«Как будто мы по пьяни болезнь подхватили!»

Сыктывкарец Евгений Плеханов в одиночку борется за то, чтобы ветеранов подразделений особого риска полностью приравняли к чернобыльцам

Сыктывкарский пенсионер Евгений Плеханов живёт неподалёку от мемориального камня пострадавшим от аварии на Чернобыльской АЭС, в открытии которого он принимал непосредственное участие. Его судьба в чём-то схожа с судьбой этих людей. Он 27 месяцев прослужил на Новой Земле, когда там проходили ядерные испытания. Вот только никак Евгений Иванович не может взять в толк: почему ему, одному из тех, кто ковал ядерный щит страны и получил изрядную дозу радиации, не положены те же льготы, что и чернобыльцам.

В октябре 1957 года горьковчанина Евгения Плеханова призвали на службу в Северный флот. Но поначалу его отправили в белорусский город Пинск в учебку, где он приобрёл воинскую специальность «химик». А поскольку ещё во время учёбы в школе он много фотографировал для школьной стенгазеты, то в его военном билете появилась запись о второй воинской специальности – «фотограф». Произошло это уже на Новой Земле…

Начальство поручило ему фотографировать с самолёта атмосферные испытания ядерных бомб на полигоне «Чёрная губа». Всего он заснял на плёнку 12 ядерных взрывов различной мощности. Плёнки, естественно, начальство изъяло. Кроме того, он вёл замеры радиации на различных точках полигона.

В октябре 1960 года Евгений Плеханов благополучно демобилизовался, не получив никаких документов о том, что он 27 месяцев находился в зоне повышенной радиации. Государство в те годы и думать не думало о том, что тысячи молодых ребят закончили службу с подорванным радиацией здоровьем.

О них не вспоминали несколько десятилетий. Ситуация изменилась лишь после того, как произошла авария на Чернобыльской АЭС. Трагедия случилась в начале эпохи гласности, когда набирала обороты гражданская активность советских людей. Власти не могли отвернуться от того факта, что десятки тысяч человек не по своей вине подверглись воздействию радиации, и весной 1991 года Верховный Совет РСФСР принял закон «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС». Спустя полгода российский парламент отдельным постановлением распространил его действие на граждан из подразделений особого риска (ПОР). В первую очередь в эту категорию попали непосредственные участники испытаний ядерного оружия в атмосфере, коим и был Евгений Плеханов.

Казалось бы, справедливость восторжествовала. Но, увы, оказалось, что лишь частично.

– Нас по льготам сделали «чуть-чуть беременными чернобыльцами», – горько шутит Евгений Иванович. – Чернобыльцам время на выполнение заданий и несение военной службы засчитывается в выслугу лет один месяц за три. Это время засчитывается в трудовой стаж при назначении пенсии. Но чернобыльцы более трёх месяцев в этой зоне не были. А мы подвергались радиации годами. Вот только на нас эту льготу почему-то не распространили.

Кроме того, человеку, побывавшему в чернобыльской зоне, давали справку, что он там был. А значит, его последующие заболевания связаны с воздействием радиации. Ветеранам ПОР никаких таких справок не давали. И Евгению Ивановичу приходится ходить по инстанциям и доказывать, что его заболевания идентичны заболеваниям, которые получили ликвидаторы чернобыльской катастрофы. И пока ему не удаётся добиться той же группы инвалидности.

– У меня официально установлено двадцать заболеваний, – рассказывает ветеран. – Когда к врачу приходит чернобылец, на него смотрят иначе, чем на других больных. Он был подвержен радиации. А она агрессивна. А мы как будто по пьяни болезнь подхватили.

Заметим, Евгений Плеханов вообще не употребляет алкоголь, не курит, а потому, несмотря на свои 77 лет и двадцать болезней, выглядит довольно бодро. И потому у него хватает сил бороться за льготы ветеранам ПОР в одиночку.

А всего таких, как он, по оценкам Евгения Ивановича, осталось в стране не более двухсот человек. В своих подсчётах он исходит из данных, приведённых в 2007 году вице-премьером Александром Жуковым. В то время ветеранов – инвалидов ПОР было 1507 человек. А ежегодная убыль составляла 12 процентов. То есть естественные потери за прошедшие с тех пор более семи лет составили примерно 85 процентов. Государство совсем не обеднеет, обеспечив этих людей достойными льготами.

Между тем Евгений Плеханов уже почти два десятка лет бьётся за эти льготы в судах. Кстати, там были и победы. В частности, Сыктывкарский городской суд установил для Евгения Ивановича ежемесячные выплаты в размере 2,5 тысячи по инвалидности второй группы, как человеку, утратившему здоровье от воздействия радиации. Однако в инвалидной справке всё ещё значится формулировка «Общие заболевания». Про радиацию ни слова.

Евгений Плеханов не хотел бы противопоставлять себя чернобыльцам, которые так же, как он, как и другие ветераны ПОР, выполняли свой долг. Но про чернобыльцев вспоминают хотя бы дважды в году – 26 апреля, в годовщину аварии на Чернобыльской АЭС, и 14 декабря – в День ликвидатора чернобыльской катастрофы. Про ветеранов ПОР если и вспоминают, то только в связи с этими датами, где они явно на вторых ролях. Мол, были и такие, кто подвергся радиации при испытании ядерного оружия.

Но есть у них и свой праздник: 4 сентября – День специалиста по ядерному обеспечению. Вот только Евгений Иванович ни разу не услышал от властей в этот день поздравления в свой адрес. По сути дела ветераны ПОР – забытые солдаты холодной войны. И может быть, потому сыктывкарец с таким отчаянием борется за свои в общем-то крохотные льготы, что хочет напомнить: мы – те, кто создавал ядерное оружие и тем самым предотвратил третью мировую войну. Мы потеряли здоровье. Многие лишились жизни. Так почему же про нас забыли?

 

прямая речь

Евгений Плеханов, ветеран подразделений особого риска:

– В законе сказано, что человек должен дать согласие на то, чтобы пойти в зону радиации. Моего согласия никто не спрашивал. Ещё в законе сказано, что даже с согласия человека ему нельзя находиться в этой зоне более 18 месяцев. Я же служил на Новой Земле 27 месяцев. Я же не мог удрать оттуда. И этот факт меня настраивает на борьбу. Я хочу, чтобы государство защищало мои права, как это обозначено статьёй 19 Конституции: «Все равны перед законом и судом».

 

Роман Койдан, адвокат, заместитель председателя Общественной палаты Коми:

– Евгений Иванович пытается доказать власти, что белое – это белое, что радиация, она и в Африке, и в России – одинаковая. Правовой статус чернобыльцев отличается от статуса ветеранов ПОР. Отличается в первую очередь бюрократизированным порядком предоставления социальных гарантий. А где бюрократия, там коррупция и нарушение прав граждан. Очередной бюрократический этап, который Евгений Иванович пока что не преодолел, это установление связи имеющихся у Евгения Ивановича заболеваний с радиационным воздействием. Связь эту могут установить только чиновники Межведомственного экспертного совета, заключение которого об отсутствии такой связи чрезвычайно сложно оспорить в судебном порядке. На мой взгляд, в целях восстановления социальной справедливости, федеральному законодателю необходимо полностью уравнять правовой статус чернобыльцев и ветеранов ПОР.

 

из воспоминаний евгения плеханова

Гибло всё живое

На полигон в Чёрную губу свозили списанную технику – автомашины, трактора, кухонное оборудование. После очередного взрыва смотрели, что от неё осталось. Чаще всего они были после этого сплошь расплавленными.

Иногда привозили в клетках собак, расставляли их определённым образом, чтобы потом посмотреть, что с ними стало. Если эпицентр ядерного взрыва находился недалеко, например, в двух-трёх километрах, то собаки просто сгорали. А те, что находились подальше, иногда оставались живыми, но сильно пострадавшими. Я видел, как одна собака полностью ослепла. Такого, чтобы ни одно животное не пострадало, не было.

А вообще в этой зоне гибло всё живое. Я видел множество погибших песцов и птиц…

Приказ лететь на облако

За время службы мне, как фотографу, много приходилось ездить по Новой Земле и слышать о гибели людей.

Самолёт с бомбой обычно летел в сопровождении двух истребителей. Перед тем как сбросить смертоносный груз, истребители, как птицы, по команде разлетались в разные стороны. Бомбардировщик, мы его называли «маткой», какое-то время шёл один. Поступала команда, лётчик нажимал кнопку, бомба летела вниз – иногда с парашютом, иногда без. От взрыва возникало красивое грибовидное облако. Оно, как живое, постоянно менялось. Мощное зрелище!

И вот одному военному лётчику дали задание пролететь через это облако. Он понимал, насколько это опасно, и поначалу отказался. Но приказ есть приказ. Он задание выполнил, получил мощнейшую дозу облучения, ослеп, кровь свернулась, и он упал в Карское море.

Оленеводов с оленями снесло в море

До начала ядерных испытаний на Новой Земле жили ненцы-оленеводы – там растёт очень хороший любимый оленями пушистый ягель. В начале 1950-х годов их почти всех вывезли. Но осталась одна ферма возле Карского моря, где ненцы держали не только оленей, но и коров. Они обслуживали военных.

И вот как-то лётчик бомбардировщика по непонятным причинам нажал кнопку сброса бомбы позже, чем должен был это сделать. И бомба упала неподалёку от пастбища. Ударной волной всех ненцев вместе с оленями снесло в море. Погибли и люди, и олени.

Нашли смертников

Мой коллега был свидетелем такого случая. В 1957 году сбросили бомбу в пять мегатонн, но она не взорвалась и представляла огромную опасность. Поэтому взорвать её было необходимо во что бы то ни стало.

Стали искать смертников. Нашли четверых – трёх солдат и одного офицера. Они запустили взрывной механизм и, естественно, погибли.

 

Игорь Бобраков, собкор «НВ» в Коми. Фото автора и из личного архива Евгения Плеханова