ИГРЫ С КЛАССИКАМИ
Два концерта начавшегося сезона оказались меж собой родственными из-за общности поставленной их устроителями задачи - продемонстрировать свежий подход к классике. Новые авторы, вместо того чтобы почтительно внимать великим праотцам, вступают с ними в дружеский (до панибратства) диалог.
Институт ПРО АРТЕ, объединившись с Эрмитажем и Генеральным консульством Нидерландов, при поддержке еще нескольких солидных учреждений открыл сезон в Эрмитажном театре программой под титулом ЛЮДВИГ (конечно же, ван Бетховен). Четверо именитых композиторов-авангардистов - финн Ю. Тьенсуу, голландец Л. Андриссен, Д. Шнебель и М. Кагель из Германии - вели с Бетховеном "дуэт", который выглядел следующим образом. Партитуры гениального немца, нарезанные на мелкие кусочки, озвучивались вперемешку с фрагментами их собственного сочинения. Или, к примеру, в Пятой симфонии зачеркивались все повторения звуков, и представал перед слушателями лишь некий остов музыки, либо многоголосная ткань разряжалась, а темы переносились в противоестественные тембры и регистры. Все эти манипуляции произведены на редкость не весело, не остроумно. Видимо, Бетховен, самый чистый, идеальный, героический изо всех творцов музыки, парализовал своих незадачливых наследников, лишив их проблеска таланта, который в иных их опусах присутствует. Я глядел на лица слушателей: ни одно не осветилось улыбкой. Но по окончании программы долго аплодировали, и мне подумалось, что композиторы-современники захотели разыграть сказку о голом короле: ведь людей, боящихся признаться, что пустота пуста, и нынче хватает.
Огорчает, что на такую чепуху тратятся немалые деньги, а также усилия серьезных музыкантов: под палочкой даровитого дирижера Федора Леднева объединились eNsemble института ПРО АРТЕ, оркестр Государственного Эрмитажа и рок-группа "Черемуха". Для оправдания затрат говорится обычно: "Искусству необходим эксперимент, нужно поддерживать ищущих". Отвечаю словами Стравинского: "Меня не интересует, что они ищут. Меня интересует, что они нашли".
Два года назад институт ПРО АРТЕ начал свою концертную деятельность с таких же наивных потешек, но потом, возмужав, предложил серьезные программы, свидетельствовавшие, что современная музыка отнюдь не сводится к кунштюкам. Наверное, и в нынешнем сезоне предусмотрен разбег к чему-то значительному...
В концерте, состоявшемся в Большом зале Филармонии в память о жертвах прошлогодней американской трагедии, объединились петербургский Молодежный камерный хор Юлии Хуторецкой и ансамбль старинной музыки The Pocket Symphony под управление Назара Кожухаря из Москвы. Adagio для стеклянной гармоники и "Реквием" Моцарта были разделены сочинением американца Мортона Фелдмана (1926-1987) Rothko Chapel. Оно являет собой некую проекцию в мир звуков впечатлений от уникальной часовни, выстроенной художником-абстракционистом Марком Ротко в Хьюстоне, - восьмиугольного храма, где могли бы предаваться медитации люди разных вероисповеданий. Фелдман - один из зачинателей музыкального минимализма, течения, представители коего силятся обойтись в творчестве самым малым набором выразительных средств. Из-за их крайней бедности и данный опус, задуманный как некое мистическое погружение, показался очень скучным. Хотя дирижер Хуторецкая, хор и изысканно музицировавшие солисты делали все что могли, чтобы этого не случилось.
Центральным событием концерта стал знаменитейший "Реквием", и вот он прозвучал всерьез по-новому. Как известно, заказанный Моцарту "черным человеком" "Реквием" он, по его признанию, писал самому себе. Ему не суждено было окончить лебединую песнь, и после его смерти вдова попросила завершить работу ученика своего мужа Й. Эйблера. Продолжив Lacrimosa и дооркестровав ряд фрагментов, он возвратил материалы Констанции, и та передала их помощнику Моцарта Ф. Зюемайеру, в редакции которого великое творение постоянно исполняется. В недавнее время, однако, предприняты попытки приблизиться к "подлинному" Моцарту, и одна из них - версия Дункана Дрюса (1989) - была нынче озвучена.
Нам открылось много новой и очень красивой музыки. Полнее, чем в принятой версии, использованы в самостоятельных эпизодах и ансамблях солисты-певцы. Не удержусь, чтобы тут же не заметить, что их состав в концерте - Анастасия Беляева, Дмитрий Попов (контратенор вместо традиционного меццо-сопрано), Дмитрий Ворожаев и Петр Мигунов - был высококлассным и на редкость выровненным. Нужно будет тщательно сличить редакции, дабы решить, что в каждой из них "более моцартовское". Что же касается знаменитой Lacrimosa, то, будучи образцом божественного совершенства в принятой версии, она тут, на мой вкус, выглядела растянутой и разжиженной.
И еще новшество. Когда спустя год после кончины Моцарта "Реквием" впервые был исполнен, хор вместе с солистами составили лишь 12 человек. Решено было возвратиться к камерному варианту: хор всего из 19 человек и инструментальный ансамбль вместо оркестра. Чтобы компенсировать потери, дирижеру Кожухарю пришлось форсировать силу звука и темп. Получилось динамично, но все же не столь впечатляюще, как в традиционном полном исполнительском составе. И тем не менее этот новый старый "Реквием" был воспринят с интересом и волнением.