ОЖИВШАЯ СТАРИНА ОРГАННОГО ИСКУССТВА
Органная афиша города за последний год весьма поредела, поэтому нечастые концерты органной музыки, в том числе с участием петербургских исполнителей, обретают статус события. <br>Концерт, прошедший недавно в Капелле, был вдвойне знаменателен. Играл Юрий Семенов - известный петербургский музыкант-исполнитель, преподаватель органной игры в Музыкальном училище им. Римского-Корсакова, старший научный сотрудник Эрмитажа (специалист по музыкальным инструментам и механизмам).
Играл полнометражный сольный концерт впервые после многолетнего перерыва. Завсегдатаи органных вечеров наверняка помнят не одну изысканную программу Семенова, состоящую как из образцов классического репертуара, так и из редко звучащих произведений западных и отечественных авторов. Недавнее открытие Семенова - органная музыка князя Одоевского, представленная музыкантом на последнем Фестивале старинной музыки.
Десять лет полуотсутствия на эстраде - непростое испытание для играющего музыканта. Каждый исполнитель, переживающий период редких публичных выступлений, очень скоро оказывается один на один с малоприятными последствиями такого положения вещей. Но глубокая преданность искусству и вера в свое призвание помогают музыканту не только выйти из кризиса, но, быть может, избежать его. "Молчаливое" десятилетие Ю. Семенова - это годы тихого и неприметного постижения своего искусства. И вот итог: перед публикой предстал "знакомый незнакомец", музицирующий одухотворенно и элегантно, причастный простому, но в то же время редкостному чуду ожившей музыки. Можно было бы сказать, Семенов играет "исторически достоверно", если бы за этими словами нас не поджидали понятия реконструкции и стилизации, столь чуждые игре этого органиста. Исполнительской манере Семенова более подходит метафора живое ушедшее. Кажется, именно так органисты и общались со своим инструментом в стародавние времена - не только играли, но декламировали и пели на нем, побуждая его "звучать" в паузе и "молчать" в звучании.
Его игра живо напомнила слова Гёте, многозначную и таинственную глубину которых она же проясняла: "Музыка в наилучшем смысле этого слова не так нуждается в новизне; наоборот, чем старше она, тем сильнее воздействует". Произведения, исполненные Семеновым, обладали достоинствами произведений старых во всех смыслах: они написаны в XVIII - начале ХХ веков, они сопутствуют нашему органисту уже многие годы. Семенов изучил и освоил эти композиции в той мере, что позволяют самые смелые, почти невероятные соотношения строгости и свободы: Концерт Вивальди - Баха и Фантазия Моцарта, Четвертая соната Мендельсона и этюды Шумана, наконец, Третья симфония Вьерна и сыгранный на "бис" Романс Бальбатра.
Живая музыка, ожившая старина под руками Семенова то и дело заставляли публику затаить дыхание и вслушаться в напряжение ритма и мелоса, в их изумляющую и убеждающую "неправильность" и непривычную красоту, занесенные из некоего незапамятного прошлого. В том-то и дело, что традиция, которой принадлежит Ю. Семенов, в наши дни, увы, мертва. Его искусство словно восстанавливает ту связь настоящего с прошлым, что вообще в современном органном исполнительстве в основном не видна и не слышна. Ее можно условно назвать традицией прямого, без посредников, общения исполнителя с музыкой великих мастеров. Опыт такого общения тоже вызревает в привлекательном воздействии зрелости и старины и обнаруживает, что музыкант-органист - профессия второй половины жизни. В этом также несомненная ценность выступления Юрия Семенова, артиста, который находится на пороге полувекового юбилея и отмечает в этому году 30-летие творческой деятельности.