Что за История, создатель?..
Максим Горький, отработав полдня за письменным столом, во время обеда, на который обычно собиралось немало гостей, любил рассказывать всякие случаи из своей жизни. И нередко одно и то же, но всякий раз по-разному. Когда же кто-нибудь отваживался ему заметить, что в прошлый четверг та же история звучала иначе, писатель с обидой возражал: «Рассказывать каждый раз одинаково – скучно!»
Эти слова классика можно смело поставить эпиграфом ко всей мировой истории. Почитайте две книги разных авторов об одном и том же историческом событии и сами убедитесь: совпадают даты и фамилии, всё остальное – разное. У неискушённого читателя сразу закрадывается мысль: кто-то из них врёт. Если же вы вдобавок узнаете, что оба автора думают о трудах друг друга, эта мысль быстро перерастёт в уверенность.
Да, в истории разобраться, где правда и где ложь, очень трудно. Зачастую даже профессионалы спорят о конкретном историческом исследовании годами, а то и десятилетиями. В других науках всё ясно: вот идея, вот опыт, который эту идею доказывает или, наоборот, опровергает, вот аксиомы и открытые экспериментальным путём законы. В истории ничего этого нет. «Даже если автор работы и не пользуется символами «следовательно», «отсюда выводим, что» и т. п., любое рассуждение в математике, физике или другой развитой естественной науке… обладает ясной логической структурой…» – писал известный европейский философ прошлого века Исайя Берлин. В истории ни логики, ни логической структуры – по крайней мере такой – тоже нет. Кстати, эта цитата – из статьи Берлина с характерным названием «Естественная ли наука история?».
А что же тогда есть? Исторические факты (документы), умение эти факты анализировать и честность автора.
С честностью, конечно, труднее всего. Слишком многие о ней забывают, когда их ослепляют искушения деньгами, карьерой и ложно понимаемой славой. Но самое сложное испытание для историков – «пожелания» высокого начальства. «Мало кто из правителей и политических деятелей всех времён и народов не пытался приспособить историю к нуждам своей власти», – писал замечательный петербургский историк Даниил Аль. В России власть приспосабливала историю под себя с Рюриковых дней.
В домонгольской Руси это приходилось делать летописцам по указанию каждого нового удельного князя. Иван Грозный приказал переписать многовековое прошлое страны, самолично его редактируя и сочиняя новые факты. Пётр I создавал миф об архаичности старых времён и старой аристократии, которая якобы вся была против Европы. Екатерина II переписывала историю, чтобы доказать, будто дела на Руси шли хорошо только тогда, когда ею правили женщины – то ли сами, то ли из-за спин мужей. Павел I велел предать анафеме всё, что было при его матери Екатерине II. Николай I приказал перечеркнуть «дней Александровых прекрасное начало» с их либерализмом. При Ленине всю историю страны перелицевали под Марксову пятичленку и теорию классовой борьбы. «В результате, – как вспоминал Даниил Аль, – Пушкин оказался «продуктом» разложения дворянства, а Суворов – ни больше ни меньше как «цепным псом царского самодержавия». Ну а уж как переписывал историю России Сталин со своими подручными историками, и говорить нечего. Это делалось регулярно, в соответствии с новыми идеями вождя. Не только школьные учебники и «Краткий курс ВКП(б)», но и фильмы про своих любимых царей Грозного и Петра I Сталин редактировал лично, не жалея времени и сил. Потом при Хрущёве вычёркивали всё про Сталина, а при Брежневе – всё про Хрущёва, восстанавливая кое-что про Сталина…
Впрочем, фальсифицируют историю, не только шулерски передёргивая факты. Зачастую, как это сплошь и рядом делается сегодня, всего лишь по-своему их интерпретируя. В одних случаях – во имя идеологии, в других – ради оригинальничания, которое так любит падкий на сенсации рынок. И это самое пагубное для науки, потому что псевдофакту всегда можно противопоставить истинный факт, документально подтверждённый, а вот опровергнуть лживые интерпретации гораздо сложнее, ведь большинство людей верят не факту, а тому, во что им верить легко и приятно. Недаром ещё Пётр Чаадаев отметил: «Наиболее истинным в истории является не то, что она повествует, а то, что она мыслит, что она воображает, что она измышляет».
