ХЛЕБ МИЛОСЕРДИЯ
Мы никогда не забудем, что блокада принесла страшную беду жителям нашего города. Но очень важно и другое - неисчислимые горе и страдания ленинградцев не ожесточили и не озлобили их. <br>Они, еще не забывшие невообразимых ужасов первой блокадной зимы, делились с пленными немцами куском хлеба, который еще недавно был в блокадном городе на вес золота. Причем не только в силу присущих русским людям великодушия и милосердия, но и потому, что, очевидно, бессознательно то зло, которое принесла им война, они не отождествляли с немецким народом и простыми людьми, вынужденными надеть солдатские шинели.
Сегодня мы представляем вашему вниманию любопытный отрывок из воспоминаний Бориса Викторовича Дарлинга (настоящая фамилия Медведев) - приемного сына знаменитого героя-подводника Александра Ивановича Маринеско. В 1946 году Борису было восемь лет, и детские воспоминания, пронесенные через всю жизнь, очень точно запечатлели ту эпоху в ее мельчайших штрихах и подробностях. По словам самого Бориса Викторовича, эти воспоминания буквально списаны с памяти - один к одному.
Петроградская сторона лежала в развалинах. Каждый четвертый дом был разрушен или поврежден. Особенно у нас, на Ораниенбаумской улице, около Печатного двора на углу Чкаловского проспекта. Здесь печатали листовки, плакаты, которые потом использовались для агитации на фронте. Немцы непременно хотели его разбомбить.
Там рядом со зданием двора на улице стояли прямо на панели две огромные бомбы высотой не менее двух метров. Они не взорвались. Все говорили, что помогли немецкие коммунисты, которые на заводе собирали эти бомбы. Они обезвредили взрыватели, и бомбы только пробили пролет в здании, куда они попали, и не взорвались.
Когда мы, мальчишки с нашего двора, шли в школу, то проходили мимо Печатного двора, залезали обязательно на забор и трогали эти двухметровые черные чудовища. А потом уже бежали в школу. Это был особый ритуал.
Перед школой на Чкаловском проспекте было разрушено два больших дома - немцы все старались попасть в Печатный двор. Дома были разбиты почти до фундаментов. Там был лагерь для военнопленных. За забором с колючкой работали пленные немцы в своих серо-зеленых шинелях и головных уборах с козырьками и пуговицами, правда, уже без знаков различия. Это те, кто разрушал наш город, убивал наших родных и близких. Это враги!..
На мальчика через щель в заборе смотрели глубоко запавшие глаза голодного человека в немецкой военной форме без знаков различия.
- Боря, там пленные немцы, -тихо сказала мама. - Нам к ним запрещено подходить.
- Мам... У меня есть хлеб.
- Сам ешь, смотри какой ты у меня худой, весь синий даже.
- Мам... -мальчик смотрел на мать просящими глазами.
- Ну что с тобой сделаешь, -согласилась мать. - Дай.
Борис быстро протянул руку с хлебом через щель в заборе. Послышалась немецкая речь:
- Данке шен дер киндер е либен херц!..
Пленный быстро спрятал хлеб за пазуху.
- Пошли, пошли, сынок, -сказала мама. - Нам самим-то нечего есть...