«Дома скучно, а порой невыносимо»

Корреспонденты «НВ» пообщались с блокадницей, которая ежедневно, как на работу, спускается в подземный переход за… вниманием прохожих

 

Её можно встретить каждый день ближе к вечеру в переходе станции метро «Ленинский проспект». Нет, она не клянчит деньги. Скорее, просит у прохожих внимания. А точнее, даже не просит, а зарабатывает в обмен на чесночок с грядки – зимой — или свежие цветы – летом, которые тут же ненавязчиво продаёт. Этот, казалось бы, неказистый товар неизменно привлекает горожан, готовых посочувствовать бабушке, подарить ей минуту-другую своего общения. Корреспонденты «НВ» уделили Марии Ильиничне 90 минут и поняли: таким одиноким старикам жизненно необходимы «дедские» (это не опечатка) сады, в которых они могли бы вместе со сверстниками общаться, радоваться и грустить, словом, нескучно проводить время.

— Мария Ильинична, как ваше здоровье? – обращается к старушке женщина, заметившая у ног бабушки коробочку с четырьмя головками чеснока. – Почём чесночок?

— Спасибо, милая, ничего! – беззубо улыбается старушка. – По 35 рублей, выбирай, какой глянется…

Женщина подаёт бабушке мелочь, берёт первую подвернувшуюся под руку головку чеснока, прощается и бежит дальше по своим делам.

— Да вас здесь все знают? – изумляюсь я.

— Да, голубушка, благодаря этим людям я и живу! – протягивает собеседница и, опираясь на ходунки, копается в своей сумке, перекинутой через ручки, и сетует: — Я тут давеча из дома выходила, ключ куда-то обронила. Неужто потеряла… ладно, сыну позвоню, он меня домой приведёт… ключ запасной принесёт….

— А чего ж вы в переходе стоите, если у вас дети-внуки есть? Может, лучше на скамеечке возле подъезда с бабушками посидеть? – интересуюсь я.

— Да холодно мне на скамейке-то, голубушка… А дома скучно, а порой вообще невыносимо…

95-летняя Мария Ильинична Галкина, ветеран Великой Отечественной войны, блокадница, приходит в подземный переход как на работу – каждый день. Обычно – ближе к вечеру. Несмотря на свой крохотный рост и внушительный возраст, Мария Ильинична полна сил, находится в здравом уме и твёрдой памяти. На свою жизнь она не сетует, наоборот, охотно делится воспоминаниями – о годах войны, на которой во время тяжёлой работы в порту потеряла здоровье и заработала бесплодие. Послевоенном времени — жизни в общежитии, своём позднем замужестве, долгожданном материнстве (усыновила мальчика из детдома). Своей первой собственной квартире в Трамвайном переулке, полученной за вклад в восстановление Ленинграда после блокады… дальше она спотыкается. Рассказывает не так самозабвенно – муж рано ушёл из жизни, был сердечником. Сын вырос, женился, развёлся, когда у них с супругой было двое детей, женился второй раз – неудачно, развёлся вновь.

Со второй бывшей невесткой и её родственниками Марии Ильиничне и приходится сегодня жить в четырёхкомнатной неприватизированной квартире. Отстоять свой угол блокадница вот уже который год пытается в судах – безрезультатно. А пока, когда становится совсем невмоготу и нестерпимо хочется общения, внимания, сочувствия и тепла в глазах других, Мария Ильинична приходит к своим знакомым – в переход. И так уже лет семь, а то и больше.

— Деньги не прошу – они сами дают, — оправдывается бабушка, когда очередная дама со словами «бабуль, возьмите» суёт ей 100-рублёвую купюру, — поначалу я отказывалась, но как-то паренёк, протянув мне денюшку, пристыдил меня: мол, у меня недавно мама умерла, я ей не успел дать, что мог, так хоть вы возьмите…

— Бабуля, здравствуйте, — прерывает наш разговор очередная знакомая Марии Ильиничны. — Мазь помогла? Прошли синяки? А то, вы ведь знаете, — обращается женщина ко мне, — она упала недавно здесь, в переходе на лестнице, синяк во всё лицо был, так мы её тут всем миром лечили. Мы Марию Ильиничну давно знаем, каждый день видим, она нам как член семьи. Бабуль, возьми 35 рублей за чесночок.

Пока белоснежный чеснок на глазах убывает в коробочке, Мария Ильинична размеренно рассказывает мне, что она даже «в передачу» на федеральный телеканал ездила – там про свою жизнь в переходе рассказывала.

— Так вот, после подиума (так бабушка называет телеэфир. — Прим. авт.) меня теперь все узнают, один молодой человек даже со мной фотографировался как-то – говорит, девушке своей покажу, что я бабушку с телевизора каждый день в переходе вижу, — рассказывает собеседница.

И будто в подтверждение её слов одна женщина, проходя мимо, говорит своей знакомой:

— Вон эта бабуля с телепередачи стоит. Здравствуйте! И чего вы тут стоите? Может, лучше в дом престарелых вам отправиться? Там хоть за вами присмотрят, сейчас целые государственные программы есть…

— Милая, да меня хотели отправить в дом престарелых, я уж почти согласилась, но далеко – в Павловск. И отказалась всё ж. Подумала, как без меня торговать здесь цветами, яблоками, зеленью, чесноком будут? Мне ж торгашки местные приносят летом цветы с огорода, зелень с грядки, осенью – яблоки из сада, зимой – чеснок. Вот я их и продаю. У меня всегда охотно берут, а у них нет, да и полицаи их гоняют, а меня, бабку старую, не трогают. Вот торговки и просят меня поторговать, а потом сами выручкой делятся. Но я не ради денег – ради общения здесь стою.

Но женщины, предложившие Марии Ильиничне доживать старость в доме престарелых, её слова уже не слышали – ретировались под осуждающие взгляды остальных прохожих. Коробочка же из-под чесночка оказалась пуста – за время нашей беседы весь разобрали. Бабушка вспомнила о потерянном ключе и снова закопошилась в сумке, приговаривая:

— Надо бы Славе позвонить, чтобы пришёл за мной и ключ принёс…. Он сейчас дома, можете позвонить ему? Я номер по памяти скажу…

На том конце провода ответил бодрый мужской голос.

— Слава, я ключ, кажется, потеряла, — с теплотой в голосе пропела Мария Ильинична. — Можешь прийти забрать меня в переход… чего-то устала я. И ключ запасной принесёшь… Алло, Слава, ты слышишь меня? Алло… – но трубку уже положили.

— Точно придёт? – интересуюсь я.

— Да… надеюсь, придёт… он мало со мной разговаривает… но, когда прошу, всегда приходит, — вздыхает собеседница и достаёт из сумки очередные четыре белоснежные чесночины.

 

компетентно

«Пенсионеров изолирует от других их собственное поведение»

Евгения Шестакова, психолог:

— По статистике, в России 5 миллионов одиноко живущих, из них 80 процентов — пожилые. Я не раз встречала людей, которые говорят, облегчённо вздыхая: «Ну, всё, три года до пенсии осталось!» Это означает, что человек ждёт легальной возможности ничего не делать, отдыхать, никуда не спешить и не быть кому-то чем-то обязанным. Безусловно, отдых нам нужен. Однако лишь для того, чтобы, набравшись сил, приняться за новую работу. Старение неизбежно. Через 3 или 33 года мы окажемся на пороге пенсионного возраста. Для многих людей это условное понятие. Однако в обществе оно существует как факт, и в нём много сдерживающих компонентов, ограничений и потенциальных опасностей (ипотеку вам дадут вряд ли, кредит тоже будет взять сложно, на работу вновь устроиться очень непросто — социум ставит свои рамки). Впрочем, возможности есть, и весьма привлекательные.

У психологии старости есть один очень важный компонент — это усталость, потеря сил не только физических, а скорее моральных. Происходит это потому, что пожилые люди становятся более эмоциональны, болезненно реагируют на перемены, склонны обижаться, им не хватает внимания. Эмоции энергию могут как давать, так и отнимать. Любая негативная эмоция — это мощная трата энергии. Если вы понервничали, соответственно, быстрее утомились. После такой психологической нагрузки организму требуется отдых. А поводов, которые могут спровоцировать всплеск раздражения, злости, обиды, — масса.

Положительные же эмоции ещё нужно найти. Это и интеллектуальный, и эмоциональный труд. Пожилые люди с годами теряют запас интересных идей. Ведь жизнь у стариков не такая яркая. Создавать события можно самим: для себя, внуков, соседей, знакомых и даже совсем незнакомых людей. Поэтому пенсионеров зачастую изолирует от других их собственное поведение. Чаще они ждут, что другие что-то им дадут. Что им обязаны или должны. И ничего не делают для того, чтобы люди сами к ним потянулись. Не протягивают им руку помощи. А между тем эти другие, невнимательные и неблагодарные, могут работать на трёх работах, писать диссертацию, подскакивать по пять раз за ночь укрыть ребёнка и нуждаются в вашей помощи — в том, чтобы кто-то пошёл на час погулять с ребёнком, рассказал ему сказку или полепил из пластилина... Была бы моя воля, я бы закрепила за каждой семьёй свою бабушку, как раньше к октябрятским «звёздочкам» прикрепляли пионера из старших классов — оберегать, помогать и передавать опыт.

 

между тем…

Власти строят «детские сады» для пенсионеров

В России существуют специальные отделения дневного пребывания со стационаром для пожилых людей, а говоря проще – «детские сады» для пенсионеров. Утром родственники приводят сюда своего «взрослого ребёнка», а вечером забирают его домой. Есть заведения, к примеру, в Москве – где можно не только отдохнуть в тихий час или пообедать в приятной компании, но ещё и сходить в спортзал, и даже посетить комнату релаксации, где подопечные лежат на водяных кроватях и слушают спокойную музыку. В Иркутске же такой «детский сад» построили на окраине города, чтобы пожилые люди могли поправлять здоровье на свежем воздухе. Состоит он из трёх домиков: столовой, места для рукоделия и помещения для процедур. Единственный недостаток, по словам социальных работников, – срок пребывания: всего две недели. Одиноких пенсионеров в городе много, поэтому принять постояльцев стараются как можно больше.

Не так давно «детский сад» для пожилых людей под названием «Надежда» открылся и в Уфе – уже второй в Башкортостане. Здесь пристроить пожилых членов семьи можно не больше чем на месяц, а минимальный курс реабилитации составляет вдвое меньше – 15 дней. В саду пенсионерам оказывают медицинские услуги, четыре раза в день кормят, а также в доме досуга есть зал для занятий лечебной физкультурой, комната отдыха и даже комната психологической помощи.

а как у них?

 

Белоруссия

В Минске подобный «детский сад» существует при еврейском общинном доме, куда на один месяц приво-зят пенсионеров со всего города. Здесь пожилые люди создают поделки, которые потом продают на благотворительных аукционах. Кстати, на вещи ручной работы крепят телефон автора поделки, чтобы купивший потом мог связаться с пенсионером и, возможно, подружиться. Именно одиночество в жизни пожилых людей – один из самых страшных врагов, с которым и пытаются бороться власти.

Швейцария

Здесь в каждой коммуне (административно-территориальной единице Швейцарии) существуют организации, занимающиеся досугом пенсионеров, где для пожилых людей организовывают шахматные турниры, пешие прогулки, совместные ужины, поездки за границу. Членство платное, но цена символическая. Часто даже для совместных поездок пенсионеров по миру коммуна сама изыскивает необходимые средства для тех, кому это не по карману.

Турция

Многие пенсионеры в Турции не знают, куда девать своё время. При этом больше половины вышедших на пенсию продолжают работать: к примеру, разносят газеты или работают билетёрами. К тому же в Турции невозможно увидеть старушек, просящих милостыню, да и вообще в стране почти нет домов престарелых. Пренебрежительное отношение к старикам считается здесь позором.

Китай

Пожилые люди Китая обеспечены серьёзными льготами: частичное, а иногда и полное освобождение от оплаты коммунальных услуг, бесплатный проезд в общественном транспорте, бесплатный вход в музеи, парки и сады. Существуют даже специальные столовые для пожилых людей и магазины.

Финляндия

У наших соседей существуют пенсионные дома с правом аренды или купли квартиры в них. Здесь пенсионеры живут среди ровесников под пристальным присмотром медицинских работников.

 

 

Софья Андреева. Фото Елены Игнатьевой