Археологи Эрмитажа докопались до истоков
Благодаря их новым крымским находкам историки узнают о происхождении одной из самых интересных музейных коллекций
Государственный Эрмитаж – колыбель российской археологии. Каждый год, десятилетие за десятилетием, в горы Алтая, в азиатские степи, на раскопки генуэзских крепостей в Крыму выезжают его археологические экспедиции. Проводить раскопки в последние десятилетия после отделения бывших республик на фоне экономического кризиса и политических конфликтов стало намного сложнее, и некоторые институты сворачивают археологическую деятельность. Но только не Эрмитаж. Светлана АДАКСИНА, главный хранитель Эрмитажа, по специальности археолог: она ездит на раскопки в Крым больше 30 лет, а в этом году отметила 25 лет с того момента, как возглавила Южно-крымскую экспедицию.
– Насколько я понимаю, Эрмитаж в последние годы не сократил объёма археологических исследований?
– Не только не сократил, но и расширил, всего у нас работает 16 археологических экспедиций. Мы сейчас копаем в Киргизии, Узбекистане, Таджикистане, Туве, на Алтае – это интересная тематика, в том числе связанная со скифами, с самыми древними, которые старше причерноморских.
– Скифы пришли к нам из Азии?
– Одна из теорий предполагает, что они пришли из глубины Азии, с Востока, и распространились по всему евразийскому поясу степей.
А вот по результатам работы нашей экспедиции на Алтае мы можем сделать предварительное предположение о месте происхождения уникальных экспонатов из нашей знаменитой Сибирской коллекции Петра I.
– То есть докопались до истоков собственной коллекции?..
– Можно сказать и так. Точные места находок этой коллекции неизвестны. Бугровщики в XVIII веке, предшественники «чёрных археологов», грабили древние курганы и продавали находки. Никита Демидов преподнёс Екатерине II несколько купленных у бугровщиков вещей по случаю рождения наследника престола. Но откуда конкретно эти предметы, оставалось загадкой. По разным предположениям, наши археологи вышли на эту группу курганов.
– Насколько я знаю, и ваших крымских экспедиций стало больше?
– Всего в Крыму у нас семь экспедиций, мы охватили раскопками весь полуостров – это и античные памятники в Восточном Крыму, и золотоордынская столица Солхат, и генуэзские крепости в Судаке и Балаклаве. И в этом году мы после 23-летнего перерыва возобновили работы в Херсонесе.
– После того, как Крым вошёл в состав России?
– Это не связано с политическими изменениями, мы договорились об этом с крымскими коллегами ещё в конце прошлого года. И наш новый молодой сотрудник отдела античного мира Надежда Новосёлова взяла на себя ответственность по организации и научному руководству новой экспедиции.
– До этого года вы оставляли находки украинским музеям. А сейчас?
– Мы всё оставляли в крымских музеях и сейчас ничего не собираемся вывозить из Крыма в другие музеи России. В советское время их частично вывозили в основном потому, что не успевали проводить обработку материала в полевых условиях. Сейчас мы научились всё делать на месте и в последние 23 года вывозим только научные результаты исследований, а не предметы. Находки оставляем в музеях крымских археологических заповедников. В Керчи есть мощный историко-культурный заповедник, и все экспедиции, работающие на Керченском полуострове, передают туда находки. А вот городище Солхат в Старом Крыму, где уже более 30 лет работает Золотоордынская археологическая экспедиция Эрмитажа, не входит в состав территории какого-нибудь археологического заповедника. Но места раскопок территориально принадлежат Коктебельскому эколого-историко-культурному заповеднику «Киммерия Волошина», и экспонаты хранятся в Старом Крыму, в здании, которое относится к литературному заповеднику. Уникальный случай – археология хранится в литературном музее.
– Археологи из других стран копают в Крыму?
– Многие годы там работали российско-украинские, американские, польские, датские, другие экспедиции. В этом году они не приехали. Это, безусловно, связано с политическими событиями. Мы слышали от некоторых наших зарубежных коллег, что им не рекомендовали в этом году выезжать на раскопки в Крым. Но наши научные и человеческие связи с иностранными коллегами сохранились.
– Отношения не испортились?
– Эти отношения имеют давнюю историю, они пережили испытания перестроечных лет, путч, дефолт. Их невозможно разрушить, если не делать этого целенаправленно и сознательно.
– Вы обсуждали с местными присоединение Крыма? Как они к этому относятся?
– Да в Крыму сейчас любой разговор начинается или заканчивается этой темой! Даже в магазине или такси все разговоры сворачивают на эту тему, она животрепещущая, никого не оставляет равнодушным. Я за полтора месяца не встретила в Крыму ни одного человека, который выступал бы против присоединения. То ликование, которое показывали по телевизору и в которое многие наши соотечественники не верят, оно действительно такое. За 36 лет работы в Крыму я пересекалась с очень многими людьми, не только коллегами-археологами, и с местными жителями, которым нет смысла что-то приукрашивать, они говорят то, что думают.
– Мне приходилось слышать подобные мнения в Петербурге от беженцев – они радуются, что у них теперь будут российские пенсии и зарплаты. Им кажется, они вернулись в Советский Союз.
– Конечно, экономическая составляющая присутствует в разговорах крымчан. Но не только это: многие совершенно прагматично оценивают ситуацию – да, сейчас эйфория, она пройдёт, будет тяжёлый переходный период, но мы готовы терпеть. Пожилая мама моей подруги, которой не всегда просто выйти из дома, в день референдума в шесть часов утра пошла занимать очередь для голосования. А в деревне Заветное, между Феодосией и Керчью, где наша экспедиция занимается подводной археологией, местные жители сами, по собственной инициативе перестали покупать водку «Немирофф» и конфеты «Рошен». Они решили, что им это не нужно! Крым в последние десятилетия был заброшенным, к нему украинские власти относились как к нелюбимому ребёнку.
– Что особенно интересного нашли в этом году на раскопках?
– Наша экспедиция копает в Балаклаве, на генуэзской крепости Чембало. Мы раскопали в этом году очень интересный христианский армянский храм, нашли там фрагменты фрески, основную часть которой обнаружили ещё в 2004 году: это был уникальный в истории археологии случай – клад из фрагментов фрески. Кусочки штукатурки с красочным слоем были завёрнуты в ткань и спрятаны в землю на территории Воротной башни крепости. У нас в тот год в экспедиции были специалисты по реставрации монументальной живописи. Мы разложили эти многочисленные фрагменты на большом столе, начали подбирать по цветам – сюда синий, сюда красный, зеленоватый. И на наших глазах рождалось чудо – изображение Богоматери с младенцем. Собрали фреску, но из какого она храма – никто не знал. Видимо, в 1475 году, когда Крым захватили турки, кто-то из местных христиан сбил это изображение со стены, чтобы над ним не надругались иноверцы, завернул в тряпку и закопал. Причём, мне кажется, за ним гнались – иначе почему он закопал этот узелок возле ворот, на выходе, рядом с башней? Всё это время мы искали, откуда фреска. Раскопали три храма – никаких намёков. В этом году начали работать на очередном храме и нашли идентичные куски и даже целый строительный блок с такой же краской! Фреска XIV века, выполнена рукой очень хорошего греческого мастера. Сейчас наши реставраторы её отреставрировали и она висит на постоянной экспозиции в Херсонесе.
– Что, по-вашему, будет с коллекцией скифского золота, которое пока не вернулось из Голландии в Керчь и другие крымские музеи?
– Считаю, как и большинство моих коллег, что экспонаты должны возвращаться в свои музеи, тем более что они в большинстве своём были найдены именно там, это часть местной истории и культуры. И договоры о временной выдаче были подписаны именно между музеями. Правда, разрешение на вывоз давало министерство культуры Украины, а на Украине, как и в России, существует закон о музейном фонде, по которому экспонаты принадлежат государству. Сложился такой музейно-юридический казус, который должны разрешать уже не юристы, а дипломаты. Есть ещё нюанс: музеи Крыма нечасто принимали участие в зарубежных выставках, поэтому, готовя эту выставку, им хотелось показать лучшие предметы. И будет очень грустно, если музеи лишатся части своих лучших экспонатов. Когда-нибудь, я очень надеюсь, эти проблемы разрешатся, люди найдут общий язык и всё будет хорошо. Хотя придётся подождать. Но иначе и быть не может!
справка «нв»
«Это было чудо, превратившееся в сенсацию»
Положение об Императорской археологической комиссии Александр II утвердил 2 февраля 1859 года – в этом году исполнилось 155 лет со дня её учреждения. Императорская археологическая комиссия находилась в непосредственном подчинении Министерства императорского двора и уделов, заседания комиссии проходили в Зимнем дворце. Комиссия стала первым в Российской империи центром археологии и с первых же дней начала вести активную работу по организации раскопок в разных районах империи. Уже в 1859 году раскопки шли в окрестностях Керчи, на Таманском полуострове, в Приднепровье. География археологических работ расширилась, члены ИАК работали в Кубанской области, на Дону, в Сибири, Средней Азии, северных губерниях России.
По поручению ИАК знаменитый русский историк и археолог Иван Егорович Забелин в начале 60-х годов XIX века раскопал ряд скифских курганов, среди них самый знаменитый – Чертомлыкский. Скифское золото превратилось в ценнейшее из научных сокровищ России, и в дальнейшей деятельности ИАК исследования скифских курганов занимали основное место. В 1879 году удалось найти на Таманском полуострове несколько богатых, совершенно нетронутых царских гробниц. Почти 120 лет назад начались раскопки на острове Березань, где была открыта древнейшая на северном берегу Чёрного моря греческая колония Борисфен. Там и сейчас работает Березанская экспедиция Эрмитажа.
Государственный Эрмитаж копает в Узбекистане, Крыму, Таджикистане, Адыгее и Псковской области. Первая российская археологическая экспедиция в Западной Европе – Стабианская – также организована Эрмитажем. Но настоящей сенсацией мирового масштаба стали раскопки кургана Аржан-2 почти 10 лет назад. Это был кульминационный момент многолетних раскопок большого «царского» кургана совместной российско-германской экспедиции. Российскую сторону представлял Эрмитаж.
По словам Михаила Пиотровского, «это было чудо, превратившееся в сенсацию. Нетронутое грабителями и не засыпанное землёй раннескифское погребение с удивительным по богатству и красоте набором ювелирных изделий». Почти 6000 шедевров древнего ювелирного искусства вызвали всемирный интерес. Сегодня эти находки можно увидеть в залах Эрмитажа.
Беседовала Наталья Шкуренок
