«Вокруг засилье людей, занимающихся не своим делом»
Лидер группы «Танцы Минус» Вячеслав Петкун посетовал, что современной публике ничего не интересно, и с ностальгией вспомнил 1990-е
О нём говорят, как об одной из самых нестандартных фигур отечественного музыкального пространства, мастере эпатажа и ходячем скандале. В своих высказываниях он режет правду-матку, а в песнях – оставляет простор для фантазии слушателей. Его перевоплощения всегда органичны: в «Половинке» он кажется романтичным красавцем, в Belle из мюзикла Notre Dame de Paris – несчастным горбуном. На счету «Танцев Минус» – пять альбомов, десятки клипов, а также огромное количество слухов, мифов и легенд. Составить свой образ Вячеслава ПЕТКУНА поклонники смогут первого ноября в клубе «А2». Разгадать противоречивую натуру артиста попытался и наш корреспондент.
– Вячеслав, можно вопрос в лоб? Меня буквально преследует ваша песня «Мы из Ленинграда». Каждый раз спотыкаюсь на фразе: «Мы сочиняем и поём дурацкие песни…» – что же этим хотел сказать автор?
– Только то, что сказал! (Смеётся.) Мы не пытаемся делать их более тяжёлыми в смысловом плане за счёт высокопарных рассказов о том, как мы их писали. Для меня слова в песне играют роль мантры: более важно, как это звучит в контексте музыкальном, нежели в смысловом. Я просто не могу иначе. Вот представьте: есть у вас машина, и колёса у неё 19-го размера. А вы увидели хорошие 17-го. Вы же их не поставите? Даже если они вам очень понравятся и фирма будет «Пирелли», а не ваша «РосМехТрансЧпок». Так и в музыке: выбираешь ту самую «деталь», которая необходима для осуществления процесса.
– То есть вы не сталкиваетесь с тем, что тексты могут воспринимать поверхностно?
– Если честно, мне всё равно, кто как воспринимает мои песни. Передо мной, как песнеделателем, не стоит задача воспитывать правильное понимание у слушателя. Каждый понимает в силу своего багажа. Я встречал самые странные реакции на наши песни как в плохом, так и в хорошем смысле, но тут уж как карта ляжет.
– Но при этом, говорят, дома вы не разрешаете своим детям слушать «Танцы Минус». Почему?
– Ну как не разрешаю… Я их не включаю. А если слышу, то выключаю. Мне просто хватает этого вне семьи. Есть семья, а есть группа. И к тому, и к другому я отношусь предельно серьёзно и смешивать их не пытаюсь.
– О чём вы считаете нужным говорить со слушателями?
– Да мы вообще не озадачиваемся подобными серьёзными категориями. Вот вы, планируя встречу с друзьями, заранее задумываетесь, о чём будете говорить, достаёте блокнот и составляете конспект речи? Нет. И мы относимся к слушателям как к друзьям, с которыми хотим хорошо провести время, – в той атмосфере, которую нам иногда удаётся создать на своих концертах.
– Встреча с друзьями не совсем корректное сравнение. Ведь написанию песни предшествует некий подготовительный процесс – длительный или не очень…
– Песня песне рознь. Но мне меньше всего хотелось бы кого-то чему-то учить – в морально-нравственном или вкусовом плане. Чем, кстати, в последнее время активно занимаются наши законодательные органы: вводят цензуру и знают, какую именно цензуру вводить, ясно понимают, что хорошо, а что плохо. Но в моих глазах они выглядят глупо, несмотря на мигалки, высокую зарплату и статус. Вообще, нормальный человек добровольно быть чиновником не может.
– Недавно вы сделали интернет-обращение в поддержку благотворительного концерта для сбора средств беженцам с Украины.
– Мои друзья занимаются доставкой грузов нуждающимся с Украины, которые приехали на территорию России, поверив в то, что им здесь будет хорошо. И мы просто попытались собрать всем миром для этих людей то, что им необходимо. Поддерживать уже надо не беженцев, а Украину, ведь там тоже живут мирные люди, которые пытаются спасти себя и своих близких. Но, приезжая в Россию, они попадают из одного ада в другой: там можно умереть от пули и бомбы, а здесь от антисанитарии и безразличия чиновников.
– Вы как-то отзывались о современном роке в том ключе, что в нём нет протеста…
– Протест в роке может носить политический характер, а может – культурологический, как спор с искусством официального строя. И то и другое у нас всегда присутствовало: в 1980-е годы это было распространено, а в 1990-е отвалилось как атавизм – как хвост у двуногого. Просто бороться было не с кем: обстоятельства позволяли любое творчество. Но в музыкальном смысле публика конца 1990-х была гораздо умнее нынешней: более информированной и интересующейся. Проходила куча фестивалей джазовой, экспериментальной, электронной музыки. А сейчас людям ничего не интересно. Но обучать людей гораздо сложнее, нежели делать их глупыми. Сейчас слишком много безразличия и слишком мало профессионализма – вокруг какое-то засилье людей в принципе нормальных, но занимающихся не своим делом.
– И какой из этого выход?
– Жить дальше и – извините за патетику – формировать пространство вокруг себя. Мы вот записали новый альбом. И надеемся, что умных он не сделает тупее! (Смеётся.)
– Меня удивляет то, как вам удаётся сочетать несочетаемое. Например, вы одновременно становились номинантами на премию «Русского радио» и «Нашего радио». Но ведь у этих станций совершенно разная музыкальная направленность!
– И мы такие не одни. В 1990-е всё было перемешано: те, кто делал рок-станции и рок-лейблы, хотел расширить аудиторию за счёт слушателей «Русского радио». Но так не бывает, потому что поп-культура всегда более массовая хоть у нас, хоть за рубежом. Я наблюдаю за этим и вижу, что наши рок-радиостанции потихоньку загибаются и, скорее всего, скоро перестанут существовать вовсе.
– Но ведь и вам вменяли в вину участие в «Рождественских встречах» Аллы Пугачёвой. Какой опыт вынесли из этого?
– Перед нами стояли все звёзды эстрады, а мы на тот момент как раз пели: «Мы сочиняем и поём дурацкие песни…» Это было крайне весело! Но я не вижу в этом вообще ничего плохого. Какая разница, кто с кем сотрудничает? Давайте упрекнём The Rolling Stones, что у них Кристина Агилера выступала! У нас какое-то неправильное отношение: как будто бы рокер обязательно должен резать глотку поп-артисту или как минимум сломать ему нос при встрече. Это же дико.
– Ваша фигура вообще овеяна легендами и даже скандалами. Как вы на это реагируете?
– Реагировать можно на то, в чём участвуешь. А я в этом просто не участвую.
Беседовала Светлана Жохова. Фото Владимира Астапковича/тасс
