ПРОСТО ДАЧНИК
20 декабря исполнилось 60 лет со дня смерти Игоря Северянина
В эпоху "блистательного Санкт-Петербурга" 1910-х годов имя Игоря Северянина было необычайно популярно. Его поэтический сборник "Громокипящий кубок", появившийся в 1913 году, читали и перечитывали, заучивали наизусть. Федор Сологуб годом раньше посвятил Северинину триолет, начинавшийся строкой "Восходит новая звезда"...
Но впереди были неисчислимые исторические катаклизмы, в круговерть которых попал и Северянин. Волей судьбы (или случая?) его занесло в маленькую эстонскую деревушку Тойла на берегу Финского залива, куда он переехал в начале 1918 года из неуютного голодного Петрограда. Поэт считал свое пребывание тут временным, предполагая после окончания революционных бурь вернуться обратно. Впоследствии он не раз подчеркивал и в стихах, и в беседах, что он не эмигрант и не беженец, а просто дачник, "застрявший в Тойла".
Путь в Россию оказался отрезан - сперва немецкими войсками, потом линией фронта, которая пролегла между провозгласившей независимость Эстонией и Советской Россией. Часто бывая в Ревеле, поэт оказывался едва ли не в самом эпицентре антибольшевистской борьбы на Северо-Западе России. Однако, как отмечает историк С. Г. Исаков, занимающийся темой "Русские в Эстонии", Северянин не делал особой разницы между "красными" и "белыми", его отношение к ним было "амбивалентно-отрицательное". Ему казалось, что рушится культура, цивилизация, гибнет искусство, - это пришествие "хама". И если в 1918 году у Северянина встречалось несколько стихотворений, прославляющих Ленина как миротворца, то в 1919 году в некоторых произведениях он "во имя искусства" приветствует поход Северо-Западной армии генерала Юденича на Петроград.
По словам Исакова, позиция Северянина объяснялась его сознательной принципиальной "бестенденциозностью", отказом от всякой политики, которая в сознании Северянина тех лет всегда связана с войной, национальной ненавистью, враждой и противостояла "Любви, Свободе и Природе", всеобщему братству. Но если в стихах 1919 года больше говорится о вине "черни" в гибели культуры и цивилизации, то уже вскоре выступления Северянина против Советской России становятся более редкими. Недаром впоследствии симпатии Северянина к Советской России оттолкнули от него многих эмигрантов.
Жил он все там же, в Эстонии, которая на 23 года стала его вторым домом. Еще в пору гражданской войны, когда вокруг царил всеобщий хаос, рушились культура, цивилизация, искусство, Эстония казалась поэту прибежищем от восторжествовавшего в мире зла, краем "чистой" природы и "естественных" людей труда. Когда в 1930 году полпред СССР в Эстонии Ф. Ф. Раскольников спросил у Северянина, не хочет ли тот вернуться на родину, поэт ответил: "Я слишком привык к здешним лесам и озерам. Да и что я стал бы читать теперь в России? Там, кажется, лирика не в чести, а политикой я не занимаюсь..."
...Обстоятельства смерти Северянина трагичны. В начале войны он обратился к уже новым советским властям с просьбой способствовать его эвакуации, но не получил ответа. Он попытался уехать сам в Ленинград, но линия фронта, как когда-то в 1918-м, вновь разделила поэта и Россию: добраться удалось только до Нарвы, откуда в октябре 1941-го Северянин возвращается в Таллин, а спустя два месяца, 20 декабря, он умер от сердечного приступа. На могиле поэта в Таллине выбиты его строки: "Как хороши, как свежи будут розы, Моей страной мне брошенные в гроб"...