САМАЯ НАРОДНАЯ НОННА ВИКТОРОВНА МОРДЮКОВА

С пятого класса она знала, что будет артисткой. С пятого на десятое, много позже, перечисляла удачные роли в кино, а в жизни...

Любит эмоциональных: "Пусть даже ошибается, но главное, чтобы горел, хоровод вокруг себя закрутить мог!" Не любит скупость, отсутствие юмора, ограниченность. Не нуждается в представлении: "То еще представление получится, расстройство одно, а это не так", "Опора в жизни - я сама". Надежней не придумаешь. Вне сомнения, Нонна Викторовна Мордюкова САМАЯ НАРОДНАЯ - Господи, до чего люди горазды врать! Пишут обо мне что хотят, сколько раз отказывала, так нет, все звонят! И все спрашивают, спрашивают, а потом возьмут материал, разделают его, словно мясник тушу, и сделают как удобно. После читаешь и думаешь: какая брехня! И это я? Ну, чего улыбаетесь? Сама я писать взялась не вдруг и неспроста. Люди меня убедили. Когда вышла моя книжка "Не плачь, казачка!" - думала, что все, выложилась. Так нет, стали требовать продолжения. Они хорошо приняли мою стряпню, она пошла нарасхват. Видно, пришлась. На одной из встреч с читателями подошла женщина и сказала: "Нонна Викторовна, что вам в голову придет, то и пишите! Пускай эта книга будет такая, лохматая. Бессвязная. Все, что вы говорите, интересно!" Пишите, говорят, все подряд. Но я не такая дурочка, знаю: все надо выстроить так, чтобы вытекающие и обволакивающие нити были. Чем писать? Я любила наливные ручки, с пипеткой. Но их, наверное, уже не выпускают. Жаль, они так жирненько, красиво писали. В Америке мне подарили "паркер", но не успела я нарадоваться им, как потеряла его. И перешла на шариковые, проще. Что писать? Про книжку никогда не думала. Однажды ко мне пришел Сергей Бондарчук. Мы с ним родом из одной станицы, мамы наши всегда дружили. И вдруг Сережа увидел мои записи. И не заглядывая, что там в них, сказал, что готов заключить договор и снимать по этим записям фильм. А мама, она при разговоре была, стала его отговаривать: "Нету там ничего! Это Нонка еще в школе написала. Сережа, не лезь!" А Бондарчук: "Не выбрасывайте, тетя Ира, эти бумаги, я вас очень прошу! Нонна, береги!" Берегу. Это мое богатство. Оно иное, чем у тех, кто миллионы чужих долларов на чужие удовольствия тратит. А ну их, этих!.. Материал я собирала всю жизнь. Наблюдала и брала стоящее. Сама сшила торбу и складывала в нее свои заметки. Анекдот смешной услышу или тетка на базаре ляпнет что-нибудь - сразу запишу. А потом начинаю к съемкам готовиться и зарываюсь в свои бумажки, образ выстраиваю. Например, так. Прихожу в баню, смотрю: стоит раздевальщица, худая, пьяная, а рядом валяется ее муж, такой же пьяный. Сиськи у банщицы этой висят, то есть их нету, на их месте какое-то обозначение. И вот эта тетка на всю баню горланит: "Мария, бедная Мария, краса черкасских дочерей! Не знала ты, какого змия пригрела на груди своей!" И вот - молотит себя по тому месту, где краса змия пригрела. Чем не образ? А таких Марий у меня тысячи. И все - как на пробы. Кино трудно поддается описанию. Снимаюсь в "Родне" у Михалкова. Финальный эпизод на вокзале: провожают новобранцев в армию, я между ними кручусь, бывшего мужа ищу. А Никите нужно было снять мое лицо с наитрагичнейшим выражением. Он знал мои возможности, но хотел чего-то большего. Известно, что за границей кинорежиссеры в таких случаях сильно бьют актрису по лицу - тогда и слезы ручьем, и тоска прощания натуральная. Люкс! Никита приступил к получению такого выражения лица, которого не было у меня ни в каком фильме. Уселся на кран вместе с камерой, стал командовать армией новобранцев и выстраивать в толпе мою мизансцену. И вдруг заорал, что есть духу: "Ну что, народная артистка, тяжело? Подложите-ка ей камней в чемодан - да побольше, чтоб едва поднимала!" Шум, гам, я повинуюсь. Чемодан, тяга такая, но азарт помогает. Снова, снова и снова дубли. "Ну, что, народная артистка, может, подложить вам еще? Да, трудно бабушкам играть такое". Я все бросила и устремилась к вагончику. Да сих пор не могу понять, как Никита почти опередил меня, и в тот момент, когда я стала задвигать дверь, он успел вставить в проем ступню и колено. Сама тяжело дышу, вижу, что и он озверел. Ну, ткнула его со всей силы кулаком в грудь - не помогает. Схватила за рубашку, да так, что посыпались изящные пуговички с заморской пахучей одежки, пяткой поддала его по колену и... ничего не добилась. Секунду он стоял молча, потом закрыл дверь и вышел вон. Через некоторое время входит Павел Лебешев, оператор. - Нет! - вскакиваю - Уезжаю в Москву! С этим козлом я больше не знакома! Приехала "скорая", мне сделали укол... А Пашка не перестает уговаривать: мол, и солнце садится, и физиономия отменная у меня. Уговорил! Но с условием, что с Никитой я больше общаться не буду, - все через переводчика. Я им выдала нужный дубль и резко пошла к машине. В гостинице долго пыталась решить, что делать. И тут входит Никита: "Нонночка!.." Смотрю - он весь в слезах. Ну, тут мы обнимаемся, как папанинцы на льдине. Он шепчет: "Нонночка, все получилось, все нашлось!" Отвлеклась. Когда-то думала, расскажу - не так поймут. А написала, все равно - не понимают. Или понимают, но как-то по-своему. Что за люди? Писала с юмором, как мой милый лежал в кровати, а я в это время подтирала дату в паспорте, десять лет себе убавляла. Не смешно разве? Одной газете этого показалось мало. Ну и добавили, будто меня оштрафовали на десятку за порчу документов. Да это я сама взяла десять рублей и пошла в милицию! "Ребята, - говорю, - вот паспорт подтерла - берите штраф и переделывайте". А они мне: "Не надо денег, мы вам, Нонна Викторовна, бесплатно новый документ выдадим!" А газета - про штраф. Им, наверное, казалось, что получится более клюквенно. Из трудноописуемого. Предложили сыграть воровку в "Журавушке". Та выстроила себе из краденого хату, а когда ее арестовывать пришли, все подпалила к чертовой матери. Я полезла в свои записи и соткала такую роль, что люди до сих пор ее цитируют. А все как? Вспомнила: однажды на моих глазах милиционер задержал тетку и пытался посадить в коляску. И она ему: "Не люблю я этого! Милиция называется! Лучше скажи, не развалится ли подо мною твое корыто-то?" Народ эту фразу подхватил - десятки лет слышно было! Откуда мои грамоты? В шесть лет меня исключили из школы. Однажды взяла из маминой папки паспорт кобылы и принесла в школу. Когда наша крикливая учительница шла по коридору, я бросила ей под ноги этот паспорт и спрашиваю: "Кира Васильевна, это не вы потеряли?" Она бумагу прочла и кивком пригласила меня в класс. Говорит: "Собирай книги - и марш отсюда! Я тебя из школы исключаю!" Слава тебе, Господи, буркнула я... Прихожу домой, смотрю: мама торопится, а в правой руке у нее большая черная тарелка со шнуром. "Ты чего как дохлая? - спрашивает. - Пошли музыку слушать!" Оказывается, нам радио провели. Я была очень эмоциональная - от чар неведомых ранее звуков и от страха, что из школы исключили, меня всю затрясло. - Что с тобой? - закричала мама. - Малярия что ли? Я обняла ее и так зарыдала, как еще не плакала никогда. Рассказала ей об исключении и о том, что без спросу взяла из ее бумаг паспорт кобылы. - А-а, пошли они... Ты еще маленькая. На тот год пойдешь - тебе как раз исполнится семь... Мама многого не просила. "Валенки с галошами куплю, на курорт съездию и заживем, дети!" Мечта! Какой курорт? Еле наскребли денег в последний путь проводить... "Доченька, доведи всех до ума". Так было заведено: раз старшая в семье, то отвечаешь за младших. Вот и отвечала. Когда родители умерли, ближайшую родню перетянула в Москву. Я очень поздно начала появляться в обществе: мне нечего было надеть, все деньги шли на семью - братья, три сестры. Накормить, одеть, обуть, помочь... Ну да жаловаться не стану. Все вынесли. Крепкие, монолитные - кубанские. И вот еще: счастье, что в нашей семье нет никого, который вдруг чокнулся бы на каких-то тряпках, шмотках. Завидовать чужой шубе? Нет. Мы не из тех. Но как теперь жить? На пенсию? Или воровать? Нам мама всегда говорила: закон - это святое. И перед смертью повторяла: "Дети, жить надо честно". Мы всегда это помнили. Не могу вообразить, чтобы кто-то из нас шестерых взял хотя бы нитку чужую! Как было не замечать? Уши заткнуть, глаза закрыть? Мы-то, сколько помню, в бедности жили. Помню, мой пятилетний мальчик, наслушавшись чужих разговоров, просил: "Мама, я буду суп с форелью!" Какой форелью? Где он тогда и увидел ее, форель эту? ...В моем былом есть страницы, которые помнишь наизусть, но там драмы настоящие. Не буду о них... Общаемся с внуком. Приходит на день рождения: послушай, как я пою! И заголосил невпопад: "Ты не плачь, жена моя, женуленька..." А самому и двадцати нет. Он про жен только в книжках читал! В общем, жизнь идет. Тема отдельная - деньги. Как-то знакомая говорит: "Поедем в гости к Лебедю, четыреста долларов получишь. Лебедь хочет с тобой в шахматы сыграть". А его тогда думали в президенты определять. Вообще, почем она, копеечка, знаю, не маленькая. Но чтобы за Лебедя деньги брать! Едва узнала, что платит не он, а дядька какой-то, сказала: "К Лебедю - за деньги?! Нет, товарищи, я в это не играю!" Александр Иванович для меня - уникум! Он за три часа умудрился остановить кровопролитнейшую войну. Сколько тысяч мальчиков остались в живых. А уж что там на Кавказе делалось, знаю не хуже вашего. Племянник мой, Илюша, работал на НТВ, был в Чечне и вместе с Леной Масюк попал в заложники. Отец двоих детей! Ельцин потом каждому из освобожденных по хорошей квартире дал, но разве забудешь три месяца сидения в погребе с вывернутыми руками? А моя сестра, мама Ильи? Стояла у Белого дома, просила, чтобы на сына ее обменяли, но Тане велели ждать. И она ждала. Вся семья ждала. Мы верили. Мы привыкли верить и надеяться. Наверное, потому и дождались. ...Листочки свои привела в порядок. Теперь нередко на конференциях и съездах бываю, там папки хорошие дают. По ним все и распихала. А впечатления - одно сменяет другое. Как воспоминания. Повезли в Америку картину "Комиссар". Там оторвалась от своей группы - не люблю, когда скопом все, посмотрите направо-налево. Отправилась в Капитолий. Там в одном зале сенат заседает, другой - пустой. Я было рыпнулась туда - солдат остановил. Сумочку мою проверил и пропустил. Пошла. Что же, думаю, за зал такой? Кругом все приглажено, а тут паркет скрипит. В чем, думаю, дело? Подхожу к охраннику. Я по-английски - четыре слова, и то больше жестами: "Всюду у вас паркет хороший, а здесь х-р, х-р. Почему?" А солдат улыбнулся приятно и на табличку показывает - так и так, в зале этом бумагу подписали о запрете рабства. История, поэтому даже пол не меняют, традицию чтут. Пора закругляться. НА ЧАЙ - А чего ради я буду сниматься в вашей рекламе? - Нонна Викторовна, у нас компания довольно богатая, мы много платим. И потом, чай - это такой мирный товар. - Мирный? А кого вы приглашаете еще? - Вас как главную героиню. - Сценарий написан или нет? И чего вы сулите за этот ваш чай? Впрочем, мне... - Это не телефонный разговор. А вы когда-нибудь снимались в рекламе? - Ну было, да. Рекламировала рабочую одежду. Только не по каналу. Тогда по всей Москве расклеили меня. Может, им тогда чего с того и вышло, а мне - одна морока. Суета все это. Знаете что? Я не согласна: пустое. Подверстка: ДОСЬЕ Настоящее имя - Ноябрина. Родилась 25.11.1925 в станице Константиновской Донецкой области. 1950. Окончила ВГИК. 1949. Лауреат Государственной премии СССР за роль Ульяны Громовой в фильме "Молодая гвардия". В 1950 - 199. Актриса Театра-студии киноактера. 1973. Лауреат Государственной премии РСФСР им. братьев Васильевых за роли в фильмах: "Журавушка", "Председатель" и др. 1974. Народная артистка СССР . 1996. Премия "Кинотавр" в номинации "Премия президентского совета за творческую карьеру". 2000. Указом президента России награждена орденом "За заслуги перед Отечеством". РЕДАКЦИОННЫМ СОВЕТОМ АНГЛИЙСКОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ "КТО ЕСТЬ КТО" ВКЛЮЧЕНА В ДЕСЯТКУ САМЫХ ВЫДАЮЩИХСЯ АКТРИС XX ВЕКА.