МОНЕ, КОТОРОГО МЫ ТАК ДОЛГО ЖДАЛИ
В 1896 году в России впервые была показана живопись Клода Моне. Но, как уверяют очевидцы, российская публика вовсе не была очарована. "Теперь такая ужасная живопись пошла, - говорила одна дама. - Ужас! Все мазками и мазками, понять ничего нельзя. Нарисован стог сена, и, представьте, синий..." <br>Речь шла о знаменитом "Стоге сена", который произвел столь сильное впечатление на Василия Кандинского и практически "повернул молодого юриста к современному искусству".<br>На выставку, которая открылась в залах Главного штаба, "тот самый" "Стог" не приехал (остался дома, в Цюрихе). Впрочем, исследователи до сих пор не уверились окончательно в том, что это был именно он - "Стог на солнце" из цюрихского Кунстхауза.
Времена изменились. И столь возмутившая неизвестную даму смелость французского мастера давно уже не может никого шокировать. Напротив, обаяние его полотен умиротворяет и просветляет наши измученные катаклизмами души (может быть, именно поэтому импрессионисты пользуются сейчас таким успехом). А если Моне в чем-то и упрекают, то только в легкости и мимолетности его "впечатлений", в отсутствии глубины и силы.
Впрочем, и эта несправедливость скоро будет исправлена благодаря выставке, открывшейся в Главном штабе. Эта первая в России ретроспектива "отца импрессионизма" имела огромный успех у москвичей (даже в самые сильные морозы перед Музеем им. Пушкина выстраивались очереди).
Классический "Завтрак на траве" сменяется "Эффектами тумана" и бесплотными видениями Руанского собора. Маковые поля, сады, розовые, как фламинго, индюки - все начинается так, как надо. Как мы ожидали. Свет, красота, легкость, полуулыбка, щекочущая губы зрителя... Упорство Моне-исследователя, тратившего неимоверные силы и время на то, чтобы остановить несколько десятков мгновений, удивляет. Но не очень. Потому что художник ничего не рассказывает нам о процессе. Он дарит только результат - неуловимую правду случайно брошенного взгляда. Расслабляющую, чарующую, ни к чему не обязывающую... до поры до времени. Потому что наступает момент, и вы застываете перед холстом с поздними "Кувшинками" (Фонд Бейелера в Базеле). Сиреневый и синий тона затягивают вас вглубь. И вместо мгновения перед вами оказывается вечность, лежащая вне времени, предназначенная исключительно для созерцания. "Встань у реки, смотри, как бежит река, и ты познаешь законы мироздания", - говорят мудрые. Художник не нуждается в словах. Он вглядывается в отражения, и мы вглядываемся вместе с ним. Бесконечно долго.
Впрочем, можно пойти и другим путем - через Японский мостик, так часто встречающийся на картинах Моне. Один из последних "Мостиков" (Музей современного искусства в Нью-Йорке) написан художником за четыре года до смерти. Знакомые очертания уже почти растворились в багровом пожаре красок. С большим трудом в нем угадывается изящная дуга над водой. Зато внутренний пожар охватывает вас сразу - неожиданно страстный, необъяснимо изысканный...
Создатели выставки Клода Моне очень старались дать как можно более цельное представление о творчестве художника. Они вдумчиво заполняли лакуны российских коллекций, привлекая все новые и новые зарубежные собрания (в результате на экспозицию попали полотна из двенадцати музеев, что уникально даже для Эрмитажа).
Но, пожалуй, самым большим впечатлением оказались именно поздние работы мастера. Они не просто дополняют - они изменяют наши представления и предубеждения о том периоде творчества Моне, который многие специалисты считали спорным, а дилетанты вообще не имели о нем представления.
Впрочем, Моне все равно остается собой. И хотя Эрмитаж иногда упрекают в консерватизме (особенно при оформлении выставок), в данном случае любовь к традициям оказалась чрезвычайно уместной. Нейтральный цвет стен, небольшие залы, никаких экспериментов с развеской, никакой бросающейся в глаза концепции. Только глубокое уважение к каждому холсту и к зрителю - иди и смотри.