«Сделать из конспекта живую книгу»

Директор Мемориального музея обороны и блокады Ленинграда Сергей Курносов рассказал «НВ», какой будет экспозиция после переезда в новое здание

Произошло значимое событие в истории Петербурга: городские власти приняли решение о строительстве нового большого здания для Музея обороны и блокады Ленинграда, существующего в Соляном переулке. Утверждено и место строительства: на пересечении проспекта Гагарина и Бассейной улицы, рядом с Московским парком Победы. В канун годовщины освобождения города на Неве от блокады корреспондент «НВ» расспросил директора музея Сергея Курносова о том, каким будет музей после переезда в новое здание.

– Сергей Юрьевич, музей в Соляном переулке – место знаковое, сюда даже иностранные туристы быстро находят дорогу. И посетители музея достаточно полно могут представить себе, что такое блокада в Ленинграде. Есть ли необходимость в переезде и расширении экспозиции?

– Коллекция музея одна из самых быстрорастущих в городе. Ветераны войны, блокадники несут и несут нам документы, предметы быта, военной истории, искусства. Хранилища уже переполнены, часть фондов музея расположена в цокольном помещении, очень тесном, где невозможно соблюсти нужный температурный режим. А отказываться от этих предметов – просто преступление. Свидетелей того времени становится с каждым месяцем всё меньше и меньше. Даже родившимся в блокадном Ленинграде сегодня 72–74 года! Потому важно собрать и сохранить как можно больше артефактов. Сейчас у нас 52 тысячи единиц хранения и 17 тысяч томов научной библиотеки. А мы планируем, что у музея будут фондохранилища, рассчитанные на 200 тысяч предметов, чтобы по крайней мере лет 50 не возникал вопрос о новых площадях.

В Соляном переулке у нас лишь один зал для экспозиции. Он же – для временных выставок и для музейных мероприятий. Этого явно недостаточно, чтобы отразить такие большие темы, как блокада и битва за Ленинград, которая была самым продолжительным и, возможно, самым кровопролитным сражением за время Второй мировой войны. Ни Сталинградская, ни Курская битвы не сравнятся с Ленинградской по продолжительности. Из-за недостатка экспозиционных площадей любая тема в нашем музее подана в сжатом виде – как конспект. А нам бы хотелось сделать из этого конспекта живую, подробную, доходчивую книгу.

– Вы уже продумали концепцию нового музея? Не утратит ли он атмосферу места, переехав в менее историческую часть города?

– Во-первых, Соляной городок музей покидать не собирается. Наши сегодняшние площади в одну тысячу квадратных метров останутся за нами. Конечно, было бы исторически оправдано, да и дешевле расширяться в Соляном городке, где Музей обороны Ленинграда был создан и находился до 1953 года, занимая в нескольких зданиях 40 тысяч квадратных метров. Но мы вынуждены торопиться. Исчерпаны все возможности для развития в имеющихся помещениях. А процесс возвращения исторических площадей от их новых владельцев может затянуться надолго. Вопрос расширения и модернизации музея перезрел – музей явно надо выводить на иной уровень. В новой экспозиции решающую роль должна сыграть работа дизайнеров, которым мы передадим наши пожелания, наше видение того, что мы хотим отразить. Главной установкой остаётся: музей должен производить глубокое, неизгладимое впечатление. В конечном итоге каждый наш посетитель – это голос в поддержку развития музея. Если к нам идут люди, значит, музей нужен.

– Скажите, музей – это только работа или нечто большее для вас?

– Оба моих деда защищали Ленинград. Один был смертельно ранен на Пулковских высотах, до снятия блокады он не дожил всего два месяца. И в Музей обороны и блокады Ленинграда я пришёл работать сознательно. У нашего музея уникальная, трагическая и героическая история – такая же, как история самой блокады. Задуманный ещё во время войны как музей, увековечивающий подвиг жителей Ленинграда и его защитников, он был разгромлен в 1949–1953 годах, чтобы стереть память о трагедии, об ошибках Сталина как Верховного Главнокомандующего. Музей стал одной из жертв «Ленинградского дела», экспонаты его по большей части были уничтожены. Техника пошла на переплавку, большинство документов, фотографий, картин сожгли, лишь немногое было передано в Музей истории города и Музей Ленина. Когда в 1989 году было принято решение вновь открыть Музей обороны Ленинграда, экспонаты начинали собирать с нуля.

Музей, созданный в 1944–1946 годах, был по-настоящему народным. Его создавали люди, только что пережившие страшные испытания, несломленные, спасшие свой родной город от уничтожения, осознававшие масштабы своей трагедии и своего подвига и желавшие запечатлеть эти испытания и этот подвиг, передать память о них следующим поколениям. И методы построения экспозиции такого музея применены были новаторские. Тот, кто в нём побывал в те годы хотя бы однажды, и сегодня вспоминает об увиденном с горящими глазами. Как подняться до тех же высот? Таким вопросом я задаюсь и такую задачу я ставлю перед собой как профессионал-музейщик.

Что касается нынешнего музея, могу лишь сказать, что бывал я в жизни в очень многих музеях, но впервые лишь здесь увидел, что во время экскурсии люди плачут от переполняющих их чувств.

– Музей рассчитан прежде всего на молодёжь?

– Да, мы ориентируемся на молодых. Чтобы они представляли, что такое блокада, ведь для многих эта память очень абстрактна. А через подлинные предметы быта, одежду, дневники, картины, рисунки лучше можно ощутить, понять, уловить. Часто к нам приходят иностранцы, до введения санкций каждый восьмой посетитель был гостем из-за рубежа. В основном иностранцы знают о нашем городе то, что его основал Пётр I и что здесь была самая страшная осада в истории человечества. Кто-то приходит, чтобы лучше понять душу города, кто-то – чтобы посетить «комнату ужасов», пощекотать нервы. Мы стараемся соблюсти баланс – показать трагизм блокады и радость Победы. Если этот баланс нарушить, то музей может превратиться в фальшивку.

 

– У кого-то есть желание сделать ваш музей только музеем Победы?

– Мы нередко встречаем желание самих защитников Ленинграда сделать музей «победным». Понять это можно. Несмотря на все ужасы, которые эти люди пережили в окопах или в домах без тепла, света и еды, когда им говорят о музее трагедии, они принимают это в штыки: «Мы не потерпевшие, мы не лежали и ждали смерти. Мы в школы ходили, на завод шли, мы на крышах зажигалки тушили, мы делали всё, чтобы этот город отстоять». Но как забыть о сотнях тысяч жертв, которые лежат на Пискарёвке, чей прах захоронен на месте нынешнего Московского парка Победы? Нельзя забывать трагедию конкретных семей и конкретных людей.

– Прошлой зимой был воссоздан уголок Ленинграда в блокаду. Кто-то восхищался, а кто-то говорил, что историческая правда не была соблюдена…

– Проект «Улица жизни» задумывался как экспозиция под открытым небом. Одно то, что это мероприятие посетило свыше 30 тысяч человек, говорит о востребованности исторических реконструкций: ведь людей никто сюда не гнал – это было их личное желание. Предполагалось отразить настроение не смертной блокадной зимы, а города накануне снятия блокады, когда осада ещё полностью не снята – но люди чувствовали: победа не за горами.

– Нужно ли в музее поднимать такую этически непростую тему, как людоедство?

– А зачем что-то скрывать? Зачем вырывать страницы истории? У нас эта тема отражена в разделе экспозиции, где представлена работа НКВД – собственно, его сотрудники и задерживали людоедов. Но надо сказать, что в блокадном городе было распространено не столько людоедство, сколько трупоедство. Это всё-таки немного другое. Существует архивная статистика, дела по этим эксцессам не уничтожены, их можно изучать. Я скажу, что из тысяч ленинградцев до подобного дошли единицы. Причём эти факты зафиксированы лишь в самый голодный период блокады – с осени 1941-го по осень 1942-го. Когда был увеличен паёк, подобные случаи сошли на нет. Страшная статистика только подчёркивает, до чего были доведены жители города.

– Ещё важная тема – художники во время блокады.

– Мы хотим сделать отдельную экспозицию, посвящённую блокадным художникам. Коллекция блокадной графики – жемчужина собрания нашего музея. Она прекрасно показывает, что не хлебом единым жив человек. Удивительно то, что, когда нечего стало есть, в домах стоял холод, не работали канализация, водопровод, люди стали больше рисовать – чтобы как-то возвысить душу, отвлечься от ужасов блокадного бытия. Хотелось бы показать всю коллекцию в будущих просторных залах – потому что такого собрания, наверное, нет ни в одном музее города.

– Как будет построена экспозиция в новом музее?

– Во многом проект будет зависеть от архитектурного решения, а оно возникнет только после настоящего международного открытого конкурса, который проведёт город на основании нашего пользовательского задания. Мы прекрасно понимаем, что у нас должен быть Зал памяти. Как сказал губернатор, в этот музей люди должны прийти, чтобы поклониться подвигу ленинградцев. Должны быть отдельные экспозиции: битва за Ленинград, жизнь жителей города во время блокады, художественная экспозиция, где будет представлено искусство не только блокадных художников, но и авторов, для которых близка тема войны и блокады, отдельный раздел, рассказывающий о мужестве актёров, музыкантов, которые поддерживали своими выступлениями измождённых жителей. Новый музей должен отвечать самым современным требованиям, но при этом соблюдать баланс: чтобы мультимедийные «картинки» не подменяли подлинные экспонаты, а дополняли их. После того как в силу понятных причин уйдёт поколение, помнящее блокаду и войну, только музеи, архивы и библиотеки останутся хранилищами подлинной памяти о том времени. Музей намерен выполнять функции научно-исследовательского и информационного центра, собирающего, изучающего и предоставляющего (в том числе в электронном виде) всю информацию о блокаде Ленинграда и Ленинградской битве. Наш музей достоин такого будущего.

Беседовала Елена Добрякова. Фото Александра Гальперина