ФРАНЦУЗЫ ИЗ БОРДО
Помните, у Грибоедова Чацкий рассуждал о "французике из Бордо", который "сказывал, как снаряжался в путь в Россию, к варварам, со страхом и слезами". И артисты балетной труппы Национальной оперы Бордо не могли равнодушно готовиться к первым в истории своим гастролям в Петербурге, ведь ехали они не "к варварам", а в мировую столицу классического балета, и их смущал тот миф, который существует вокруг Мариинского театра для танцовщиков всего мира.<br>
Они не поехали "в Тулу со своим самоваром", не привезли в Петербург классику - "Дон Кихота", "Раймонду", "Корсара", которые есть в репертуаре труппы, а выбрали спектакли современных хореографов, мало известных в Петербурге. А чтобы приобщиться к мифу, включили в репертуар гастролей неоклассическую "Сюиту в белом" русского француза Сержа Лифаря, рассчитанную на безупречное владение техникой классического танца. Но пресловутый миф заметно напугал танцовщиков. И наверное, волнение лишило точности исполнение музыкальных, с тонкими нюансами движений вариаций Лифаря. Списать же на волнение все огрехи танцовщиков позволяет авторитет труппы, ведущей свою историю с XVIII века, связанной с именами таких мастеров, как Жан Доберваль и Мариус Петипа, а сегодня возглавляемой Шарлем Жюдом, учеником Нуреева и звездой Гранд-опера.
Надо отдать должное французам, которые познакомили петербуржцев с удивительной ясностью рисунка чередующихся трио, соло, дуэта "Сюиты" на очаровательную музыку Лало. Одним из любимых творческих принципов Сержа Лифаря была "графичность", и в его "Сюите" она ощущается в полной мере. Именно Лифаря следует благодарить за развитие французского балета в постдягилевскую эпоху, на его сочинениях воспитывалось следующее поколение балетмейстеров. Наш современник хореограф Тьерри Маланден уроки Лифаря усвоил. Его "Секстет", показанный труппой, потрясающе "графичен": и в рисунках танца, и в движениях, - то полифоничных, то синхронных, выстраивающих из тел танцовщиков орнаменты параллельных линий рук и ног. Действие этого бессюжетного балета разворачивается в балетном классе перед станками, но говорят танцовщики не на языке классики - Тьерри Маланден придумывает пластическую вязь, основываясь на лексике современного танца, и использует в ней почти акробатические манипуляции со станками, почти спортивные движения a-ля аэробика, шокирующие балетного зрителя почти попсовые (не только по жанровой принадлежности, но и по месту их исполнения) хлопки. Но все эти "почти" не выходят за рамки стиля и органично вписываются в визуально интересную картинку. И под словно игрушечные ксилофонные звуки музыки Стива Райха все композиционные перемены - танцы кордебалета и появление среди массы солистов, которые потом вновь окажутся захваченными стихией коллективного движения, выходы "троек", исполнение соло - напоминают жизнь фигурок в заведенной музыкальной шкатулке.
Размышлением о жизни реальной стал показанный дуэт из балета "Лихорадка" Ивана Фавье. Танцовщик и танцовщица. Настойчивая монотонность музыки Жана-Марка Зельвера, и в крещендо не освобождающейся от однообразия. Упорное повторение одних движений, глядя на партнера, как на свое отражение, и бег по кругу, казалось бы, обычный... Но нарочитая монотонность рождает напряжение, которое захватывает и 10 минут сценической жизни заставляет прожить вместе с артистами в нервном, мучительном мире их героев.
Всякое напряжение снимал следующий балет, "Онис" Жака Гарнье, премилое легкое (по жанру) сочинение "для трех танцовщиков и двух аккордеонов" о радости жизни и танца.
Французы показали произведения современных хореографов, что называется, на любой вкус. Но наша публика так уж воспитана на классике, что, когда в последнем отделении поднялся занавес и зрители увидели танцовщиц в пачках, замерших в позах начальной картины "Сюиты в белом", по залу прошел вздох облегчения: "Наконец-то!" Французы, выбирая репертуар, позаботились о разных зрителях, и, наверное, поэтому их история в чем-то опять совпала с историей героя Чацкого: "Приехал - и нашел, что ласкам нет конца..."