Провинциальная Россия. Шесть поводов для оптимизма
Корреспондент «НВ», который объездил Северо-Запад России вдоль и поперёк, обобщил весь свой командировочный
Повод № 1. Народ сохранил тягу к труду
Начну издалека, с личного… По сути, в Северо-Запад России я влюбился ещё 38 лет назад – в 1976 году абитуриент журфака Ленинградского университета имени Жданова, полюбил вологодскую девушку Наташу Непогодьеву. Но с ней у нас не сложилось, и на Вологодчине до 2010 года не бывал. Зато теперь бываю там чуть ли не каждый месяц. И всегда радуюсь, когда туда еду. Небогатый, но чистый край. Люди на улице не играют желваками, часто улыбаются, хотя зарплата в 20 тысяч даже в областном центре считается достойной.
Нынешней весной довелось принять участие в инспекции, которую устроил губернатор Вологодской области Олег Кувшинников в близлежащем к областной столице Грязовецком районе. Встречи с предпринимателями, инвестиционный совет, доклад перед населением – всё как обычно. Но одним из пунктов губернаторской программы было награждение лучших работников и предприятий района на мероприятии, названном «День труда». Думал – пафос. Но когда зашёл в местный ДК на пять сотен мест, который в этот день был заполнен под завязку, то увидел по-настоящему счастливые лица тружеников, которые получали не премии, нет – грамоты. Увидел молодых людей с горящими глазами и понял, что не всё так плохо. Что люди хотят работать. И не просто работать, а работать хорошо. И даже получая очень небольшие деньги, быть уважаемым человеком. Пусть даже свидетельство тому лишь грамота.
Могу засвидетельствовать: в этих краях уважают того, кто хорошо и много работает, а не того, кто умело и много ворует.
Повод № 2. Не перевелись «умельцы поневоле»
Посёлок Коврово Зеленоградского района Калининградской области в последние годы стал чуть ли не туристическим объектом. Именно в этом населённом пункте расположена янтарно-краснодеревная мануфактура «Емельянов и сыновья», на которой производят столовые, банкетные и прочие гарнитуры, сувенирные изделия из ценных пород дерева с янтарными вставками по технологиям, защищённым четырьмя патентами и 28 оригинальными авторскими приёмами.
В мануфактуре Александра Емельянова солнечный камень используется не на потеху туристам, а как «вишенка на торте» при эксклюзивном, штучном изготовлении мебели и сувениров из морёного дуба, карельской берёзы и других дорогих пород дерева. Причём затейливые янтарные вставки делаются по эскизам лучших местных художников, а минерал и дерево составляют единое целое.
– Я работал в Ташкенте директором полиграфического комбината, но после распада СССР сразу сбежал с десятком знакомых в Калининград, – хмуро вспоминает Александр Емельянов. – Идея сделать единым целым дерево и янтарь пришла потому (здесь мой собеседник посмотрел на меня каменным взглядом человека, который знает в этой жизни нечто большее. – Прим. авт.), что моей семье элементарно хотелось кушать. Шесть-семь лет над моими потугами смеялся весь Калининград, но в конце концов у меня получилось. Я сумел совместить морёный дуб возрастом 7000 лет, который считаю не деревом, а минералом, с янтарём возрастом 42 миллиона лет.
В краснодеревной мануфактуре, «приправленной» янтарём, работают около 60 человек, в основном русские люди, в 1992 году уехавшие, вернее, сбежавшие вместе с Емельяновым из Узбекистана, и их дети.
Их пример доказывает: русский человек, если его прижмёт нужда, совместит хоть коня с трепетной ланью, хоть янтарь с дубом. И семью свою прокормит, и других людей работой обеспечит.
Повод № 3. Пока есть реки и тундра – жаловаться грех
С пенсионером Александром Бокуевым я познакомился в автобусе, который вёз нас из Воркуты в вымирающий шахтёрский посёлок Советский.
– Вот я, проишачивший в забоях шахты «Юнь-Яга» четверть века, получаю 18 тысяч пенсии. И это на Севере! – с негодованием говорит мой собеседник. – В советские времена шахтёр с 20-летним стажем имел пенсию в 160 рублей и жил королём…
Но, несмотря на жалобы, пенсионер Бокуев с женой умудряются помогать дочке, которая живёт в Воркуте, и сыну, который уже перебрался в Центральную Россию. Ветераны живут натуральным хозяйством: в местных кристально чистых речушках водится сиг и хариус, болотистая тундра богата морошкой, ежевикой, а также подосиновиками и даже белыми грибами.
Посёлок Советский оказался настолько компактным, что я обошёл его по периметру за полчаса. Окна почти всех первых этажей заколочены, а некоторые добротные с виду здания зияют пустыми проёмами снизу доверху. Широкая центральная улица упирается в заброшенный ДК, где 30–40 лет назад зажигали танцами под баян нынешние пенсионеры. Создалось впечатление, что на правой стороне центральной улицы никто не живёт.
– В посёлке из полусотни жилых домов полностью опустели 15–20, – комментирует Александр Бокуев. – В моём подъезде на улице Стасовой, 1, например, из 20 квартир люди живут всего в трёх. Молодёжь давно сбежала в Воркуту, благо тут недалеко, а самые умные уехали ещё дальше.
– В моей квартире топят так плохо, что замёрз бы и генерал Карбышев, – говорит Бокуев, без тени сомнения приглашая нового знакомца к себе. И добавляет: – Но я и моя семья не замёрзнем и при минус 50.
…Не знаю, есть ли в этой зарисовке повод для оптимизма. По мне – так есть.
Повод № 4. Мастерство не пропьёшь
Помню, как на Онежской набережной Петрозаводска состоялся спуск на воду двух деревянных поморских кочей, воссозданных умельцами историко-культурного морского центра «Полярный Одиссей» по чертежам XVIII века.
Исторические поморские суда в центре «Полярный Одиссей» собираются в двух кустарных эллингах. Однако непрезентабельные условия сборки не влияют на высокое качество судов, сделанных в Морском центре, расположенном на южном береге Петрозаводской губы. За 30 лет существования «Полярного Одиссея» на его верфи воссоздано свыше 20 исторических деревянных судов, которые побывали в 20 странах и выдерживали в Северном море 9-балльные штормы.
За два дня до спуска на воду готовность коча «Апостол Андрей» (в отличие от «Святителя Николая», на котором шли уже косметические работы) выглядела отнюдь не очевидной.
– На «Апостоле Андрее» пока не готовы двери кают, степс-матча, нет палубы в носовой части коча и ещё ряд мелочей не доделан, – спокойно рассказывает корабел, изобретатель и президент клуба «Полярный Одиссей» Виктор Дмитриев. – До 9 мая всё шло по графику, но наш самый большой умелец, Михаил, в День Победы выпил после воздержания – и вошёл в штопор на две недели. Пришлось ждать… Ведь мастеров такого класса на Северо-Западе – единицы. Но не беспокойтесь, пуск состоится в назначенное время – Миша уже в порядке.
Прошло два дня.
– Ну что я тебе говорил, – улыбается Виктор Дмитриев за полчаса до церемонии, глядя на то, как оба коча блестят на солнце чёрно-жёлтой краской. – Всё сделано на совесть, кочи готовы к длительному походу.
Миша, выйдя из двухнедельного запоя, упущенное наверстал и успел к сроку.
Повод № 5. Они умеют учить и учиться
На набережной Северной Двины в столице Поморья легко дышится – река даже в городской черте широка. Здесь, на набережной, дислоцируется Северный (Арктический) федеральный университет, который готовит… не «ботаников», а практиков.
Губернатор Архангельской области Игорь Орлов в интервью «НВ» назвал этот университет «будущим российским Кембриджем». И я ему верю.
– Крупнейший вуз Поморья может вскоре стать и крупнейшим работодателем региона, – с увлечением говорил губернатор. – Ведь 7 из 18 факультетов напрямую связаны с экономикой. Наш научный флагман будет центром подготовки кадров для арктических проектов, в том числе освоения шельфа и Северного морского пути. Будущие выпускники образуют мозговой центр при разработке и реализации главных для области проектов: Большой Архангельск и железная дорога Белое море – Коми – Урал.
То есть студентов здесь готовят «под заказ» – на конкретные рабочие места, а не для галочки.
Почему именно Архангельск был выбран правительством России базой для создания Северного федерального университета? Ректор САФУ Елена Кудряшова считает, что всё дело в древней истории и традициях Архангельска. А я, исходя из собственных наблюдений, добавлю: благодаря большому желанию, даже страстности заинтересованных лиц.
За последние три года ваш автор побывал в столице Поморья три раза и каждый раз чувствовал особую энергетику. Если мои собеседники, скажем, в соседнем Мурманске (в том числе и первые лица) все жаловались (на развал рыболовецкого флота, на снижение качества обучения в мореходке, на зарплаты, на бегство молодёжи), то в столице Поморья (где зарплаты пониже, чем в Заполярье, а самые толковые и востребованные специалисты тоже предпочитают уезжать в Москву и Питер) депрессивных настроений куда меньше.
Станет ли новый федеральный университет, объединивший лучшие и самые разнопрофильные институты региона, успешным или окажется проектом-«выскочкой», покажет время. Время и деньги: ведь только за статус федерального университет на набережной Двины дополнительно получает из бюджета 1 миллиард рублей в год. Если не кончатся деньги, то не исчезнет и энтузиазм, которым сегодня буквально искрит весь 20-тысячный персонал университета, от ректора до студента.
Видели бы вы этих студентов, которые с искренним воодушевлением устраивают свои «мозговые штурмы», – любо-дорого посмотреть! Сразу видно: мозги у них шевелятся быстро. Потому что ребята чувствуют и понимают: у них есть шанс выбиться в люди.
Повод № 6. Есть перспективы развития
Сразу три северо-западных губернатора: Вячеслав Гайзер (Республика Коми), Игорь Орлов (Архангельская область), Марина Ковтун (Мурманская область) – своей главной инвестиционной надеждой считают всё ещё не начавшееся строительство железнодорожной трассы «Белкомур» (Белое море – Коми – Урал). Руководители регионов говорят об этом проекте чуть не задыхаясь. «Белкомур» для них – искренняя мечта.
Проект оценивается в 180 миллиардов рублей, что сопоставимо с суммарными годовыми бюджетами трёх регионов, яростно заинтересованных в строительстве «Белкомура». Но для России это не самые большие деньги, когда речь идёт о столь важной стратегической магистрали.
– Я сравниваю стоимость БКМ даже не с бюджетом олимпийских объектов в Сочи, – говорит Вячеслав Гайзер. – Сейчас, например, возводится мост через Лену в Якутии со сметой 65 миллиардов рублей.
Самое сложное – пройти бюрократическую часть. А интерес к «Белкомуру» проявляют десятки бизнес-структур: от пула китайских инвесторов до «Дойче Банка». Полагаю, что правительство России должно принять решение о строительстве магистрали. Ведь «Белкомур» даст новый импульс огромным территориям. В ареале этой железной дороги уже строятся и будут строиться 30 крупных промышленных предприятий общей сметой под 1 триллион рублей. Новые заводы и обогатительные комбинаты инвесторы будут строить в любом случае, но с вводом «Белкомура» их эффективность возрастёт в несколько раз.
– «Белкомур» не только станет дорогой с большим количеством грузов, но и откроет экономически закупоренные районы Архангельской области, особенно приграничные с Республикой Коми, для их комплексного развития, – говорит губернатор Архангельской области Игорь Орлов. – И дело не только в нас. Каждый из российских регионов, по которым пройдёт магистраль, получит синергетический эффект от её ввода, доступ к природным ресурсам и полезным ископаемым в местах прохода «Белкомура». Нужно набраться терпения: ведь о необходимости строительства этой дороги говорили ещё сто лет назад, при царском режиме! Мы не форсируем сроки, но надеемся, что строительство стратегической дороги начнётся не позднее 2015 года. А нормативный срок прокладки железнодорожной магистрали такой сложности и протяжённости составляет четыре года.
На Северо-Западе России уверены: потенциал регионов огромен. И ресурсов здесь полно, и люди – крепкие, настоящие. Надо только центру помочь им обустроить эти земли – той же железной дорогой. Тогда богатство России Северо-Западом прирастать будет.
Сергей Тачаев, спецкор «НВ» по Северо-Западу
слово редактора
Почему в Карелии оптимизма больше, чем у соседей
Дмитрий Шандлоренко, редактор отдела «Северо-Запад»
На днях наш новгородский собкор вернулся из командировки в Карелию потрясённым. Настолько удивил его оптимизм местных жителей – то, что они с надеждой смотрят в будущее.
– Понимаешь, у нас-то, в Новгороде, очень многие думают, как свалить бы в Питер, в Москву, да хоть в Ханты-Мансийск! – говорил он мне. – Потому что не видят новгородцы для себя перспектив на малой родине. А в Петрозаводске люди – видят!
Его удивление легко понять: богатейший край – Карелия – долгое время был крайне депрессивным регионом. Депрессивным во всех смыслах, от экономического до психологического. А тут вдруг массовый оптимизм!
Изменения, на мой взгляд, начали происходить, когда стала выкристаллизовываться федеральная программа стратегического развития республики. Главная её особенность – комплексный подход к решению проблем.
Ведь дело не в том, чтобы запустить новый (пусть даже суперсовременный) завод. Сам по себе он ничего не решит. Их и на Новгородчине периодически запускают. Но когда, скажем, с жителем райцентра Парфино об этом заговоришь, он уныло посмотрит в сторону корпусов закрытой больницы. И подумает, что приключись у него аппендицит или другая какая болячка, то его повезут по достаточно разбитой дороге в другой район – в Старую Руссу, где порой отношение к нему будет как к оккупанту. А ещё он может посмотреть в сторону складов сырья местного фанерного комбината. Когда-то там день и ночь кипела работа. Огромные краны потоком перекидывали горы кругляка. Теперь же здесь… пустошь. Да и само предприятие сейчас существует по формуле «пациент скорее жив, чем мёртв». А ведь оно поставляло продукцию в десятки стран мира!.. И что такому жителю от где-то заработавшего предприятия? Да абсолютно ничего!
В Карелии же сейчас оживают проекты, некоторые из них десятилетия лежали под сукном. Лежали из-за своей нерентабельности. Проблема была в том, что все эти в принципе очень доходные предприятия требовали огромных сопутствующих расходов. Каждое из них нуждалось в строительстве автотрасс и железных дорог (а то и морского порта), нужно было обеспечить их электричеством и людьми (фактически возвести новый город). Вот и получалось, что срок окупаемости проекта век, а то и не один.
Но при комплексном подходе оказывается, что эти предприятия можно объединить территориально. То есть создаваемая инфраструктура (это самая дорогая часть проекта) будет работать не на одно предприятие, а на пятнадцать, что сразу переводит программу из области ненаучной фантастики в сферу реальных экономических интересов. Частным инвесторам становится выгодно вкладывать средства (огромные!) в строительство этих комбинатов. Запуск такого громадья проектов принесёт пользу практически каждому жителю региона! Отсюда и рост социального оптимизма.
Конечно, я упрощённо обрисовал ситуацию, всё сложнее и многофакторнее, но идея заключается именно в подобной комплексности решения. И, на мой взгляд, как раз такого подхода не хватает.
Зачастую у нас, решая одну проблему, создают другую. Просто из-за того, что не посмотрели на ситуацию с разных сторон. Самый простой пример: построили огромный жилой комплекс, но не обеспечили его транспортными развязками. Рассчитывали, что на крыльях оттуда вылетать будут?
В общем, уверен: проблемы надо решать не поодиночке, а в комплексе. Иначе либо будем деньги закапывать в землю под знаменитым девизом: «Хотели как лучше, получилось как всегда», либо проекты будут оставаться под сукном.