Проституция выходит из тени

В последнее время сутенёры ведут себя всё наглее, реклама интимных услуг становится всё агрессивнее, а сами эти услуги – доступнее

«Подножная» реклама секс-услуг заполонила весь город. Однажды довелось слышать диалог мамы с сыном младшего школьного возраста: – Мама, а что такое «отдых для мужчин»? Впрочем, диалога как такового не получилось – мама поспешила перевести разговор на другую тему

С приходом тепла в Петербурге ожила и реклама интимных услуг. Фривольные предложения с телефонами отпечатаны на тротуарах по всему городу, расклеены по водосточным трубам, бедовые барышни на светофорах раздают цветные каталоги и флаеры.

Конечно, секс-индустрия окрепла у нас давно, но такого обилия незамаскированных предложений, какое наблюдается сегодня, что-то не припомнить. За получасовую прогулку по Невскому журналиста «НВ» пригласили в «заведение для мужчин» трижды. Про интернет и говорить нечего…

Иными словами, тренд налицо: проституция выходит из тени. А если называть вещи своими именами – просто наглеет.

При этом обращает на себя внимание, что средняя цена в 2 тысячи рублей за час, несмотря ни на какую инфляцию, остаётся стабильной на протяжении уже лет десяти! А значит, предложение превышает спрос – то есть рынок растёт и растёт. И секс-услуги становятся всё доступнее.

Так, может, пора как-то легализовать проституцию? Или напротив – решительно обуздать это не самое приглядное явление? Или оставить всё как есть? То есть не «как есть», а как было ещё несколько лет назад (все всё знают, но не все всё видят, потому что не все всё показывают). Сегодня же дело дошло до того, что проституция не легализована разве что формально…

При этом нельзя сказать, что власти сидят сложа руки. Ещё пять лет назад сменила прописку цитадель мужского досуга – дебаркадер «Забава-бар»: с открыточного вида у Петропавловки перебралась в район Гренадерского моста. Аналогичное заведение «Тутси» исчезло с облюбованного причала на престижной набережной. На рекламе эротического клуба «Максимус» девицы теперь хотя бы одеты. А если сравнивать нынешнюю ситуацию с 1990-ми, то не стало шеренг профурсеток на Старо-Невском и Искровском проспектах. А на выходе из метро «Площадь Восстания» давно уже не шныряют сутенёры. Уличная проституция теперь представлена точечно: например, у Покровской больницы на Большом проспекте В.О.

Но эти относительные успехи власти с лихвой компенсированы разгулом секс-рекламы. Если раньше надо было всё-таки чуть постараться, чтобы узнать, за какой вывеской скрывается бордель или по какому телефону позвонить в случае чего, то теперь вот она секс-индустрия – вся как на ладони. Дёшево и сердито.

…Не буду называть точное место, чтобы не рекламировать заведение, которое посетил по долгу журналистской службы. Тёплым вечером внутри – полтора десятка посетителей. А к двум ночи, когда начинаются шоу, здесь и вовсе яблоку негде упасть. Основной контингент – солидные дядьки 40–50 лет. Большинство – с обручальными кольцами.

Вход в заведение стоит 1500 рублей. На входе – пара бугаёв в пиджаках и улыбчивая девушка-администратор.

– Здравствуйте, вам нужно поменять деньги?

Речь идёт не об обмене валюты, а о размене крупных купюр на сторублёвки. Они вам потребуются – можно не сомневаться. Суть одной из сторон «мужского досуга» в том, что девушка, исполнив номер у шеста, продолжает очаровывать пластикой, двигаясь вдоль столиков. Из одежды на ней только трусики, за резинку которых принято подсовывать купюры. Девушку можно трогать, но не слишком входить в раж.

– К вам можно присесть? – не давая мне освоиться, подскакивает миниатюрная блондинка.

– Что вам заказать?

– Шампанское.

Эта стандартная тема всех стрип-клубов: бутылка стоит от 3000. Часто к этому просят ещё и блины с икрой. В данном случае всё было гуманно: после моего заказа подошла администратор, назвала цену шампанского, чтобы я соизмерял свои возможности.

Девушка училась на полицейского судмедэксперта. Я задал несколько специфических вопросов и понял: она в теме.

– У вас в коллективе есть хоть одна девчонка из Питера родом?

– Была одна в прошлом году. Но замуж вышла.

– За клиента?

– Нет, за одноклассника. Они пять лет вместе жили.

Впрочем, здесь не то чтобы бордель. Если поставить вопрос ребром, то некоторых девушек можно увести с собой ночью после работы. Но значительная часть этого вообще не практикует. Моя собеседница оказалась как раз из таких – вскоре упорхнула обратно к шесту.

Её сменила высокая грудастая брюнетка: к шампанскому она предпочитала сигариллы. Брюнетка тоже где-то училась – умела сравнить советскую экранизацию «Анны Карениной» и свежий фильм с Кирой Найтли.

Местные барышни вообще не похожи на закомплексованных пэтэушниц: с ними можно и Украину обсудить, и над разными казусами от души посмеяться. Это выглядело бы обычным общением в ресторане, если бы собеседница не сидела практически голой.

В настоящих же борделях по сути всё то же самое. Только плюс к тому – приватные комнаты.

Девушки тем временем рядом со мной сменялись со скоростью болида.

– Нашей Матильде один мужчина здесь «мерседес» подарил, – провоцировала меня заждавшаяся удачи дама за тридцать. – Есть же на свете настоящие джентльмены!

Момент истины наступил глубокой ночью, когда клиенты разъезжались, а перед труппой встал выбор: либо домой спать, либо мобилизоваться и снять пенки.

– Могу пригласить тебя к себе, – доверительно шепнула мне одна из прелестниц. – Всё будет по высшему разряду…

история вопроса

В 1990-е годы идею легализации проституции одним из первых высказал губернатор Саратовской области Дмитрий Аяцков. В Саратове открыто регистрировались своднические агентства, а областной омбудсмен Александр Ландо возглавил работу над федеральным законом.

Узаконить любовь за деньги предлагали депутаты Госдумы Андрей Вульф, Алексей Митрофанов, Владимир Жириновский, Иосиф Кобзон, а также мэр Воркуты Игорь Шпектор, который надеялся путём создания борделей снизить безработицу среди женщин.

А самым неожиданным сторонником легализации стал экс-начальник ГУВД Московской области генерал-лейтенант милиции Николай Головкин. По его мнению, «порок настолько разросся, что выкорчевать его просто невозможно». Кстати, его шеф, тогдашний глава МВД Борис Грызлов, признавал, что милиционеры полностью контролируют секс-бизнес в стране.

В последние годы больше говорят о запретительных мерах. Так, скажем, депутат Елена Мизулина предлагает наказывать клиента за покупку сексуальных услуг. Кстати, похожая система действует в Швеции – там виновным считается клиент.

из первых рук

«Нас крышуют люди, которые должны нас искоренять»

Светлана Гвоздовская, автор бестселлера «Исповедь девочки по вызову», работница секс-индустрии с многолетним стажем:

– Вокруг проституции существует масса обывательских мифов. Если не делать на них поправку при законотворческой деятельности, то и законы получатся кривые.

Например, у путан, как и в любом трудовом коллективе, случаются конфликты со взаимными выпадами. Но какая бы ни кипела вражда, самый страшный грех – раскрыть профессию соперницы её родителям, детям, друзьям. Бывает, конечно, что родня и так в курсе, но большинство моих коллег предпочитают своё ремесло скрывать. Когда одна из девочек показывает, что ей сейчас звонят из дома, все мы смолкаем – это святое. И кто-то предлагает ей в трудовую книжку записать «проститутка»? Да она никогда в жизни на это не согласится! А значит, и легализация невозможна.

А один из мифов гласит, будто некая мафия заставляет девочек заниматься проституцией. Это ерунда. Девочки впервые приторговывают телом от нужды и уверены, что это ненадолго. Не попала в институт, выгнали с работы, а за жильё платить надо – это самая распространённая ситуация. Кто-то через пару месяцев уходит из борделя в автосалон, кто-то остаётся на панели годами – неважно. Главное, что выходить из тени не заинтересованы ни девочки, ни «крыша».

«Крыша» – чаще всего полицейская. Деньги клиента делятся примерно пополам между девочкой и владельцем борделя. Как он разойдётся с «крышей» – нам вообще неинтересно. Если проституция будет легальной, появятся официальные налоги, а «крыш» станет не одна, а десять – какие-нибудь санэпидемстанции, энергетики, пожарные, комитеты, подкомитеты. В итоге взлетят цены, упадут реальные доходы. Кому это надо?

Но запретить проституцию невозможно. И даже не потому, что нас крышуют люди, которые должны искоренять. Мы удовлетворяем фундаментальную человеческую потребность. Дело не только в том, что многим мужчинам недоступны радости секса, если они инвалиды, застенчивы или просто вышли из цветущего возраста. В бордели ходят пробовать вещи, которые не могут или бояться получить от партнёрши. Поэтому путаны, которые предлагают только «классику», обычно много денег не зарабатывают. Но повторюсь, к нам ходят не ущербные извращенцы, а широкие слои, которым скучно. А значит, на секс за деньги всегда будет спрос.

Предложение власти могут снизить только одним способом: победить бедность в стране. Ведь проституцией не занимаются уроженки таких стран, как Швеция, Швейцария, Норвегия. Как вы думаете, почему?..

за и против

«Это всё равно что бороться с сексом»

Александр Никонов, писатель, лидер движения «Россия без мракобесия»:

– Бороться с проституцией – всё равно что бороться с сексом. Почему власть должна лезть гражданам в трусы? Почему её должно интересовать, кто с кем, в какой позе и на каких условиях занимается сексом? То, что двое взрослых людей совершают по взаимному согласию, вообще не касается третьих лиц. А если здесь замешаны деньги, возможно, стоит взимать налоги.

В большинстве европейских стран проституция легализована. Для этого существуют два магистральных пути. Либо как в Германии, где организация борделей является налогооблагаемой предпринимательской деятельностью. Либо как во Франции, где узаконена только индивидуальная проституция, за занятие которой не взимают налогов, – государство не хочет выступать в качестве сутенёра.

Как известно, в императорской России проституция легализована в 1843 году учреждением «врачебно-полицейского комитета». У публичных женщин изы-мали паспорт и выдавали «заменительный билет», который в народе называли «жёлтым». К началу XX века было зарегистрировано 2,5 тысячи домов терпимости, в которых трудилось 15 тысяч сотрудниц.

Показательно, что при всей религиозности общества церковь не вмешивалась в решения властей. В законе прописали элементарные вещи: не моложе 16 лет, не ближе 300 метров от школ и церквей. На первое место тогда выходили практические соображения: как предотвратить распространение венерических заболеваний.

«Легализация снимет последние табу»

Майя Русакова, директор Санкт-Петербургской общественной организации социальных проектов «Стеллит»:

– Я против признания проституции нормальной, «обычной» профессией. В частности, такой поворот снимет последние табу. Никто не спорит, что приезжей девушке трудно выживать в большом городе. Даже распространено мнение, будто у неё и выбора-то особо нет. На самом деле альтернатива есть всегда, а проституция неприемлема.

Нужна грамотная профилактика проституции: необходимо рассказывать с юного возраста, с какими проблемами сталкивается работница коммерческого секса. И нужно работать с потенциальными клиентами. По-моему, ненормальным является мышление определённой категории мужчин, считающих, что они в любой момент могут купить секс. Дошло до того, что рабочий-мебельщик может позвонить в контору, и через час к нему на рабочее место приедет путана. А когда-то он даже не представлял себе, что такое возможно, и с удовольствием жил.

При этом я за отмену административного наказания за проституцию. Оно не приносит никакой пользы. Раньше мы получали информацию, что задержания давали милиционерам повод наживаться на проститутках, вымогать у них деньги, принуждать к оказанию сексуальных услуг. Нужны декриминализация проституции и возможности для желающих оставить это ремесло: социальное жильё, помощь в трудоустройстве.