ДЕРЕВЯННАЯ ЛЕТОПИСЬ СЕВЕРА
О Северо-Западе написано и сказано уже немало. Это и коллекция разнообразных природных ресурсов, и с экономической точки зрения не самый отсталый регион, имеющий большие перспективы. Однако это еще и уникальный историко-культурный заповедник. Чего только не видели эти земли на своем веку! И каждый миг прошлого запечатлен в весьма своеобразной летописи, не каждому известной, не всем понятной, - в старинном деревянном зодчестве, в причудливых храмах, избах, амбарах и часовнях. Давайте немного полистаем эту летопись.
История деревянного зодчества Северо-Запада уходит корнями к верхнему палеолиту и раннему мезолиту - 7-6 тыс. лет до нашей эры. Как показали недавние археологические раскопки в Лодейнопольском районе Ленобласти, на реках Оять и Свирь, вокруг подпорожских озер и болот, уже в те времена в этих местах жили многочисленные первобытные племена, еще не знавшие железа и меди, но возводившие первые примитивные деревянные постройки-полуземлянки.
Автору этих строк довелось участвовать в нескольких подобных экспедициях, и представьте себе ощущения, когда на глубине около 70 см, среди извилистых корней соснового леса, из-под лопаты выходят на свет хрупкие остатки столбов, настилов из бревен, очертания жилых ям и очагов из небольших необработанных камней. Честное слово, невозможно поверить, что всему этому почти десять тысяч лет...
Дальнейшая история, совершенствуя орудия производства, развивая и усложняя системы мифологических воззрений северных народов на природу и жизнь, не отступилась от дерева как основного строительного материала. Наоборот, дерево приобрело множество религиозно-культовых значений, к нему относились как к живому существу, дающему тепло, кров и богатство. Не случайно Русь языческая возводила самых богатых и величественных своих Перунов и Даждьбогов именно из дерева, а не из камня или иного материала.
Дерево считалось символом красоты, величия и жизненных сил. Дерево было кормильцем, помощником и другом в долгие северные зимы. Оттуда же, по всей видимости, взялась странная на первый взгляд привычка древних русских зодчих мерять красоту деревянной храмовой постройки ее высотой. Ведь, по сути дела, храм - такая же культовая единица православного мировоззрения, как идол - языческого (да простят меня верующие за подобное сравнение). А как сделать краше и богаче? Прежде всего сделать его как можно более высоким и грандиозным, ошеломляющим и подавляющим ничтожное человеческое существо одним своим внешним видом.
Вот отсюда-то и начинается история древнерусского деревянного зодчества, родившегося и достигшего наибольшего расцвета именно на лесистом и неласковом Севере. На Севере, где наиболее ощутима уникальная национальная смесь местных древних верований и пришлого христианства. На Севере, который в сравнительно недавнем прошлом ревностно хранил свои уже христианские традиции от посягательств официальной церкви (вспомните раскольническо-староверческое движение).
К середине XIX века деревянные храмы стали уже не просто культовыми религиозными постройками - в них плотницкие артели вкладывали все свое стремление к освобождению от тягот крепостной жизни, бытовых трудностей и несовершенства человеческих отношений. Неудивительно, что Преображенская церковь на Кижском погосте стала поистине символом национальной культуры.
Вы, должно быть, спросите: "И где же оно сейчас, это самое деревянное зодчество?" Вот, навскидку: Парголово, Вартемяги, Красный Бор, Саунино, Согинцы, Алеховщина, Заозерье, Тихвин, Вологда, Юксовичи, Кондукши, Лодейное Поле, Кижи, Гимрека, Кириллов, Щелейки, Великий Новгород, Бокситогорск... Почти половина списка - Ленинградская область.
Нет, далеко не в каждом из этих мест есть необыкновенной красоты церкви. Далеко не в каждой глухой деревеньке есть вообще сколь-нибудь значимые с архитектурной точки зрения постройки. Однако, проезжая через то же Парголово, вглядитесь повнимательнее в ряды обезличенных цветной тесовой обшивкой домов: нет-нет да и мелькнет на каком-нибудь фасаде резная доска на торце ската кровли - причелина. Она явно чужда современному облику дома, не вписывается в дух городского минимализма, свойственный тесовой обшивке. Это хозяин, когда-то перестраивая доставшийся ему от прадеда мощный бревенчатый дом, пожалел, не выбросил бесполезную, казалось бы, на шиферной крыше доску...
И дом сразу меняет очертания: сквозь доски проглядывают могучие, побуревшие от времени венцы, замшелый шифер трескается и расползается под свободолюбивым размахом широкой тесовой кровли, окна расцветают наличниками с любимым народным символом - круглым широким солнышком.
Или вглядитесь в пропорции старинной полуразрушенной деревянной церквушки в какой-нибудь покинутой Богом и людьми деревеньке в дремучих обонежских лесах. Если трапезная - часть церкви сразу за входом - велика, по своим размерам превосходит даже собственно церковное помещение, значит, эта деревня некогда была крупным административным центром. Здесь решались мирские дела, проходили большие собрания. Вот она, летопись, вот она, та самая история, которую рассказывает дерево.
Сегодня, когда деревянное зодчество превратилось в диковинку, уйдя из повседневности в мир иной, фольклорно-декоративный, проблем в этой области стало невообразимо много. Многие из них кажутся воистину неразрешимыми. Например, как решить вопрос: перевозить ли памятники деревянного зодчества из деревень в архитектурно-этнографические музеи или оставлять их на родных местах?
С одной стороны, некоторые из плотницких шедевров явились на свет в таких глухих по современным меркам уголках, куда добраться нынче можно разве что на вертолете. Например, Реконьская пустынь в Новгородской области, откуда в 60-х годах только с помощью вертолета удалось вывезти уникальную деревянную Троицкую церковь, ныне выставленную в музее деревянного зодчества "Витославлицы". Подчас оставить их там - означает бросить на верную гибель. К тому же немалую роль играет фактор экономический: если к памятнику не проложена крепкая и прибыльная туристическая тропа, зачем вкладывать средства в его реставрацию и сохранение? Кто будет этим заниматься? Вот и встает вопрос о необходимости помещения памятника в музей, где о нем и позаботятся, и сохранят, да еще и неплохо на нем заработают.
Однако как только старинная церковь или изба покидает родное, обжитое в течение не одного столетия место, она словно вянет, становясь всего лишь копией, неверным подобием самой себя. Ведь древний зодчий, возводя постройку, прежде всего учитывал особенности окружающего пейзажа, местные традиции, общую планировку села или погоста. Из этого и складывается древний язык архитектуры, посредством которого народ когда-то разговаривал с природой, познавал и совершенствовал в меру сил и возможностей окружающий мир.