Александр Секацкий: «Россия будет либо суверенной, либо никакой»
О присущей человеческому естеству борьбе за свободу на страницах «НВ» размышляет один из наиболее интересных, неординарных и популярных философов современной России.
Для начала стоит определиться: что же вообще такое свобода? В применении и к индивиду, и к обществу это суверенность и готовность развивать свой собственный проект. Возможно, этот проект и ошибочен, но главное, что ты сам определил его и готов отстаивать его право на существование. При этом территория внутреннего мира каждого человека должна быть непроницаема для других.
Такая свобода и является мишенью номер один для сил «остывающей вселенной», которые сегодня доминируют в Европе. Эти силы отстаивают идею транспарентности – прозрачности, – внедрив новый моральный императив, о котором Кант даже и не мечтал: «быть познаваемыми друг для друга». По замыслу «творцов» «остывающей вселенной» граждане должны стать полностью прозрачными, понятными. Стерилизованный, безжизненный, лишённый духовности мир… «Дух дышит, где хочет», – как сказано в Евангелии. Но в этом мире он точно дышать не хочет и не станет.
Вопрос «Что же есть сегодня борьба за свободу?» является ключевым, поскольку без ответа на него трудно понять, что происходит в современном мире. Всё XX столетие прошло под эгидой непрестанной борьбы – борьбы граждан за сохранение неотчуждаемых прав человека – свободы слова, мнений, высказываний, перемещений и множества других, которые не так-то просто было утвердить. Но раньше общий сценарий борьбы за свободу предполагал, что, с одной стороны, есть диктатор, а с другой – тот или иной народ и его герои, которые пытаются этого тирана свергнуть. Поэтому узники ГУЛАГа или франкистских тюрем в Испании и считались, и были борцами за свободу по преимуществу.
Сегодня же изменился сам принцип ограничений человеческой самостоятельности, полноты гражданских прав. И совсем другие параметры выступают теперь в роли ограничителя свободы. В первую очередь это, безусловно, параметр государственного суверенитета, без него все личные свободы становятся похожими на пение певчих птичек в клетке… За последние 25 лет безраздельного господства Америки над миром подавляющее большинство стран утратило свою независимость.
У процесса потери европейцами суверенитета имелись свои предпосылки, есть и свои «первичные сцены», как называет их Зигмунд Фрейд. Одной из таких недооценённых и пока неосознанных «первичных сцен» стал для Европы феномен Эдварда Сноудена. И особенно показательна в этой связи история с задержанием самолёта президента Боливии Эво Моралеса. Напомню вкратце суть этого инцидента
Когда делегации стран Латинской Америки улетали из Москвы, европейцы, включая и гордых французов и не менее гордых испанцев, по указке АНБ (Агентства национальной безопасности США. – Прим. «НВ») вынуждены были закрыть воздушное пространство Европы, заставив первый борт Боливии в конце концов сесть в Вене. На борту самолёта искали Сноудена, якобы летевшего вместе с Моралесом, который пообещал бывшему сотруднику ЦРУ политическое убежище. По иронии судьбы самолёт посадили именно в Вене, где была подписана «Венская дипломатическая конвенция», в том числе – о неприкосновенности дипломатов. Австрийскую полицию бесцеремонные американские ребята даже не пустили в самолёт, пока не убедились, что Сноудена там нет. Вот тогда стало по-настоящему ясно, кто в доме хозяин, и прояснилась та роль, которую Штаты оставили Европе.
Ведь что получается: личных гражданских прав вроде бы никто никого не лишал, однако «отдельно взятая Австрия» оказалась неспособной контролировать своё воздушное пространство. Я называю это ограничением дееспособности – это ущемление гражданского самочувствия. Особенно ярко оно проявляется именно в вопросе выбора союзников. Посмотрите: степень выкручивания рук странам с «картонным суверенитетом» просто фантастическая! Скажем, условный «сателлит» России Александр Лукашенко вполне может позволить себе время от времени «посылать» Россию подальше или не признавать Южную Осетию, но попробуй так сделать американские союзники – США быстро поставят их на место.
Получается, что новая борьба за свободу, ставшую всеобщим дефицитом, состоит в том, чтобы вернуть себе подлинность самоопределения, вернуть гражданам дееспособность по всему кругу важнейших экзистенциальных и социальных вопросов. Сегодняшние борцы за свободу не узники лагерей, а люди, требующие права свободно выбирать собственных союзников, искать цели национального развития и настаивать на культурном проекте, который именно они (а не пресловутые другие, не «компетентные люди») считают близким себе. Это люди, готовые отстаивать свою страну как именно ими учреждённое государство, а не как декоративную имитацию суверенности, которая оставила за гражданами лишь возможность спорить, могут ли однополые пары усыновлять детей, при этом изъяв из их компетенции право решать, размещать ли у себя в стране американские военные базы.
«Они – жрецы некоего бога»
Можно сказать, что сегодня на Западе в новой и как всегда неожиданной форме возрождается фашизм. Только теперь вместо арийцев – апологеты «либеральных» ценностей, а вместо евреев и цыган – все, кто их не разделяет. Но идентифицировать этих людей сложно и ещё сложнее понять их мотивацию.
Возьмём для примера хотя бы «новых компрачикосов» – а как ещё назвать социальные службы Скандинавии, которые буквально изымают детей из семей? Их боятся как гестаповцев, ведь шаг вправо, шаг влево – и ты уже лишился ребёнка, и это в самых «демократических» странах.
Но происхождение руководства социальных служб мы ещё можем определить. Они представляют собой последователей Фрейда во втором и третьем поколении, то есть фактически это психоаналитики, которые сначала заведовали психиатрическими и психологическими участками, а потом взяли под контроль детские сады и школы. Они заявили (опираясь на Прогресс и Науку), что обычный неподготовленный человек не может отвечать за воспитание своего ребёнка, – это должны делать специально обученные люди. Получается, что одна из самых чудовищных утопий в истории человечества (причём казавшаяся совершенно неосуществимой) – утопия Платона, предполагающая в числе прочего изъятие детей у родителей – реализуется сегодня в Скандинавии.
Помимо психоаналитиков, которым принадлежит очень важный, но всё же обособленный участок вокруг колыбели, власть в Европе захватили и юристы или, лучше сказать, «судейские». Ни один европейский гражданин сегодня на самом деле не может проявить прямую законодательную инициативу, поскольку она требует достаточно изощрённой юридической упаковки. Но на их голову всегда готовы свалиться выпускники юрфаков, которые, само собой понятно, лучше разбираются в этих делах, ведь они изучали право и, значит, с позиций сегодняшнего дня имеют единственно законные претензии на власть.
И вот эти люди – психоаналитики и юристы – теперь обладают всей полнотой власти, предоставив прочим гражданам участь выбирать, в какие баки какой мусор выбрасывать. Мол, только на это у вас и хватит компетенции. Но вопрос, какую реальную выгоду они получают от своей власти, остаётся загадкой. Складывается ощущение, что они жрецы некоего бога, которого сами не знают, и служат ему себе во вред, поскольку и их детей постигнет та же самая участь.
А как невинно, казалось бы, всё начиналось! Люди искренне заразились наивной просвещенческой верой в то, что всё в человеке должно быть продумано и «разложено по полочкам». Ведь что такое Просвещение? Это социальная инженерия: мы должны быть законопослушными, а всё, что есть у нас от дикой природы, необходимо приручить.
Суть Просвещения состояла в том, чтобы, найдя в себе божий дар, отказаться от него и принимать в себе только то, что ты сам счёл позволительным. В какой-то момент исчезает даже двоедушие – рассеивается внутреннее несогласие, поскольку ты начинаешь уже искренне радоваться искусственному миру, в котором всем для счастья нужна банка пепси-колы, хорошие лыжные трассы и прочие игрушки, которые даёт рынок.
Да, Просвещение достигло немалых успехов в сохранении внешней «упаковки»: снаружи человек выглядит прекрасно, он приветлив и всегда спросит, как у тебя дела. Но в глубине у него всё выедено каким-то внутренним Альцгеймером – ни о чём подлинном поговорить он не может. Когда я слушаю беседы европейцев, у меня возникают ассоциации с Гоголем.
Помните, лакей Петрушка из «Мёртвых душ» очень любил читать книги? Ему нравился сам процесс складывания букв в слова. Так вот эти внешне роскошные европейцы, рассуждающие за кружкой пива или скорее сока о медицинских страховках или газонокосилках, похоже, тоже любят складывать буквы в слова. Вдумываться в содержание здесь ни к чему, поэтому оно должно быть предельно простым – зато мы можем им так свободно и демократично обмениваться!
«Сверхзадачи – это для нас»
Есть такое понятие в метафизике, как «отложенный соблазн». Это принудительное удерживание себя от того, чтобы что-то попробовать, что-то кажущееся, к примеру, сомнительным. Проблема в том, что если одинокий аскет ещё может достичь успеха в откладывании соблазна, то целый народ – никогда.
Сейчас, например, самый насущный, прямо-таки воспалённый отложенный соблазн у Украины и украинцев: во что бы то ни стало получить заветные рабочие визы ЕС, и тогда наступит счастье, которому столько веков препятствовали подлые «москали»... Мы, конечно, видим, к чему пришла Греция, на что жалуются венгры и чем недовольны итальянцы. И ясно, что украинцам будет ещё хуже. Но они должны попробовать, и тут ничего не поделаешь – пусть даже придётся пожертвовать целым поколением, представители которого будут работать аниматорами и проститутками.
Отчасти и гибель СССР была связана с тем, что нереализованных соблазнов у нашего народа накопилось слишком много. Счастье всё переносилось «на потом», каналы коммуникации с внешним миром были перекрыты и слишком многие думали: «Как, наверное, прекрасна эта Америка!» – и далёкой Америкой бредили по ночам. Но когда железный занавес упал и простые граждане увидели, как живёт мир, то быстро поняли: не сильно-то лучше нас. Что ж, соблазн был удовлетворён, увы, чрезвычайно дорогой ценой. А потом, когда «обморок государственности» 1990-х закончился, стало ясно, что Россия будет либо суверенной, либо никакой независимо от степени гарантированности личных свобод
Так Россия оказалась сегодня в авангарде борьбы, явственно продемонстрировав, что отмашка из Вашингтона нам не указ. Подобное достижение может показаться пустяком или нелепостью, но дело с подлинной свободой в современном мире обстоит так, что нет ничего важнее этого.
Такое уже было: с похожей ситуацией мы столкнулись во Вторую мировую войну. Тогда все советские газеты писали о том, что происходит с евреями в Третьем рейхе, призывали еврейское население к первоочередной эвакуации, но многие им не верили, списывая всё на советскую пропаганду. «Да как же так, – думали они, – неужели носители европейской цивилизации в хорошо подогнанной форме могут быть хуже этих коммуняк в грязных ватниках?» Однако парадокс в том, что именно те, затянутые в блестящую кожу, были убийцами, а обладатели ватников спасли мир от фашизма. И очевидным стал гегелевский тезис: «Историю движут вперёд не лучшие её стороны».
Сейчас ситуация повторяется – сопротивляющихся цивилизации вновь обзывают «ватниками», «колорадами», «быдлом» и «совками». Но если ты видишь битву ватников и сверхчеловеков, будь на стороне ватников! Может быть, у них нет правильных формулировок для обозначения своей позиции, но они, по крайней мере, не убийцы. И так же как 70 лет назад истина была за матерящимися русскими солдатами, а не за стройными рядами вермахта, так и сегодня истина за теми, кто не поддался наваждению и не отказался от права самому определять судьбу.
Вообще же, самым трудным для россиян я считаю повседневное существование. В истории ведь много пауз, когда нужно просто жить, заниматься обычными человеческими делами, размышлять. Но в России такие паузы приводят к постепенному нарастанию мерзости запустения. Это ещё Пушкин верно подметил: «Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон, в заботах суетного света он малодушно погружён». Пока наша задача состояла в том, чтобы «догнать и перегнать Португалию по уровню ВВП на душу населения», отовсюду повылезали «гоголевские хари», наступила даже не коррупция, а тотальная приватизация государственности.
Но наше счастье и беда в том, что, как только требуется жертва, как только на карту ставится само существование России, всё мгновенно преображается и приобретает человеческий вид. Мы не способны решать обычные задачи, но сверхзадачи явно для нас. Сейчас все чувствуют некоторую мобилизованность, она греет души носителей имперского самочувствия, множество людей как-то сразу нашли своё место.
Видимо, в этом и есть «замысел Бога о России», раз другие пути перекрыты. Мы должны не просто противостоять «мировому жандарму», но дать шанс другим странам вздохнуть свободно. Так было во времена холодной войны США и СССР. Две великие державы были заняты друг другом, и Европа чувствовала себя куда более независимой, чем сегодня.
«Россия совершила шаг навстречу своей судьбе»
Вот уже более двух десятков лет – с момента развала СССР – наши власти и народ ищут национальную идею, которая могла бы сплотить россиян. Быть может, борьба за свободу и станет такой идеей, если речь идёт о действительной свободе, а не о её декорации?
Давайте задумаемся о том, что вообще такое национальная идея. Это простая формула социального творчества и одновременно какая-то позитивная ценность. Одна проблема – найти и уж тем более сформулировать её крайне трудно, поскольку национальная идея, достойная своего имени, непременно должна иметь общечеловеческое расширение (иначе речь идёт всего лишь о национализме). Таких идей в истории человечества было не так уж много. Одна из них – первоначальное христианство, провозгласившее: «Нет ни иудея, ни эллина», другая – мировая революция. Но сегодня оба этих замысла выдохлись, а значит, нужно искать нечто новое.
Сложность нашей ситуации состоит ещё и в том, что борьба против чего-то вряд ли сможет стать национальной идеей. Уже немало, что народ сплотился для защиты рубежей и готов держать круговую оборону от мира. Но ведь тот, кто держит круговую оборону, не может победить. Он может только выстоять.
У истории сегодня есть только два пути: либо однополярность и «мировая жандармерия» перестанут существовать, либо всё может кончиться мировой войной. Увы, но даже и такую возможность нельзя сбрасывать со счетов. В значительной мере путь будет зависеть от степени безумства «оболванившихся шляпников» – этого герметичного политического класса Америки, который вполне может решить: «Ботсвану и Ирак мы цивилизовали успешно, пора браться за Россию». Остаётся только надеяться, что степени безумства не хватит и акта последней решимости не потребуется.
Если же говорить о России, то ей для победы сегодня, возможно, и нужно-то что-нибудь невероятно простенькое вроде того же Капитана Америки или Человека-паука. Да, это наивнейшие и тупейшие предложения Голливуда, но они тем не менее презентуют национальную идею Америки. И хотя сама идея ничтожна, она работает, поскольку имеет форму определённого соблазна. У нас пока и такого нет, а общие слова, как бы демократично они ни выглядели, для этой роли совершенно не подходят. И если задаться вопросом: «Что в широком смысле нужно сегодня России?» – я бы ответил так: сначала устоять под нажимом, выдержать удар. А затем, возможно, оформится и национальная идея. Знаете, у монархистов часто спрашивают: «Кого вы собираетесь возвести на престол, если династия Романовых угасла?» На это они отвечают: «Господь усмотрит себе царя». Возможно, нечто подобное произойдёт и с национальной идеей.
«Пока нас «зарубает» – дух ещё жив»
Россия предстаёт сегодня перед «остывающей вселенной» как некий сокровенный угол, где не произошло противоестественных изменений. По крайней мере, стихийные силы сопротивления здесь препятствовали и продолжают препятствовать постепенному извращению, подмене человеческих прав и свобод.
Становится всё более очевидным, что на фронтах этого сопротивления могут сомкнуться даже правый и левый фланги. Это произойдёт просто потому, что явное большинство россиян независимо от их «партийной» принадлежности выступают против этой неолиберальной модели, против гомункулусов – как бы выведенных в социальной пробирке людей – безобидных и законопослушных обитателей «счастливого» будущего.
При этом, как сказал Герберт Спенсер, «человечество может пойти прямо, только исчерпав все обходные пути». Нам будет непросто найти понимание в Европе, но мы должны пытаться. Необходимо создавать образцы социального творчества, не забывая, что это гораздо труднее, чем творчество индивидуальное. Можно написать множество умных книг, но ведь нужно не это, а лишь несколько слов, фраз, которые могут быть приняты к исполнению целым народом, и национальная идея сюда, безусловно, относится.
Может быть, Россия не успеет этого сделать, может быть, ей не позволят. Но в любом случае дух побеждает материю. Есть у музыканта Фёдора Чистякова прекрасная строчка: «Просто я живу на улице Ленина, и меня зарубает время от времени». Конечно, в итоге это себе дороже, но пока нас «зарубает» – дух ещё жив.
Александр Куприянович Секацкий – российский философ, публицист, писатель. Родился 24 февраля 1958 г. в Минске. По окончании школы поступил на философский факультет Ленинградского университета, но в 1977 году был отчислен за изготовление и распространение листовок антисоветского содержания. В 1988 году восстановился в ЛГУ, окончил аспирантуру философского факультета, кандидат философских наук. Один из лидеров идеологической группы, получившей название «Петербургские фундаменталисты». Участник Международной конференции художников и философов современной Европы (1994) в Гамбурге с докладом «Искусство, желания и воля» и в 1998 году в Праге («Метафизика больших городов») с докладом «Метафизика Петербурга». Член Союза журналистов и Союза писателей России, лауреат различных премий в области литературы и журналистики. Автор более 500 публикаций.
Подготовила Софья Иваненко
