МЕРТВАЯ СОБАКА, МЕРТВЫЙ ЛЮБОВНИК, ЖИВОЙ ТЕАТР, ИЛИ "БЕЗУМСТВУ... ПОЕМ МЫ ПЕСНЮ"
Оставим пока в стороне вопрос, почему нынешний фестиваль "Балтийский дом" проходил под лозунгом "Другой театр". Я бы выбрал более адекватный девиз: "Безумству... поем мы песню". Слово "храбрых" из горьковской цитаты, разумеется, ни при чем. Посудите сами. Фестиваль открылся спектаклем "Подсолнухи" по Теннесси Уильямсу. Главная героиня драмы, Клэр, боится выйти на улицу, лелеет мысли о суициде и убийстве брата. На следующий день в Александринке показывали "Ревизора".
"Очень современная тема, - пишет в буклете постановщик спектакля Валерий Фокин, - как возникает и развивается безумие". Пьеса Станислава Виткевича в редакции варшавского театра "Розмайтосчи" называется "Тропическое безумие". Аннотация к румынскому спектаклю украинца Андрия Жолдака "Отелло?!" информирует: "На основе знаменитого шекспировского сюжета режиссер создает царство безумия..." Так что разница в формах сумасшествия.
От Бориса Юхананова в спектакле "Подсолнухи" ждали, как от авангардиста со стажем, сумасшествия фирменного - не дождались. Серо-черные черепа зрителей, изображенные на занавесе, смотрели на цветные черепа натуральных зрителей - те и другие остались недовольны. Лия Ахеджакова была нормальна до неприличия, и неврастеничности Виктора Гвоздицкого (он играл брата Клэр) не хватило на двоих.
По сути, фестиваль начался 5 октября, когда в "Балтийском доме" давали премьеру Клима "Сон об осени" (см. "Невское время" за 8 октября) и Александринка презентовала совместный проект с Мейерхольдовским центром - "Ревизор". Не ждали, и вдруг - шасть, успех. Может быть, в старейшем театре со времен "Оптимистической трагедии" не играли так ансамблево, а в подобном остром рисунке, пожалуй, и со времен Мейерхольда. Получилась, правда, известная неловкость в обозначении - "на основе сценической версии Вс. Мейерхольда и М. Коренева (ГосТИМ, 1926)". Люди доверчивые решили: перед ними реконструкция. Ничего подобного. Использована в сокращении литературная композиция с вкраплениями ранних редакций и 2-3 мизансцены. Спектакль совсем про другое и в другой стилистике. Очень смешной. Фокин с актерами придумал много неожиданного. Вся история как бы увидена глазами Хлестакова-зрителя. Вышел этакий мозгляк в цилиндре из зала, сел к нам спиной и стал смотреть. Этим объясняются купюры и акценты. В сцене вранья Иван Александрович вырастает до фигуры почти зловещей. Лысый упырь. В спектакле все лысеют. Мейерхольд на репетиции "Ревизора" как-то расфантазировался и стал доказывать, будто женщины очень любят лысых мужчин. У Фокина поначалу лысые только Осип с Хлестаковым. От них вышестоящая мода пошла. И весь уездный город враз облысел.
Девотченко - Хлестаков играет гротескно, отважно. Так хорошо почувствовать себя человеком, которому все можно! Надо успеть себя показать, всех женщин перепробовать, все деньги рассовать по карманам. Хлестаков - подающий надежды уголовник. Осип - Юрий Цурило - уголовник матерый. Большой, басовитый, бычина этакий. Всегда на стреме, знает, когда надо делать ноги. Унесет разыгравшегося Хлестакова под мышкой, словно манекен. Даже без жонглирования ночным горшком он постоянно вызывает смех. Человек, сохранивший здравый смысл среди сумасшедших, непременно выглядит комично.
Городничий, в принципе, тоже из здравомыслящих. Кругом все чиновники в столбняке - приходится пробиваться к их сознанию. Городничего - Сергея Паршина практически ничем удивить нельзя. Когда он видит, что дочь публично насилуют, еще и за ножки Хлестакова поднимет, подвигает ими как насосом. Промашка с мнимым ревизором обидна, но не трагична. Отряхнется, застегнет мундир на все пуговицы - и пошел на следующего проверяющего. Чиновники обрисованы эскизно, выделен крупным планом только доносчик Земляника (Николай Мартон). Ну, а девушки? А девушки, то есть Марья Антоновна (Елена Зимина) с Анной Андреевной (Светлана Смирнова), спрессованы в одну фигуру без возраста. Хлестаков, не тратя времени, берет их комплексно.
Фокинский "Ревизор" производит прекрасное впечатление по сценам. Что же касается общего масштабного замысла, заявленного в буклете, его добиться пока не удалось.
Если в "Подсолнухах" безумие как творческий метод почти не работало, в "Ревизоре" присутствовало прежде всего в эпизоде вранья и праздничном хороводе лысаков, то зарубежным гастролерам действовать в пространстве безумия привычнее. Не зря шекспировский могильщик говорил: в Англии все сумасшедшие. Впрочем, речь не об Англии - о Польше, где особо ценят гротеск и где поставлен спектакль "Тропическое безумие". И даже не о Польше, о каком-то восточном городе. Станислав Виткевич не уточняет места действия пьесы "Господин Прайс". Режиссер Яжына, правда, прослоил ее еще одной небольшой пьеской - "Новое освобождение". Картинки из жизни шекспировского королевского двора помогают передать болезненные видения курильщика опиума.
Как и в "Ревизоре", "Родне" Марилуизы Фляйссер, прагматизм, денежные интересы у персонажей Виткевича странным образом перемешаны с безумием, иррациональностью. Этот аромат пародийной экзотики придает пикантность центральному сюжету про господина Прайса, полюбившего вампиршу Элинор. Молодая замужняя женщина очень скучала и, подобно Маргарите Наваррской, уничтожала любовников, протыкая вязальной спицей. Пряная эротика, синкопические ритмы придают особый шарм режиссуре Гжегожа Яжыны.
Если первые два фестивальные представления, мной увиденные, про мистификаторов жизни, следующие два - про убийц. Опус Жолдака по фабуле прост, словно детская песенка: "У Отелло была женка, он ее любил. Уронила раз платочек - он ее убил".
На обсуждении режиссер признался в своей антипатии к венецианскому Мавру: "Для меня Отелло - один из серой массы мещан... Серая масса убивает красоту". Надо признать, "серой массе" приходится потрудиться больше обычного - Дездемона существует в трех лицах. В финальной сцене, я бы назвал ее "Последний заплыв", Отелло - Константин Кириак ведет топить в кровавое море Дездемону-девочку. Затем после многих манипуляций топит мертвую Дездемону в возрасте. Есть еще третья ипостась Дездемоны, названная в афише "мертвой собакой". Перевод с румынского не точен. Речь идет о собаке при мертвых. Ритуальное животное с тяжелой одышкой провожает души красавиц на тот свет. Впрочем, и Яго (Виргил Флонда) тоже представитель Харона Венецианской республики. Обряженный в изысканные красные плавки, он отправляет покойников в Зазеркалье со спасательными кругами на шее. Кстати, купальничек Дездемоны в возрасте - точь-в-точь как у садово-парковой девушки с веслом. Под конец разыгрывается целый аттракцион с тарелками. Их выкладывают рядами, потом переворачивают оборотной стороной, катают слева направо, справа налево. Когда приступили к перекатыванию четвертого комплекта посуды на 50 персон, я дико закричал неслыханным миру криком. Хотя в спектакле театра "Раду Станка" есть приятные моменты: фрагмент хора из вердиевского "Отелло", режиссерские приветы Някрошюсу и возвращение Мавра после утопления Дездемоны-девочки. Так старательно он растирался полотенцем и выжимал черные вязаные перчатки!
После жолдаковского опуса подумалось о сложности организации этого просмотра. Ведь нужны еще и безумные зрители, которые бурно аплодировали и кричали "Браво!". А фестиваль покатился дальше, и публику ждала встреча с безумием в обыденности - талантливым психологическим спектаклем мюнхенского "Каммершпиле" "Родня". Но это уже особый сюжет.