ВЛАДИМИР ПОЛУДНЯКОВ: К СУДЬЕ ИДУТ ЗА ПРАВДОЙ

Кому, как не председателю Санкт-Петербургского городского суда Владимиру ПОЛУДНЯКОВУ, судить о том, насколько успешно развивается судебная реформа в целом и применительно к северной столице? Вот мы и обратились к нему за комментариями. К слову, Владимир Иванович не только профессор юридического факультета СПбГУ и один из опытнейших юристов-практиков, но и член Союза писателей России, часто выступает в прессе. Поэтому в интервью, которое он любезно согласился дать "Невскому времени", не последнее место отведено взаимоотношениям двух ветвей власти - судебной и так называемой четвертой, то есть СМИ.

- Недавнее "дело Рыдника", который лишился депутатского мандата за нарушения правил проведения избирательной кампании, показало, как возросла роль суда в современном российском обществе... - Я не думаю, что такие выводы нужно делать на одном примере. Роль суда возросла давно - тогда, когда СМИ не хотели замечать этого. В последнее десятилетие - с момента принятия закона о статусе судей в 1992 году - не просто была продекларирована самостоятельность и независимость суда; он стал выносить решения без оглядки на каких-то влиятельных лиц и инстанции. Ведь независимость суда определяется способом его формирования: судейское сообщество само стало назначать судей - не кто-то их присылал и отзывал, а сами судьи прекращали полномочия провинившихся коллег и давали рекомендации для назначения других. Независимость в решении кадровых вопросов стала началом судебной реформы. Потом появились Конституционный суд, в ряде регионов - суд присяжных, новое законодательство, финансирование судов отдельной строкой бюджета без права секвестирования; был создан судебный департамент, и суды ушли от Министерства юстиции, выйдя тем самым из-под опеки исполнительной власти... И это еще не все вехи реформы. Тем не менее СМИ говорили, что мы опять зависим от властей, от коррупции, от криминалитета. И только сейчас, когда в квалификационные коллегии ввели представителей общественности, когда установили предельный возраст для судей, стали говорить, что судебная реформа все же идет. Но еще раз повторю: хотя шла она не так быстро, прямо скажем - туговато, но идет она уже более десяти лет и приближается к завершающему этапу. Будем надеяться, что он наступит к 2006 году. - Когда суд впервые сказал в Петербурге свое веское слово против произвола чиновников? - Громких дел было много. Когда говорили, что суд зависим от властей, приводили примеры по выборам губернатора, по Уставу Петербурга - тогда решения судов были ошибочными и отменялись. Но когда мы приводили примеры десятков других дел, по которым выносились решения не в пользу высших органов власти города, об этом умалчивалось. Например, некогда суд отменил решение мэра, которым он увеличивал размеры штрафа за безбилетный проезд, решение губернатора о платных парковках, распоряжение по мансардам. Были отменены десятки решений депутатов ЗС, которые не соответствовали федеральному законодательству. - Вы сказали, что финансирование судов не может быть сокращено. А ведь было время, когда в районных судах даже писчей бумаги не хватало! - Это было в 1994-1995 годах. Тогда сделали попытку секвестировать бюджет судов на 30 процентов. Совет судей Российской Федерации обратился в Генеральную прокуратуру с просьбой возбудить уголовное дело в отношении министра финансов, и тут же все стало на свои места. Зарплата судей не очень высокая, но и не такая уж маленькая - выше прожиточного уровня, хотя ниже средней зарплаты высококвалифицированных работников. Но она достаточна, чтобы жить без взяток, без коррупции, хотя, конечно, и без роскоши. - Еще один вопрос, связанный отчасти и с финансами: суд присяжных. Насколько оправдано в наших условиях введение этого дорогостоящего института? Речь не только о деньгах: многие юристы считают, что присяжные заседатели - это шаг назад, слепое копирование не самых лучших традиций судопроизводства стран Запада - некоторых из них. И ряд уже вынесенных в России вердиктов у многих наблюдателей вызывают большие сомнения. - Присяжное производство предусмотрено Конституцией. Она должна исполняться, поэтому суд присяжных должен быть. А что в Конституции правильно или неправильно - это, быть может, вопрос всенародного обсуждения. Но принятие изменений Конституции - дело, во-первых, довольно сложное, а во-вторых - не такой уж близкой перспективы... А суд присяжных - вообще-то суд народа. И каков народ - таков и суд. И мы должны через это пройти, чтобы посмотреть на себя: что мы за народ, что мы за суд. У нас будут яркие примеры отношения народа к власти, к суду - все как в зеркале отразится. - А когда нам, петербуржцам предстоит увидеть себя в этом зеркале? - Начиная с 1 января 2004 года. Мы вообще-то были готовы уже к этому году - у нас шесть залов подготовлено, обучены судьи, аппарат. Но столько скопилось нерассмотренных дел - на год вперед! А процесс введения присяжных требует немалого времени, правосудие могло замедлиться. Поэтому сейчас принимаем все меры, чтобы разгрузить к новому году городской суд от дел, скопившихся за предыдущие годы. Это, очевидно, было учтено законодателями, и они, когда определялась реальная возможность проведения судов присяжных, дали нам отсрочку. - Но удастся ли разгузить горсуд? Известно, что судопроизводство - процесс длительный, дела порой тянутся годами! - Я думаю, удастся: на 1 января 2003 года мы уменьшили остаток дел на четверть, на 1 апреля - еще на 20 процентов (примерно до 160 дел), а к 1 июля он снизился до 135 дел. - Каким образом удается поддерживать такие темпы? Ведь известно, что милицейская конвойная служба не справляется с нагрузкой. Сколько раз судебные заседания переносились только из-за того, что подсудимых не могли доставить из следственного изолятора! - Нам помогло то, что с 1 июля прошлого года изменился Уголовно-процессуальный кодекс. Прежде, если судья начал один судебный процесс, он не имел права слушать никакие другие дела. А теперь, если по одному делу процесс прервался (например, не доставили подсудимого из СИЗО), судья имеет право рассмотреть дело, где, допустим, подсудимый не под стражей. Принцип непрерывности отменен, можно работать "кусочками", фрагментами и идти вперед. Что и происходит на практике. Плюс количество судей нам увеличили. Ну и потом меры по конвою все-таки принимаются - вплоть до самых высоких инстанций в России. Ситуация с конвойной службой так обострилась в основном у нас - в Петербурге и Ленинградской области. Обещают (на уровне министра внутренних дел и администрации президента) в ближайшее время исправить положение. Не исключено также, что будет изменение в законодательстве. Юрисдикция суда присяжных оказалась очень широкой: в принципе, все дела, которые рассматриваются в городском суде, могут подпасть под суд присяжных. Допустим, нарушены правила движения, что повлекло аварию на железной дороге, - вряд ли такое дело, как и другие дела о неосторожных преступлениях, нужно рассматривать присяжным. Или есть статьи, по которым предусмотрено до четырех лет лишения свободы за преступления, не являющиеся тяжкими... - Новый УПК РФ, по вашим словам, помог судьям. Но он же резко увеличил нагрузку на них, ведь теперь решение об аресте принимает не прокурор, а судья. Справляетесь? - Штат судей увеличен, и они справляются неплохо. Правда, ожидаемое количество дел не поступает. Прокуратура ежегодно давала десять тысяч санкций на арест, а сейчас получается в два с половиной раза меньше. Это объясняется тем, что прокуроры, во-первых, стали тщательнее подходить к материалам дела, а во-вторых, сказываются издержки нового законодательства: сроки сжаты, и подготовить материалы для суда за два дня не успевают. И в третьих, не всех и не всегда, наверное, надо было арестовывать и раньше. Судьи отказывают в аресте примерно в пятнадцати процентах случаев - это нормальная практика. - А как вы оцениваете такое нововведение? - Положительно. У судьи психология другая: он в одном лице и обвинитель, и защитник, и арбитр - со всех сторон оценивает ситуацию. Притом все происходит открыто, гласно - с участием защитника и обвиняемого. Это маленький судебный процесс... Судьи дежурят каждый день, включая выходные, но в ночных дежурствах особой необходимости нет. У судьи есть право продлить рассмотрение материалов на срок до 72 часов. И примерно в десяти процентах случаев, когда надо получить дополнительные документы, он откладывает решение. Ситуация в целом стабильная - о каких-либо скандалах не слышно. - Видимо, гласное рассмотрение таких вопросов в суде способствует росту квалификации работников прокуратуры? Одно время из-за текучки кадров с этим просто беда была... - Безусловно, способствует, так же, как, кстати, влияет на это и суд присяжных. Вначале в тех регионах, где проводился эксперимент, адвокаты буквально "забивали" прокуроров. Адвокаты привыкли к публичной деятельности, прокуроры в меньшей степени владели таким искусством. Сейчас уровень их вырос, равно как и качество, проработанность материалов предварительного следствия. Это суд другого уровня, и в этом смысле он весьма полезен. - В прошлом году вы опубликовали книгу, посвященную взаимоотношениям судей и журналистов. Судя по приведенным там цитатам, большинству сотрудников СМИ тоже не мешало бы повысить юридическую квалификацию. А как вы расцениваете уровень взаимопонимания между представителями наших двух ветвей власти? - Мне кажется, что отношения лояльные, но не близкие. К сожалению, подавляющая часть судей не совсем понимает значение сотрудничества с журналистами. Не понимают, наверное, потому, что завалены делами и на дополнительную нагрузку у них нет времени, а потом, они не уверены, что их правильно процитируют. И у них могут быть сомнения в объективности журналиста, в том, что у него нет какой-либо другой задачи. Тем не менее эту проблему придется решать. Ведь у журналиста и судьи много общего - они осуществляют контроль за социальными процессами в обществе. Сейчас стоит вопрос о создании пресс-службы, а в более отдаленной перспективе - об открытии судебного телевизионного канала на федеральном уровне (это уже прорабатывается всерьез). Но для работы в пресс-службе нужен человек, умеющий писать профессионально и имеющий юридическое образование. А таких - единицы. - Вы, безусловно, относитесь к их числу: вышеупомянутая книга стала шестнадцатой по счету. И, наверное, она недолго останется последней в списке ваших литературных трудов? - В этом году будет еще две книги. Одна - детективная - вышла буквально на днях. Она посвящена делам минувших лет: от тридцатых годов до последнего десятилетия прошедшего века. Здесь и результаты работы в архиве, и те уголовные дела, которые рассматривал я сам - в частности, история угона самолета. А другая книга - эссе. - Допустим, в горсуде появится еще один владеющий пером юрист. Но решит ли пресс-служба все проблемы? Судьи порой наотрез отказывают журналистам в возможности заглянуть даже в обвинительное заключение! - Может ли журналист, ссылаясь на закон "О средствах массовой информации", потребовать сведения, относящиеся к частной жизни человека? Круг лиц, которые имеют право смотреть дело, - участники процесса. Журналист таковым не является, но в то же время он должен давать информацию населению. И когда речь идет о публичных политиках, ограничения неуместны: общество должно быть осведомлено и об их частной жизни, поскольку она может влиять на служебную деятельность. Вопрос тонкий, ведь в деле могут быть сведения, пригодные для шантажа или для мести. Недаром сейчас закон предусматривает даже так называемых свидетелей-"невидимок", которых никто не видит, но они дают показания в процессе. Теперь свидетель, чтобы на него не было давления, может быть законспирирован. - Нет ли опасности, что "невидимка" окажется на самом деле подставным свидетелем, который даст показания с "подачи" следователя или кого-то еще? - И такая опасность есть. Но это уже преступление; будем надеяться, что люди ответственные - следователи и прокуроры - на такое преступление не пойдут. А жизнь показала, что многие свидетели и потерпевшие нуждаются в защите. Дела нередко разваливаются из-за того, что эти люди подвергаются обработке: подкупу или запугиванию. Депутаты приняли закон, и он соответствует реальной жизни. Хотя подставные свидетели бывают: например, указанный в деле понятой на самом деле не существует. Но это не носит массового характера, а меры в защиту свидетелей необходимы... Кстати, "невидимок" в нашей практике еще не было. Это очень трудно устроить: вход в суд один, все, кто проходит по делу, видят друг друга - куда такого "невидимку" спрячешь? Требуется проработка, чтобы сделать как за рубежом: лицо свидетеля скрыто, но видно, что это реальный живой человек, адекватно реагирующий на вопросы. - В этом году в городском суде начались слушания дел при помощи видеосвязи... - Такая работа идет по делам, где подсудимые - уже осужденные судом первой инстанции - требуют своего личного участия в кассационном процессе. Закон допускает телемост. Все отзываются очень хорошо: эффект присутствия полный, а если возникает необходимость в каких-то документах - используем факс. Будем теперь подключать линию связи с Верховным судом, чтобы не возить людей в Москву. Многие регионы уже подключились. Представляете, с Дальнего Востока заключенного полгода этапируют! Зачем? Его спрашивают: "Хорошо, вот вас привезли. Что вы хотите сказать?" - "Я хочу сказать, что не согласен с приговором. А остальное написано в моей кассационной жалобе"; вся его речь - двадцать секунд. Вопросы нужно решать разумно. Но никакого запрета на личное присутствие в суде нет. - Еще какие-либо нововведения в духе XXI века предполагаются? - В этом году у нас должна завершиться полная компьютеризация и создание локальной сети всех судебных систем Петербурга - с выходом в открытую сеть. И любой человек сможет войти в интернет и прочитать приговор или решение суда. Это нововведение полезно и судьям, потому что они будут более четко и грамотно подходить к материалам, вынесенным на всеобщее обозрение. Но есть некоторые моменты, которые нужно оговорить, может быть, даже на уровне закона: чтобы не нарушить права осужденных и потерпевших и в то же время не нарушить право населения на информацию. Над этой проблемой работают давно, и решить ее можно будет, я думаю, уже к концу года. - Некоторые нововведения - хорошо забытое старое. Как идут дела у мировых судей? - Мировых судей у нас должно быть 211, сейчас их более ста. В прошлом году их было 84, и они рассмотрели 20 тысяч гражданских дел, 2 тысячи уголовных дел и 7 тысяч административных. Если бы работали уже все 211, то за полный год рассмотрели бы 60 процентов всех гражданских дел в городе, 22 процента уголовных и 98 процентов административных дел. Это колоссальное судебное звено, причем наиболее близкое к народу. Люди к ним потянулись: мировые судьи в два раза быстрее дела рассматривают. А в административном суде, который должен начать работу не позднее января 2004 года, будут рассматриваться жалобы граждан на государственные органы и чиновников. Причем при оплате символической пошлины. Петербуржцы довольно активно используют право на судебную защиту. Кстати, и сейчас 98 процентов исков по защите прав потребителей удовлетворяется, а в целом по гражданским делам - около 90 процентов. Но это мало кому известно, СМИ об этом не сообщают, публикуются в основном статьи о тех, кто недоволен решением суда. - А вы не опасаетесь, что узнав о такой статистике, наши сограждане подобно американцам буквально завалят суды исками? - Люди не очень любят судиться - кому приятно, когда волокитится дело. Но и при ускоренной процедуре, как в мировом и административном суде, думаю, что в хобби подача исков не превратится. Хотя теперь закон предусматривает возмещение не только материальных потерь, но и морального вреда. В новом Гражданском процессуальном кодексе есть статья 99-я, которая говорит о том, что при удовлетворении иска гражданину могут быть возмещены расходы в виде компенсации за фактическую потерю времени. Сильное, я считаю, нововведение: на небольшом иске могут быть довольно большие компенсации. - Говорят, что и большой "срок" можно получить за сущую мелочь! - Одни говорят, что у нас самый гуманный суд в мире, другие утверждают, что большинство сидит ни за что: за банку огурцов или компота. Это все легенды. Однако сейчас положение изменилось. В 2002 году хищения на сумму менее 5 МРОТ были отнесены к мелким, и многие карманники ушли от уголовной ответственности. Теперь же размер мелкого хищения приравнен к одному МРОТ. А при проникновении в жилище или в хранилище, в сумку или в карман, независимо от суммы похищенного, будет уголовное дело. Например - за украденного из сарая кролика. Закон такой ввели, но, видимо, он будет немножко подправлен, потому что "перекос пошел" в другую сторону. По мерам наказания мы соответствуем европейским стандартам - 33 процента лишения свободы. В лагерях и следственных изоляторах содержится примерно 1 миллион 200 тысяч человек; это количество стабильное, оно не увеличивается. Много это или мало? Трудно сказать. Все должно соответствовать социально-экономическому и политическому положению в обществе, имеющимся законам. В Америке сидит гораздо больше. В некоторых странах процент лишения свободы до 60 доходит, в других есть смертная казнь за наркотики или за взятки, кое-где она применяется к женщинам и к подросткам... Негативная информация о судебной власти у нас, как правило, преувеличена или просто не соответствует действительности. И вообще в прессе полное отсутствие положительной информации, вы нигде не увидите слов, что такой-то судья блестяще рассмотрел дело. Сплошная критика, а ведь есть талантливые судьи и сложнейшие дела. У нас, например, есть дело, которое весит 800 килограммов - 400 томов! Какое мастерство нужно иметь судье, чтобы справиться с таким делом! - Да, действительно, не так-то просто будет учесть все нюансы! - Как правило, судьи выносят правильные решения - обычно они остаются неизменными при всей четкой процедуре обжалования. Любое судебное решение всегда в поле внимания и критики - это понятно. Разные интересы разных сторон - всегда кто-то недоволен. Но суд обязательно указывает, почему он принимает такое решение. Суд - это самое настоящее производство. И судьи, в абсолютном большинстве, не думают, как посмотрит губернатор, или прокурор, или начальник милиции, или министр, потому что не находятся под давлением. У суда меньше, чем у других государственных структур, возможностей нарушить чьи-то права. Ведь всегда есть публичность, гласность, столкновение интересов, и вторая сторона не потерпит, если решение неправильное. Да, есть и ошибки, бывают непонятные решения, вызывающие много споров, встречаются среди судей и случайные люди. Есть и коррупция, чего раньше в принципе не могло быть, но она - исключение. Хотя даже в единичных случаях настолько это дико выглядит, что порочит всех. Ведь к судье идут за правдой. - Суд у нас теперь независимый, как в любом правовом государстве. Но относится ли наше государство к их числу? - Хотел бы обратить внимание на то, кто у нас главный нарушитель закона. Суды, прокуратуру и милицию часто критикуют СМИ и депутаты, но оказывается, что они сами - массовые нарушители. Возьмем закон о рекламе: он говорит, что рекламные паузы не могут прерывать передачи чаще, чем через 15 минут; что нельзя повторять более двух раз в течение часа рекламу одного и того же товара. Но самое главное нарушение - в громкости. Не нужно никаких приборов, чтобы убедиться: электронные СМИ - все каналы и во всех программах - вызывающе нарушают закон. Причем все это знают и видят. Второе: депутаты голосуют друг за друга. У таких депутатов уже прозвище появилось: "пианисты". Мы все видим, как они бегают по рядам с чужими электронными ключами. Четыре года назад Конституционный суд сказал, что депутат должен голосовать лично, передача голоса кому-либо недопустима. И с 1999 года это может послужить основанием для отмены закона, принятого с нарушением процедуры. Взаимные доверенности на голосование не могут заменить закон о личном участии депутата в законодательном процессе. Поэтому я считаю, что правовое государство у нас будет тогда, когда закон, какой бы он ни был - пусть дискуссионный, оспариваемый, но существующий, - будет соблюдаться всеми, в том числе - властями, СМИ и каждым из нас.