«Еле успеваю проживать свою жизнь»
Популярная актриса Ингеборга Дапкунайте ездит на метро, не копит в себе негатива и не заглядывает в будущее
В одном из рекламных телероликов она призналась, что, где бы ни приходилось работать, всегда чувствует себя чуточку иностранкой. Это, без сомнения, именно так. Жить, регулярно переезжая из Вильнюса в Голливуд и из Лондона в Москву, постоянно ощущая себя неким не имеющим корней перекати-полем, наверное, совсем непросто… Впрочем, эта удивительная женщина даже в своей неприкаянности сумела найти плюсы. Она просто подчёркивает свою «иностранность», превращая её в настоящий миф. Миф о свободе, которой творческая личность может одинаково наслаждаться, где бы ни находилась, – открывая в Москве школу актёра-фрилансера, заседая в жюри Венецианского фестиваля или добираясь до съёмочной площадки в вагоне парижского метро. Правда, при такой мобильности угнаться за Ингеборгой Дапкунайте корреспонденту «НВ» удалось с большим трудом. Но оно того стоило…
– Вы, Ингеборга, постоянно курсируете из страны в страну, из города в город. Но ведь есть, вероятно, на Земле место, где вам наиболее комфортно?
– Конечно, есть! Вильнюс. Я же там всё знаю. Могу закрыть глаза и представить, где и что находится. К тому же там можно не пользоваться транспортом, ходить пешком.
– Вы сказали: транспортом? Получается, вас, звезду первой величины, не возят на машине?
– Ой, перестаньте! Во-первых, я не понимаю, откуда у вас появилось выражение «звезда первой величины». Я просто актриса. Это моя работа. У каждого она своя: вы пишете статьи, я играю в театре, или снимаюсь в кино, или просто сижу дома, жду подходящего предложения. Вся эта пресловутая «известность» проходит мимо меня. А во-вторых, мне просто нравится ездить на метро. Я ведь от природы очень любопытна, а тут – вокруг люди, на них можно смотреть и класть в свою «копилку» какие-то мелочи, которые могут пригодиться.
– Вы смотрите на них, но ведь и они смотрят на вас. Представляю, как вас осаждают в московской подземке – наверняка ведь прохода не дают!
– Да нет же, это совсем не так! Каждый думает о своём, людям и в голову не приходит заглядывать в лица соседей по вагону. Правда, в Москве я метро почти не пользуюсь – расстояния очень большие: доедешь до станции, а потом ещё надо добираться до места на автобусе. Но в Париже или Лондоне я на метро езжу очень много. К тому же, чтобы куда-то доехать в Лондоне на такси, нужно заплатить не меньше 20 фунтов, если перевести в рубли – больше 1000.
– Заговорив о деньгах, вы сами подтолкнули меня задать бестактный вопрос: разве тысяча рублей при ваших гонорарах такая уж огромная сумма?
– Ха-ха-ха! Сейчас я расскажу вам то, о чём вы в России просто не знаете. Актёр может получить громадные деньги на Западе только в одном случае – если ему удастся сняться в блокбастере. Да и то не всегда – фильм же может провалиться в прокате. А, например, в английских театрах артисты вообще работают не за гонорары, а за фиксированную зарплату, причём совсем невысокую – всего около тысячи фунтов.
– Да уж…
– Конечно, те, кого приглашают в какую-нибудь бродвейскую постановку, зарабатывают намного больше. Но это, повторю, только в том случае, если повезёт.
– Погодите, Ингеборга, если я правильно понял, всё дело в удаче, в некоем фарте, и талант здесь совсем ни при чём?
– Как бы это объяснить… Некоторые артисты, даже с совсем невыдающимся талантом, попадают в струю и становятся мегапопулярными. Только таких немного. Я знаю огромное количество великих театральных актёров (их можно без преувеличения назвать глыбами), у которых не получается добиться успеха.
– Может быть, они просто не прилагают к этому настоящих усилий? Ведь есть же достаточно одарённые от природы, но при этом абсолютно инертные люди.
– Бывают, конечно, и такие, но, честно говоря, я с подобными вещами сталкивалась крайне редко. Вообще в нашей работе масса сложных составляющих, и среди них немало таких, которые можно назвать не творческими, а вполне прозаическими. Например, актёр почти никогда не может спланировать, где и когда он будет сниматься или играть на сцене. То есть мечтать он, безусловно, может. Но его раз – и разворачивает совсем в другую сторону. При этом, поверьте, речь не идёт ни о его таланте, ни о его человеческих качествах.
– Значит, если артист из кожи вон лезет, распускает о себе сплетни, лишь бы его имя звучало в прессе, это ему в конечном итоге ничего не даёт? Тогда зачем всё это нужно?
– Люди есть люди, они делают ошибки, и это, мне кажется, нормально. Поэтому я никогда никого не сужу и ни к кому не прикрепляю этикеток.
– Понял. Вопрос снят. Но о Голливуде мы с вами поговорить можем?
– А что о нём говорить?
– Ну, например, нашим читателям будет точно интересно узнать, расстраиваетесь ли вы из-за того, что давно не работали на «фабрике грёз»…
– Совсем нет! Если по каждому поводу расстраиваться, жизнь станет скучнейшей штукой. Копить внутри негатив – не про меня. У меня нет времени заниматься такими вещами, я еле успеваю проживать свою жизнь. А что касается Голливуда – да, я не представляю, что не буду работать вообще, но там я уже была, не раз снялась в достаточно хороших фильмах и с удовольствием поеду туда ещё. Если позовут. Ну а не позовут – и ладно. Значит, не судьба. У меня много работы в Европе – и в Англии, и во Франции, и в Бельгии.
– В Москве ведь тоже! Кстати, скажите: мы, русские, очень сильно отличаемся от европейцев и американцев?
– Вы что, хотите, чтобы я назвала вам какие-то общие национальные черты? Так ведь их же нет! Не все русские пьют водку и едят икру, не все англичане чопорные и не все американцы – прагматики.
– Да я, собственно, не совсем об этом спрашивал. Скорее о стиле работы, о каких-то особенностях творческого процесса, о том, что вас окружает на сцене и съёмочной площадке…
– Никогда об этом не задумывалась... Хотя, естественно, разница есть. О том, как работают английские артисты, я вам уже рассказала. Ну а в Голливуде… Наверное, там самое главное для актёра то, что, если его пригласили сняться в фильме, уволить уже не смогут.
– Почему?
– Слишком сложно и дорого.
– Вот это защита прав работников! Но ведь бывают же случаи, когда режиссёр ошибся, взял, что называется, не того человека и в процессе съёмок понял, что из-за его промашки фильм вообще провалится.
– Мне сложно вам ответить. Но у них имеется установка: режиссёру, который приступает к работе, даётся достаточно времени и ресурсов, чтобы он как следует провёл кастинг. У него есть абсолютно нормальное желание – набрать многообещающую команду. И если он её набрал, остаётся одно: делать свою работу, по умолчанию считая всех актёров талантливыми, и ценить то, что создаётся совместными трудами.
– Позиция в целом верная. Однако мы знаем немало случаев, когда фильм, едва появившись в прокате, вызывает такую бурю критики, что продолжать его, как вы говорите, ценить просто невозможно.
– Не нужно обращать внимание на критику! Ни на какую и никогда! Лучше ориентироваться на то, как на картину реагируют простые зрители. Я верю в то, что публика выбирает лучшее.
– Хорошо, но если и зрители…
– Да не знаю я! Вернее, знаю одно: кино – это часть шоу-бизнеса, а шоу-бизнес – вещь крайне непостоянная и во многом случайная. Даже если фильм провалился, это не конец света!
– Вы правы, тем более есть немало примеров, когда картину оценивают лишь спустя какое-то время…
– Вот именно! Поэтому я люблю все свои проекты. Может быть, кто-то о них скажет: «Вот этот фильм удачный, а тот – просто позорный». Но я-то отношусь к ним по-другому, для меня каждый из них – фантастический жизненный опыт. И я очень благодарна судьбе за то, что они случились в моей жизни.
– Это правда, что любая роль накладывает отпечаток на актёра, который её играет?
– Ещё как накладывает! Раньше, когда я была молодая и неопытная, мне казалось, что работа на мне никак не отражается. Но со временем поняла: не надо себе лгать, это совсем не так.
– Но если это действительно так, у вас должны быть роли, которые вам очень хотелось бы или категорически не хотелось бы сыграть?
– А вот не скажу! Пусть эта тайна умрёт вместе со мной!
– Вот вы смеётесь, Ингеборга, но меня же просто не поймут, если я в конце интервью не задам вопрос о творческих планах!
– Вы-то спросите, но я же не знаю, что ответить! Всё меняется, и я не знаю, что будет завтра. К тому же мне вообще не хочется заглядывать в будущее: жизнь – процесс, в котором может быть что угодно, в том числе поражения. И всё-таки то, что она приносит любому из нас прямо здесь и сейчас, всегда гораздо увлекательнее, чем любые, даже самые смелые планы...
Беседовал Владимир Ермолаев
