История над нами пролилась… Четыре сестры

«НВ» продолжает рассказывать о жителях блокадного Ленинграда, чьи биографии представлены на экспозиции «История над нами пролилась…» в Балтийском медиа-центре. Судьбы этих людей складывались очень по-разному, в том числе и у членов одной семьи. Так, например, было в семье Фомичёвых.

Война и блокада разделили эту семью на две части, но после победы она вновь воссоединилась

Четыре сестры Фомичёвы родились и выросли в маленькой деревне в Калининской области. К началу войны старшие сёстры, Мария и Наталия, работали на ленинградских заводах. Младшие, Надежда и Александра, пока ещё жили в деревне. Надя училась в техникуме, а Шура в школе.

Мария Фомичёва в начале войны была работницей ГОМЗа (будущее ЛОМО. – Прим. ред.), а Наталия – завода «Невгвоздь». В те страшные годы на заводах и фабриках вообще не было таких понятий, как «рабочий день» или «выходной». Смена могла длиться и десять, и двенадцать часов, и почти сутки… У станка одинаковое время стояли и опытные мастера, и только что отучившиеся новички.

А потом завод было решено эвакуировать. Узнав об этом, Мария не только не обрадовалась, а пришла в ужас. Она не хотела уезжать неизвестно куда, не хотела оставлять сестру, не хотела покидать город, к тому времени ставший для неё родным… Наталия уговаривала сестру ехать. Но девушка тайком от всех приняла решение остаться. Однако накануне отъезда у неё состоялся разговор с начальником. Старый мастер говорил, что каждый человек должен трудиться на своём месте, и напоминал, что страна дала Марии бесплатное образование, а сам он вложил много сил в её обучение на заводе. Он заявил, что, отказавшись уехать, она перечёркивает все эти усилия. А не выполнить приказ об эвакуации в военное время – то же самое, что дезертировать с поля боя.

Ему удалось убедить Марию подчиниться приказу. Позже она много думала о том, каким образом её начальник узнал о её замысле. Ему могли рассказать её подруги, тоже работавшие на ГОМЗе, которым она проболталась о своих планах. Или он просто обо всём догадался. А ещё она подозревала, что такой разговор он вёл и с другими работниками.

Наталия Фомичёва провела в Ленинграде всю блокаду. Она вспоминала, что сначала каждая смерть, даже малознакомого человека, воспринималась всеми как трагедия, а потом люди стали впадать в апатию и уже почти не испытывали никаких эмоций, когда на их глазах умирали их близкие. Наталия удивлялась своему равнодушию: как и другие, она могла пройти мимо лежащих на земле умерших людей.

А младшие сёстры в это время заменили мужчин в колхозе. Сами они, правда, не считали, что делают что-то из ряда вон выходящее. Однажды Александра грузила в телегу мешки с зерном. Она с трудом взвалила себе на спину 50-килограммовый мешок и понесла его к телеге, как вдруг увидела, что к ней бежит заплаканная женщина. Она помогла Шуре, не переставая плакать, и несколько раз повторила, что юные девушки должны танцевать и любоваться закатами, а не таскать огромные мешки. Ни Александра, ни её помощница тогда ещё даже не подозревали, что после войны породнятся: за сына этой женщины Фомичёва потом вышла замуж.

Четыре сестры встретились в Ленинграде уже после победы. Наталия постоянно мёрзла и не могла согреться, если не надевала на себя несколько кофт. А ещё она не могла простить себя за равнодушие, и как ни убеждали её сёстры, что она ни в чём не виновата, ей требовалось искупить эту несуществующую вину. Наталия старалась помогать каждому, кто оказывался рядом, выполнять любые просьбы, и сёстры порой даже ругали её за излишнюю мягкотелость.

В 1951 году Александра Фомичёва вышла замуж и переехала в гарнизон на Балтийском море, куда её мужа отправили служить. А три старшие сестры и дальше жили в Ленинграде, больше не расставаясь.