"ТРИПТИХ" ОТ ПУЧЧИНИ
Завтра в Мариинском театре премьера. Оперный репертуар пополнится еще одним шедевром итальянского композитора Джаккомо Пуччини "Триптих". "Триптих" - это три одноактные оперы - "Плащ", "Сестра Анджелика" и "Джанни Скикки", - предназначенные для показа в один вечер. Полностью "Триптих" ставится в России впервые. Спектакль представляет итальянская постановочная группа, уже известная петербургской публике по опере В.-А. Моцарта "Так поступают все". Режиссер-постановщик Вальтер Ле Моли и художник Тициано Санти - наши собеседники сегодня.
- Вальтер, взгляните, пожалуйста, на "Триптих" глазами Пуччини. Чем продиктовано создание не совсем характерных для него опер?
Вальтер Ле Моли:
- Пуччини пишет три одноактные оперы последовательно в 1916, 1917 и 1918 годах. Это три военных года Первой мировой войны. Войны, которая меняет полностью критерии в литературе, и музыке, и живописи. Это весьма ощутимо и в опере. Кроме того, Пуччини делает это произведение по современным либретто. "Плащ" прочитывается где-то на уровне Стриндберга, Чехова. Это время, когда закончилась эпоха героев. Больше ничего нет. Каждый человек сам по себе, люди одиноки, не согласны друг с другом, как будто мир скатился со своих прежних путей. Пуччини использует необычную кинематографическую технику, своим эффектом напоминающую монтаж киноленты. В "Плаще" мы становимся свидетелями двух сюжетов. С одной стороны, нас снова возвращают в Париж, в мир богемы, в то время как на лодке, которую мы видим в спектакле, разворачивается иное, реальное действие.
"Сестра Анджелика" распадается на импрессионистические вспышки, так что теряется ощущение реальности. Опера столь же кинематографична, как "Плащ".
Третья опера - очень жестокая. Мы иногда смеемся, хотя на глазах выступают слезы. Ведь там практически все преступники.
Поэтому, собирая все это вместе, чувствуем: что-то преломилось в человеческих жизнях, взглядах и что мир никогда не будет таким, каким он был когда-то до войны.
- В некоторых театрах оперы отделяются друг от друга и показываются по одной. Это приемлемо?
- Мне кажется, эти три оперы обязательно должны идти вместе, их надо смотреть одну за другой. Разбить их - как будто смешать "Божественную комедию" Данте с "Декамероном" Боккаччо. Здесь существует некая нить, которая все связывает. Это все своеобразные камеры: в одной не уважается любовь, молодость; "Сестра Анджелика" - это буквально физическое заключение молодых людей; в "Джанни Скикки" игнорируется последняя воля умирающего.
- Как пришло к вам художественное решение спектакля?
Тициано Санти:
- Когда вы слушаете эту музыку и вообще, когда речь идет о Пуччини, в первую очередь вы представляете себе что-то романтическое, мелодраматическое. Но если изучить либретто, вы поймете, что романтизма тут нет. В этом мире заканчивается один век и начинается совершено другой - тяжелый и жестокий век металла. В "Плаще", например, это баржа, которая вышла вперед. Она как будто отрывается от действия. Я расположил нос корабля практически в зале, чтобы показать, что это последний вздох романтики. И на самом деле это связано с прошлым, в которое как бы перекинут длинный и узкий трап.
В "Сестре Анджелике" я хотел показать тюрьму. Монахини собирают цветы, рассматривают их - и наказываются. Если улыбаются - снова наказаны. Они не могут даже шутить. Это как будто лагерь.
Вальтер Ле Моли:
- "Джанни Скикки" - это просто комната. Во время всего действия из нее практически никто не выходит: идет борьба за наследство. Мы видим человека с самой неприятной стороны. Здесь я не хотел быть романтиком, не был настроен идиллически. Я хотел рассмотреть повседневную жизнь человека. Мне был необходим реальный аспект жизни, а не то, что можно себе вообразить или придумать.
- С каким настроением вы работаете над этим спектаклем в театре?
- Есть люди, которые действительно дают мне возможность почувствовать себя счастливым при работе здесь. Они улыбаются сами и дают улыбку тебе, заряжая на работу. И наоборот, некоторые люди заставляют потерять эту улыбку и лишают радости ставить спектакль. Пожалуй, контрастные впечатления. Но это всегда присутствует во всех театрах. Ваш театр - часть большой театральной системы всего мира.
- Чем, на ваш взгляд, Мариинский отличается от остальных театров мира?
- Я могу назвать две вещи, которые меня восхищают. Во-первых, певцам вашего театра интересно не просто петь, а быть еще и актерами, участвовать в действии как в театральном спектакле. Во-вторых, здесь вы дышите тем воздухом театрального искусства, которого, к сожалению, уже нет во многих театрах Италии. И еще у вас удивительная публика, которая любит театр и приходит сюда, чтобы посмотреть спектакль, а не для того, чтобы прогуляться.
- Вы уже работали в театре над оперой "Так поступают все". Вы с удовольствием приняли предложение поработать в театре еще раз?
- Я уверен, что Мариинский театр - самый престижный театр России, поэтому я принял это предложение с большим удовольствием.