ИСПЫТАНИЕ МОЛЧАНИЕМ
Российскому кинорежиссеру Элему Климову исполнилось 70 лет.
Без его картин так же невозможно представить себе официальную версию советского кино, как и рассказать историю о том, как это самое кино боролось с придирками цензуры, господствующей идеологией и доминирующей экранной эстетикой. Элем Климов может писать книги о таких испытаниях. То, что выпало на его творческую и жизненную долю, само по себе может стать не только драмой или романом, но и полным страстей фильмом.
Он вошел в большое кино на остаточном выдохе хрущевском оттепели, явив широким массам трудящихся острейший сатирический фарс "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен" (1964). Позже за гротескной фигурой Дынина (Евcтигнеев) охотно угадывался вполне реальный прототип в лице нашего дорогого Никиты Сергеевича. Вот почему при Брежневе так любили крутить этот фильм по телевидению. Однако эстетическая и жанровая вольница следующей работы режиссера - экранизации володинских "Похождений зубного врача" (1965) - обернулась для Климова отлучением от широкого проката. Несгибаемый и упорный, он ставит лучший, на мой взгляд, фильм о спорте как образе жизни и философии борьбы за гармонию души и тела. Так появляется энергичная и целеустремленная картина "Cпорт, спорт, спорт" (1971), которой обязаны многим не только наше спортивное телевещание. В дерзком эксперименте Климова было предвосхищено то, что через двадцать лет назовут "эстетикой видеоклипа". Казалось, вот он - успех, но...
Режиссер взялся за съемки "Агонии", повествующей о личности Григория Распутина. Выбор Алексея Петренко на главную роль оказался одним из самых ярких открытий 70-х годов, но он же сыграл с фильмом злую шутку. От экранной фигуры старца веяло такой мистической силой, что цензурный испуг чиновников определил на годы грядущую судьбу картины - полка. В прокат она выйдет десять лет спустя. И здесь на плечи Элема Климова выпали трагические испытания.
Сначала вместе с Марленом Хуциевым он завершает последний фильм Михаила Ромма "И все-таки я верю" (1976). А затем гибель жены, режиссера Ларисы Шепитько, стала моментом, который Климов встретил с мужественной стойкостью. Отложив все дела и планы, он снимает поэтический документальный фильм о любимой жене, называя его просто по имени - "Лариса". Но и этого было ему мало. Он завершает начатую ею картину "Прощание" по мотивам повести Распутина "Прощание с Матерой" (1983). Достоинство, с которым Элем Климов перенес все удары судьбы, создают ему среди коллег репутацию человека несгибаемого и бескомпромиссного. Он научился молчать, не верить, не бояться и не просить. И власть сама пришла к нему.
Грянул 1985 год. И вместе с ним пришел очередной, пятый по счету съезд Союза кинематографистов СССР. Элем Германович был вынесен волной перемен и бунта против прежней системы руководства союзом на самую вершину. Демократические ниспровергатели прежних основ избрали его лидером обновленного Союза кинематографистов. На этом посту Элем Климов стал известен в мире большого кино едва ли не лучше, чем кинорежиссер. Он получает "Золотую камеру" Берлинского фестиваля, а Союз кинематографистов был награжден Европейской киноакадемией призом "Феликс".
Бурное начало перемен в советском кино сопровождалось почти официальным признанием таланта Климова. Его жестокая и натуралистичная картина "Иди и смотри" (по мотивам партизанской документальной прозы Алеся Адамовича) получает Гран-при Московского кинофестиваля, а сам режиссер активно приглашается Михаилом Горбачевым вместе с фильмом во все официальные поездки. Мало кто осмелился сказать тогда "нет" бесчеловечному надрыву и истерической беспощадности показанных фашистских зверств.
Сегодня по фильму "Иди и смотри" можно составлять безжалостный психологический портрет личности известного режиссера, чей внутренний надлом оказался глубоко запрятан внутри. Его драма обернулась самоотстранением от дел союза и безуспешными попытками найти свое место в новой системе российского кино. Желание экранизировать "Мастера и Маргариту" cтало еще одним испытанием для Климова. Его замысел умер не родившись. Молчание режиссера стало еще более выразительным. Трудно сказать: когда оно прервется. Но, пересматривая его прежние фильмы, почему-то веришь, что он еще не сказал своего последнего слова. Пока не смог. Или не захотел.