НА ПЕТЕРБУРГСКОЙ СТОРОНЕ, ИЛИ УТОПЛЕННИЦА
(ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО В № 48, 53, 58, 70, 86)<br><br>Как только в Питер приходила весна, солнце начинало греть и светить, разбрасывать неожиданные зайчики радости по чахлым веткам городских деревьев и бледным лицам прохожих, разделы происшествий петербургских газет, как отблески весеннего света, начинали пестреть известиями об утопленниках. Сообщения об обнаружении мертвых тел в реках и каналах императорского Петербурга встречаются чуть ли не ежедневно в период с марта по май, от начала таяния льда на Неве до прохождения ладожского льда.
Например, только весной 1870 г. утопленников было обнаружено более 80. Все они были признаны жертвами несчастных случаев: у полиции не было никакого желания возиться с этими "глухарями". Один Бог знает, какой процент сих несчастных действительно отправился в подводное царство по несчастной случайности, во хмелю, сколько среди них было самоубийц, а сколько - жертв преступлений. Удобно-то как: убили - и в прямом смысле слова "концы в воду". Как сказано у Пушкина:
Рыболов ли взят волнами,
Али хмельный молодец,
Аль ограбленный ворами
Недогадливый купец?
Однако в некоторых случаях преступники, пытавшиеся скрыть следы злодеяний под невской водой, все же попадали под меч Немезиды. Такая история случилась однажды на Петербургской стороне, возле набережной речки Ждановки.
Петербургская (ныне Петроградская) сторона в те времена выглядела совсем не так, как сейчас. К семидесятым годам XIX в. городскими многоэтажными домами была застроена только малая ее часть, прилегающая к Кронверку, Большой Невке, Большой и Малой Неве; дальше в сторону Петровского, Каменного, Крестовского островов тянулись улицы, окруженные садиками и огородами, обстроенные в основном деревянными одно- двухэтажными домишками с мезонинами, в которых жили небогатые питерские мещане. По разным углам Петербургской стороны теснились более или менее убогие развлекательные заведения для небогатого люда: кабаки, портерные, трактиры с "кабинетами" и так называемые семейные или номерные бани (то есть бани с отдельными номерами). Эти последние пользовались весьма дурной репутацией и были в большинстве случаев чем-то вроде притонов разврата для питерского простонародья и мещан. Обслуга их состояла в немалой степени из сводников и проституток. В начале семидесятых годов XIX в. в номерных банях купца Соловьева, что на Малом проспекте П. С., неподалеку от Ждановки, работал банщиком некто Егор Емельянов. Как выяснилось впоследствии на суде, Егор был в заведении незаменимым лицом, выполняя функции сводника, сутенера и вышибалы одновременно. Живя при банях, он сошелся со служившей там же некоей Аграфеной Суриной, женщиной легкого поведения, темпераментной и с характером. К Аграфене он испытывал непреодолимую страсть... Но со временем стал чувствовать, что слишком уж властная любовница стремится подчинить его своему влиянию. Чтобы избавиться от "роковой" женщины, он решил жениться и через некоторое время, оставив Аграфену, посватался, как положено, к невинной девушке Лукерье Фроловой, дочери его соседки по дому. Свадьбу сыграли чин-чином, и первое время Егор казался доволен жизнью, даже делился с приятелями восторгами по поводу невинности своей молодой жены. Но скоро девятнадцатилетняя скромница ему наскучила. Емельянов снова стал искать встреч с Аграфеной. И та его не отвергла. Дважды или трижды они встречались и проводили "ночи, полные огня" в номерах гостиницы с неожиданно подходящим к случаю названием: "Зоологическая", располагавшейся невдалеке от Кронверка. На второй или третий раз Аграфена, по-видимому, поставила вопрос ребром: "Я или она". И Егор сделал свой выбор.
Как раз в эти дни Емельянов должен был отбывать наказание семь суток ареста (по весьма колоритному поводу: за нанесение побоев некоему студенту, который, подойдя к баням, стал возле них "нарушать чистоту", как сказано в материалах дела). Емельянов отправился в полицейский участок, при котором находилось арестное отделение; верная жена пошла его провожать. Шли они берегом речки Ждановки... Однако в участок Емельянов явился один, а жена его домой не вернулась.
Тревогу подняла мать пропавшей. Ее начали искать - и вскоре нашли труп. Волнами его прибило к заросшему кустарником невысокому бережку речки. Скоро отыскались и свидетели, которые видели, как Егор тащил свою молодую жену к воде и как та сопротивлялась... На теле утопленницы обнаружились следы насилия. Улик против Емельянова оказалось предостаточно. Он был предан суду. На суде в качестве свидетельницы выступала Аграфена. Она страстно и искренне каялась в своем жестоком поведении. Под влиянием ее речи суровый женоубийца не выдержал и сознался в содеянном. Суд приговорил его к каторге.
Вообще, надо сказать, что в криминогенном отношении Петербургская часть (Петроградская сторона) была местом сравнительно тихим. Но и тут происходили порой кровавые драмы. Уединенность мещанских домиков создавала естественную почву для грабежей, иногда с покушениями на убийство. Весной 1874 г. на глухой, безлюдной Зелениной улице было совершено, например, ограбление и покушение на убийство мещанки Марфы Яковлевой. Замечательно то, что в этот день жертве преступления "повезло" дважды. Утром в доме Яковлевой (в отсутствие хозяйки) была совершена кража со взломом. Яковлева вызвала полицию; полиция обследовала место происшествия и удалилась... И сразу же по уходе полицейских преступник, откуда ни возьмись, ворвался в дом и набросился на Яковлеву с ломом. Нанеся ей несколько ударов, от которых она упала, обливаясь кровью, злодей решил, что с хозяйкой покончено, и, схватив кое-какие вещи и деньги, убежал. К счастью, Марфа выжила и даже смогла выбраться из дома и позвать на помощь. За расследование дела взялась сыскная полиция во главе со знаменитым сыщиком И. Д. Путилиным. Любопытное обстоятельство: при розыске подозреваемых - чуть ли не впервые в практике петербургского сыска - Путилин использовал фотокарточки из архива сыскной полиции. Потерпевшая узнала злодея по фотопортрету. Спустя несколько дней подозреваемый и его соучастники - крестьяне Гуцев, Ильин и Кузичев - были разысканы и арестованы. При них найдены некоторые вещи, похищенные у Яковлевой.
Суд, состоявшийся в сентябре того же года, приговорил их к разным срокам тюрьмы и каторги.
(Продолжение следует)