«Всё, что зело старо и необыкновенно»

300 лет назад Пётр I основал первый в России государственный музей – Кунсткамеру

До наших дней дошли сведения о том, что генерал-прокурор Ягужинский предложил было Петру брать плату за осмотр редкостей – рубль или даже два (огромные по тем временам деньги, пуд мяса тогда стоил 30 копеек). На что тот ответил: «Я ещё приказываю не только всякого пускать сюда даром, но есть ли кто приедет с компаниею смотреть редкости, то и угощать их на мой щёт чашкою кофе, рюмкою вина или водки…»

Так и стало. Уже после смерти основателя Кунсткамеры, в царствование Анны Иоанновны, знатные посетители угощаемы были «кофием, венгерским вином, цукербродом…», а люди низкого сословия «водимы были с услужливостию… по всем комнатам, и все редкости показываемы им были с кратким объяснением».

– Эта экспозиция представляет взгляд на мир, принципиально отличный от нашего, – объясняет доктор исторических наук, профессор Ефим Резван, заместитель директора Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамеры). – Человечество познавало себя. Люди ходили в анатомические театры смотреть, как устроен человек. Поэтому такая коллекция, одна из первых в музее, могла появиться только в то время: сегодня трудно представить создание экспоната с детской ручкой, заботливо помещённой в прозрачный сосуд и украшенной при этом голландскими кружевами… У Петра была задача – просвещение. Ему нужно было выковать новую элиту с иным видением мира и заложить научную парадигму, необходимую для модернизации страны. Кунсткамера для Петра была не только важным научным и образовательным ресурсом, но и ресурсом пропагандистским.

Кунсткамера – это не «собрание уродцев», как иногда почему-то думают. За три столетия Музей антропологии и этнографии собрал одну из самых больших и интересных коллекций в мире: больше миллиона экспонатов! Подсчитано, что если каждый из них рассматривать только одну минуту, то потребуется больше двух лет, без перерывов на сон и еду. Посетители могут видеть только небольшую часть коллекции, всего лишь полпроцента.

– Я сам боюсь иногда даже заходить в хранилище, – признался Ефим Анатольевич. – Время дорого, а тут зацепишься взглядом за какую-то вещь и обо всём забываешь. Каждый экспонат музея скрывает интереснейшую историю…

 

Вот несколько таких историй.

 

Про бога охоты и гейшу О-Мацу

Первое, что видит посетитель у входа в музей, – два громадных идола. Справа стоит страшный Ракшас, демон-людоед из Цейлона. Слева – бог охоты из Вьетнама, со слоновьими бивнями, рогами буйвола. Обоих монстров привёз из путешествия Николай II, когда его, цесаревича, отец отправил в круго­светное путешествие. В 1890–1891 годах Николай побывал во многих странах: Египте, Йемене, Индии, на Цейлоне, в Сингапуре, Сиаме, Китае… Во Вьетнаме цесаревич со свитой остановился во французском Сайгоне. Местная знать преподнесла ему на память чучело чёрной пантеры, которые во множестве водились тогда во вьетнамских джунглях, резное кресло и статую бога охоты, заимствованную из какого-то храма.

Из какого? На этот вопрос Ефим Резван стал искать ответ, когда приехал во Вьетнам по сугубо личным соображениям – на отдых. Тратить время на лежание на пляже учёный не стал, а вместо этого отправился на розыск коллег. Вместе они, следуя архивным записям и описанию Эспера Ухтомского «Путешествие на Восток Его Императорского Высочества государя наследника цесаревича…», этот храм в итоге обнаружили – в 60 километрах от бывшего Сайгона. В нём до сих пор поклоняются тигру, но на пьедестале, где некогда стоял бог охоты, теперь красуется народный герой из недавнего прошлого – Хо Ши Мин.

В японском городе Оцу на Николая было совершено покушение. Японский полицейский, стоявший в оцеплении, вдруг набросился на наследника российского престола с самурайским мечом. Причин, толкнувших японца на покушение против царственной особы, называли множество. И ксенофобию, и «комплекс Герострата» – якобы некий Сандзо Цуда хотел быть увековеченным в веках, – и даже месть за то, что Николай не снял обувь при входе в храм… Но была и ещё одна версия – романтическая. Вроде бы Николай оказался в знакомстве со знаменитой гейшей О-Мацу, по которой жестоко страдал и Цуда.

 

После покушения паника в Японии случилась необыкновенная: правительство всерьёз опасалось, что инцидент приведёт к войне. В адрес русской миссии понесли подарки. Среди прочих оказались две искусно сделанные куклы в человеческий рост в роскошных кимоно; лицо каждой было списано с красавицы О-Мацу.

Про человека с Маркиной Горы

Пётр I, учреждая собрание редкостей, особо указывал: «Ежели кто найдёт в земле или в воде какие странные вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи, не такие, как у нас ныне есть…», то должен нести в Кунсткамеру.

Именно древние кости, вернее, палео­антропологическая коллекция Кунсткамеры – самая большая и самая ценная в мире: 180 тысяч предметов, останки людей начиная с эпохи верхнего палеолита. Отставив эмоции, скажем, что изучение этого ценнейшего материала при помощи современных методов, связанных с извлечением из костей ДНК, позволяет отвечать на вопросы о том, каким путём развивалось человечество.

В 50-х годах прошлого века учёный мир обошла сенсационная новость: на Маркиной Горе, рядом с селом Костёнки в Воронежской области, обнаружено поселение древнего человека. Одно из захоронений сохранилось полностью: целый скелет человека, в кожаной рубахе и штанах, мокасинах, с украшениями в виде бус из зубов песца. Тридцатилетнего человека, умершего приблизительно 36 тысяч (!) лет назад.

 

Такого нет ни в одном музее, ни в одной лаборатории мира. И потому в Музее антропологии и этнографии существует даже очередь из учёных, которые хотели бы исследовать «человека с Маркиной Горы». Научная работа ведётся. К примеру, получены новые подтверждения тому, что в формировании современного человека участвовали неандертальцы.

 

Про расстояние в пять чашек чая и чайник, который исполняет желания

…Это была потрясающая этнографическая экспедиция в предгорье китайского Тибета, в том числе в монастырь Кумбум (Таерсы), один из пяти важнейших буддийских монастырей в мире. Группа российских учёных после долгого утомительного пути, состоящего из семи перелётов и нескольких переездов, оказавшись на месте, клевала носами и зевала, но надо было терпеть: их принимал настоятель храма. Ефим Резван, руководитель экспедиции, вёл с монахом неспешную беседу. Гостю был предложен зелёный чай, густой как суп, в котором моментально растворился изрядный кусок масла из молока яков. К чаю полагалась лепёшка из муки и того же масла. Оказалось вполне съедобно, хотя и непривычно, конечно…

«А далеко ли от монастыря до ближайшей деревни?» – поинтересовался учёный из Петербурга, привыкший мерить расстояние в километрах. «Пять чашек чая», – последовал ответ. «Пять?» – растерянно переспросил он и вдруг осознал, что к нему после монастырского угощения вдруг вернулись силы и сон как рукой сняло. «Да, пять», – подтвердил настоятель. Как оказалось, расстояние в этих краях принято было измерять… в чае: сколько чашек этого мощного природного энергетика необходимо выпить, чтобы преодолеть ту или иную дистанцию.

Из той экспедиции в Кунсткамеру поступили: одежда монахов, священные манускрипты, музыкальный инструмент, специальная поминальная труба… и прибор для кипячения чая. Его можно увидеть в одном из залов музея: нечто вроде зонтика, обклеенного фольгой, с подставкой, на которой гордо стоит старый чайник. Солнечные лучи, фокусируясь на днище, кипятят воду за несколько минут без всякого электричества.

Правда, к тибетскому изобретению, приобретённому, к слову, за 60 долларов, чайник не полагался. Старый же алюминиевый чайник, без которого трудно было бы объяснить посетителям смысл конструкции, нашёлся на дачном участке одного из сотрудников музея и был передан в экспозицию безвозмездно. Прежде из него поливали огурцы на даче…

 

Но народ желает верить в чудеса и, вдохновляясь увиденным, истово создаёт мифы и легенды. Пупочка на крышке старого чайника отчаянно блестит: посетители музея верят, что любое желание исполнится, если её потереть.

 

Про фрейлину, которая лишилась здорового зуба

Можно сказать, что российская медицинская наука, в частности анатомия, началась в том числе и с покупки Петром за 50 тысяч флоринов собрания знаменитого анатома Рюйша. В том же 1717 году царь велел лейб-медику Арескину приобрести очень редкие и дорогие в то время анатомические муляжи, которые использовались для обучения лекарей. Но только одно такое пособие – восковая модель головного мозга в натуральном черепе, изготовленная парижским анатомом Дювернеем, – оказалось в России. Не очень-то хотели тогда делиться знаниями…

Сам Пётр увлекался медициной и даже сам проводил несложные операции, бывало, что успешно. Очень любил, говорят, драть зубы. Причём мгновенно распознавал, какой именно зуб больной. Рассказывают, что супруга царёва камердинера, выданная замуж не без участия Петра, избегая законных супружеских ласк, ссылалась на зубную боль. Прослышав об этом, царь-врач незамедлительно достал огромные кусачки и велел придворной даме широко открыть рот. Рванул здоровый зуб, усмехнулся и предложил ей всегда обращаться, «буде зуб заболит». А потом прибавил веско: «Впредь мужу повинуйся, инако без зубов останешься…» Так ли было на самом деле, неизвестно, но коллекцию зубов, вырванных рукой российского императора изо ртов своих подданных, а также личный набор медицинских инструментов (скальпели, ланцет, прибор для прижигания ран, устройство для прижимания языка) можно увидеть в зале естественно-научных коллекций музея.

Анатомическое собрание Кунсткамеры не просто редкость. Не только собрать – сохранить её было очень непросто. И кстати, рассказывают, что Екатерина Дашкова, назначенная Екатериной II на пост директора Академии наук, заинтересовалась непомерным расходом спирта, вернее, хлебного вина во вверенном ей учреждении. Заподозрила нехорошее. Но ей показали, на что потребна эта жидкость, – исключительно для сохранения государевой коллекции. И даже продемонстрировали две головы, только что заспиртованные. Одна была отрублена у провинившейся фрейлины, вторая – у её любовника. Дашкова с расходом огненной жидкости согласилась, но насчёт голов заметила, что православным людям негоже поступать таким образом. И приказала экспонаты похоронить прямо тут же, у основания башни Кунсткамеры.

 

И это тоже одна из легенд, во множестве окружающих петербургский музей.

 

Эльвира Дажунц. Фото Алексея Лощилова