ТРУДНОЕ СЧАСТЬЕ МИХАИЛА УЛЬЯНОВА
Сегодня знаменитому российскому актеру исполняется 75 лет
Представьте себе на секунду, что Маршал Советского Союза Георгий Жуков читает на телеэкране "Евгения Онегина". Или Митя Карамазов режется в "очко" с шекспировским Ричардом Третьим. Шутка воображения может увести нас и туда, где вождь мирового пролетариата станет председателем послевоенного колхоза. Представили? Как такое возможно? А теперь ответ: все это сыграл за свою долгую актерскую жизнь Михаил Ульянов.
Он сыграл не только это, но и многое другое, что навсегда стало знаком эпохи, ее визитной карточкой. Стопроцентная узнаваемость и абсолютная достоверность в любом жесте, движении, интонации. Мужицкая кряжистость, открытый взгляд ясных глаз, уверенная походка сибиряка, знающего, где твердо поставить ногу, чтобы не провалиться в топкое болото амбиций и московской зависти. Он, что называется, пробился в первый ряд вахтанговских лицедеев на театральных подмостках полвека назад. И в этом ряду спокойно и уверенно занимает роль лидера, неся вот уже который год на своих сильных плечах нелегкую ношу художественного руководства одного из самых амбициозных и "традиционных" театров страны.
Советское кино почти сразу же завербовало Ульянова в социальные герои, не лишенные романтических идеалов. Чуть позже ему постоянно приходилось надевать на себя маски сразу двух реальных исторических лиц - Ленина и Жукова. Последнего он сыграл аж в дюжине картин разных режиссеров, установив тем самым абсолютный актерский рекорд. Сегодня Михаил Александрович вспоминает об этом совершенно спокойно, даже с юмором, рассказывая, что его кандидатуру на роль одобрил... сам своенравный маршал. А ему хотелось быть другим. И это ему удавалось. Грандиозность эксцентриады его генерала Чарноты в "Беге" и тридцать лет спустя может служить наглядным пособием по высшему пилотажу лицедейской импровизации и знаком свободной роскоши мужского темперамента. Если же ему доставались роли злодеев и подлецов, то тот же самый темперамент порождал почти запредельную гротескную фантасмагоричность образа, с которой с трудом мог справиться даже такой ас режиссуры, как Никита Михалков ("Без свидетелей").
Статусность фигуры Ульянова при прежней власти была удостоверена и подтверждена всеми возможными наградами, званиями и должностями, вплоть до звания члена ревизионной комиссии ЦК КПСС. Он достойно держал себя в отношениях с той властью, потому что знал: за ним, за его спиной - правда целого народа, правда простых людей, которых он знал и чувствовал, ибо сам был и остается частью этого народа.
Его роман с нынешней властью даже не выглядит браком по расчету. Ульянов сам по себе, власть сама по себе. Но каждое его появление на сцене или на экране обретает характер жеста, поступка. Так случилось с "Ворошиловским стрелком", где невольно столкнулась гнусная реальность наших дней с судьбой пожилого человека, который, как и ульяновский Егор Булычов, нынче ходит не по своей улице. Все закончилось бунтом. Но есть еще и муки совести, которые не каждый артист рискнет вынуть из себя напоказ. Ульянов рискнул на склоне лет сыграть подобный характер в телесериале "Самозванцы". И вновь убедил всех нас в том, что такие герои есть в нашей жизни.
Когда-то директор Абрикосов в фильме "Частная жизнь" задумался на досуге: "А правильно ли я живу?" В этом характере, созданном Михаилом Ульяновым, ответ был неочевиден. Каждый из зрителей мог домысливать предполагаемые варианты самостоятельно. В одном лишь никогда не было сомнений: ульяновские герои всегда были способны совершить поступок. И где здесь начинался текст сценария или текст пьесы, и где продолжались собственные мысли и чувства знаменитого артиста, никто не знает. Почему-то в связи с Ульяновым никак не хочет исчезнуть из сознания афоризм Высоцкого: "Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков!"
Михаил Александрович таким вожаком все-таки стал. В бурные перестроечные и смутные постперестроечные годы даже возглавлял Союз театральных деятелей России. Его слово (или молчание) всегда было весомо. Остается оно таким и по сей день.
Звездной ролью Михаила Ульянова стал председатель Егор Трубников, за что вполне справедливо артисту была вручена Ленинская премия. Первоначально сценарий Юрия Нагибина, по которому был поставлен фильм Салтыкова, назывался "Трудное счастье". Тогда Михаилу Александровичу было 37 лет. Нынче ему в два раза больше. Так и хочется сегодня сказать юбиляру: трудностей бы поменьше, а счастья и здоровья побольше!