Режиссёры ездят, ставят там, там. А дирижёрам сам Бог велел. Если Пётр Ильич Чайковский до Америки добирался три месяца, то теперь на дорогу туда уходит девять часов.
– Я понимаю: счастье для музыкантов Балтиморского симфонического оркестра или для симфонического оркестра Сан-Франциско – работать с маэстро Темиркановым, и слушатели во всём мире от такого союза только выигрывают, но не симптом ли это…
– То есть?
– Не говорит ли это о том, что дирижёров вашего уровня на планете – единицы?
– Дирижёры вообще – штучный товар, их всегда были единицы.
– Если сравнивать музыкантов – наших и западных… Вот говорят, наши менее дисциплинированны, приходят на репетиции, не зная нот…
– А у нас в России не только в оркестрах больше разгильдяйства. Всё по той же причине – из-за низкой культуры, как мы выяснили.
– Вы человек чрезвычайно занятой, даже договориться об интервью – большая проблема.
– Дело в том, что я не люблю интервью. Александр Сергеевич Пушкин что сказал? «Служенье муз не терпит суеты». Интервью, пресс-конференции – это всё суета. Но я вынужден соглашаться и на интервью, и на пресс-конференции, потому что не только дирижёр, но и руководитель учреждения культуры.
– Время на чтение остаётся? Хоть ночью перед сном книжку в руки берёте?
– Обязательно! Человек обязательно должен читать. А потом уже работать. Кем бы он ни был.
Беседовал Владимир Желтов. Фото Александра Гальперина
