Победили врага, проиграли чиновникам

Ветераны, умершие в госпитале после войны, до сих пор лежат в безымянных могилах

Отгремели праздничные салюты. Солдаты и офицеры, победившие в этой войне, везде почитаются как герои – и живые, и умершие. Во всяком случае, так должно быть. Но порой мёртвым отказывают в последней почести – мемориальной табличке на могиле, сообщающей о том, что здесь лежит воин Великой Отечественной… Один корреспондент «НВ» встретился с сыном одного из ветеранов, которые лежат в этой земле. А второй провёл расследование и выяснил, почему память павших до сих пор не увековечена.

Из Калининграда искали правды под Псковом

Илья Козырев, собкор «НВ» в Калининградской области

Так случилось в деревне Александрово Порховского района на Псковщине, где в 1947 году был открыт госпиталь для инвалидов войны. Не все его пациенты выписывались, некоторые умирали от последствий тяжелейших ранений. Умер здесь и отец жителя Калининграда Алексея Войтова. Безуспешная попытка увековечить память отца привела Войтова в корреспондентский пункт «НВ» в Калининграде.

– Мы часто говорим о 27 миллионах наших сограждан, павших в ходе этой кровавой бойни, – пояснил цель своего обращения Алексей Стефанович. – А сколько людей умерло от ран уже после войны! И от них сегодня отдельные чиновники отмахиваются. Мой отец, прошедший войну от начала до конца, вернулся домой инвалидом и умер от ран в 1958 году в госпитале в деревне Александрово. Похоронен там же на госпитальном кладбище.

Забрать тогда тело умершего ветерана в Калининград никто не мог, как говорит Войтов. Мать тяжело болела, а сам Алексей сдавал выпускные экзамены, и, конечно, несовершеннолетний юнец не смог найти средства и возможности решить все необходимые вопросы в таком щепетильном деле. Алексею удалось побывать на могиле отца только спустя восемь лет. Точнее, не на могиле, а на отдельном участке, где хоронили так называемых отказников – тех самых солдат-победителей, за которыми никто не приехал. Госпиталь к тому времени, по словам Войтова-младшего, уже был расформирован, поэтому вся документация военного медучреждения была направлена в северную столицу, в Военно-медицинский архив.

Прошло достаточно много времени, прежде чем Войтов смог снова попасть на место захоронения отца.

– Приехали мы с роднёй туда на его 100-летний юбилей, – вспоминает Войтов. – Это было в 2012 году. Конечно, место запущено до неузнаваемости. Один из местных старожилов, которого подростком привлекали к погребению, рассказал мне много ужасов о тех временах. Но дело даже не в эмоциях, просто негоже так относиться к месту погребения людей, проливавших свою кровь за Отечество. Неужели так трудно властям навести здесь порядок, поставить памятный знак? Всё-таки массовое захоронения инвалидов войны...

С того дня для Войтова-младшего началось хождение по бюрократическим кругам ада. Он написал с десяток писем во всевозможные инстанции Псковской области, и отовсюду приходили похожие, словно отштампованные под трафарет, ответы. Мол, архивные сведения не подтверждают наличие в селе Александрово Порховского района захоронения ветеранов Великой Отечественной. Возмущённый отписками, Войтов стал эпистолярно штурмовать столичные кабинеты. Понимая, что сын ветерана не остановится, в апреле 2015 года из администрации Порховского района назойливому жалобщику пришёл ответ за подписью главы администрации В.Н. Степанова: «...Администрация района считает целесообразным установить на входе гражданского кладбища деревни Александрово мемориальную доску с надписью «Склоните голову! Здесь покоятся ветераны и участники Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., умершие в послевоенное время». Все работы, связанные с установкой мемориальной доски, закончатся к 70-летию Великой Победы».

 

Однако обещанной чиновником доски на деревенском кладбище до сих пор не установлено. Видимо, юбилей Победы для В.Н. Степанова и его подчинённых до сих пор не наступил.

 

 

«Были бы ветераны – была бы табличка». И крыть нечем…

Татьяна Хмельник, Псковская область

Мы побывали на кладбище деревни Александрово и поговорили с тем самым местным жителем, который рассказывал о госпитале Алексею Войтову. Анатолию Иванову 76 лет и он уже плохо видит, но помнит всё прекрасно.

– Я местный, уезжал отсюда только на время службы в армии, – рассказывает Анатолий Васильевич. – Работал в госпитале и электриком, и слесарем, и другое что по хозяйству делал. А когда был подростком, помогал хоронить умерших в госпитале. Хоронили их, «отказников» этих, на нашем деревенском кладбище, за церковью, вот и могилки их. Видите, одни холмики еле видные? Где хоронить – указывал батюшка, а табличек там никогда никаких не было. Кто там лежит, как звали этих людей – я не знаю. Но человек сто, наверное, здесь похоронено. Хоронили мы, местные, нас в госпиталь звали, мужикам бутылку давали, подросткам – я и ещё парнишки были – немножко денег платили, а я без отца рос, он на фронте погиб, как-то зарабатывать надо было.

Анатолий Васильевич провёл нас по заброшенному комплексу – двум госпитальным зданиям. Официально они сданы в аренду некоему бизнесмену из Петербурга, но хозяин не появляется в Александрове годами, а тем временем скромные интерьеры растаскивают неизвестные воры: кто-то вырезает толстенные полы, кто-то ковыряет кафель с белоснежных печей, кто-то выламывает металлический шифер с крыши. Двери-то открыты… В остальном здание абсолютно целое, неразрушенное.

В одном из подвальных помещений лежит целый бумажный склад. Когда мы полистали отсыревшие, но всё ещё хорошо читаемые страницы, то ахнули: это были медицинские карточки лечившихся здесь людей! А ведь никто не отменял правило, когда медицинский архив при упразднении или переезде лечебного учреждения требовалось либо перевезти на новое место, либо уничтожить, но не бросать в открытом доступе.

Госпиталь официально существовал с 1947 по 1991 год, хотя в последние годы его работы там уже в основном лечили от туберкулёза отнюдь не инвалидов войны. Затем лечебное учреждение закрыли – это совпало с распадом Советского Союза и возникновением России как отдельного государства. И в это безвременье «провалилась» история госпиталя вместе с его архивами. На сегодняшний день историю госпиталя разные люди, в том числе и чиновники, рассказывают с разными подробностями. Одни говорят, что госпиталь в 1991 году перевели в Псков и он должен был унаследовать все документы старого медицинского учреждения. Другие утверждают, что новый госпиталь не имеет никакого отношения к старому, а документы сгорели, хотя никаких следов огня в старых зданиях мы не видели. Третьи заверяют, что больница в Александрове была, но к ветеранам и инвалидам отношения она не имеет. Беда в том, что хоть и не так много времени прошло с 1991 года, но очень мало осталось действующих чиновников, которые помнят те времена и способны о них рассказать.

Псковский комитет по здравоохранению и фармации обещал честно разобраться в запутанном деле – были инвалиды или нет, инвалиды это войны или просто так, пропал архив или не пропал. Во всяком случае, после подключения к этому вопросу Архивного управления Псковской области дело действительно обещает сдвинуться с места. Разберутся и с карточками – эта весть, как нам показалось, подействовала на чиновников сильнее, чем запутанная история госпиталя, хотя бы потому, что мы это безобразие отсняли и ни у кого уже не получится сказать, что брошенных документов тут не было.

А вот администрация Порховского района снова «отличилась». Письмо Алексею Войтову, в котором было обещано установить мемориальную табличку на кладбище, готовила глава управления делами администрации Ольга Иванова. Ольга Всеволодовна была весьма раздражена нашим чрезмерным, как ей кажется, интересом к этой истории.

– Таблички ещё нет, потому что у нас на неё нет денег! – заявила чиновница. – Мы даже её заказали, но не можем оплатить. Разве вы не знаете, какой нищий бюджет у провинциальных поселений? И вообще, мы Войтову сделали одолжение, потому что он ничем не может доказать, что на этом кладбище лежат ветераны войны. У нас таких сведений нет. Текст на табличке мы составили, исходя из предположения, что из множества захороненных на кладбище людей какой-нибудь ветеран обязательно найдётся, это и наши районные депутаты утвердили. И о каких брошенных медицинских карточках вы толкуете?! Архив госпиталя сгорел, мы же написали в ответе Войтову, – а здание принадлежит частному лицу, мы не имеем права туда входить. И вы тоже не имеете права!

Также госпожа Иванова заявила о том, что безымянных могил на кладбище в Александрове нет. Видимо, у нас была галлюцинация – мы хорошо видели оползающие холмики в пределах каменной ограды, а дед Толя сокрушённо показывал на них:

– На некоторых уже свежих покойничков хоронят. Я говорю людям, что нельзя здесь копать, что здесь военные ветераны, а они отвечают: «Были бы ветераны – была бы табличка!» И тут мне крыть нечем…

 

Да, крыть нечем. Чиновники, а вы хотели бы, чтобы ваши родные лежали так же в безымянных могилках, чтобы их прах выкопали при новых захоронениях и тихонько бросили бы к ограде, как в Александрове, или чтобы их медицинские карточки валялись в подвале, куда лазают все окрестные подростки и листают из любопытства старые бумаги? Подумайте об этом, пока не поздно…

Фото Татьяны Хмельник