ТАТЬЯНА КАЗАКОВА: МОЙ ТЕАТР ВСЕГДА СО МНОЮ
Cтены ее рабочего кабинета украшают портреты трех знаменитых российских театральных режиссеров: Николая Акимова, Анатолия Эфроса и Петра Фоменко. Каждый из них сыграл в жизни этой очаровательной женщины определенную роль. Первый возглавлял Театр Комедии многие годы, который ныне носит его имя и который сегодня возглавляет она, Татьяна Сергеевна Казакова. Она училась у Анатолия Васильевича Эфроса, а Петра Наумовича Фоменко считает своим соратником. Ведь именно ему довелось принять эстафету руководства акимовским театром в 70-е годы.<br>
Сегодня Татьяна Казакова - художественный руководитель Академического театра комедии имени Акимова вот уже девятый сезон подряд. За ее плечами до этого - постановка ряда ярких спектаклей в нескольких петербургских театрах. Ныне она один из авторитетных лидеров театральной жизни северной столицы, лауреат премии "Золотой софит" и обладатель звания заслуженный деятель искусств.
В канун Нового года худрук занята работой. В тот момент, когда состоялась наша беседа, она готовила к премьере новый спектакль "Тень". На сцене Театра Комедии это будет уже четвертая по счету постановка классической пьесы Евгения Шварца за всю его историю. С размышлений об этом и начался наш разговор...
- Татьяна Сергеевна, зачем было ставить вновь эту непростую пьесу? Ведь понятно, что театралы будут вспоминать и Акимова, и Аксенова.
- При постановке пьесы с такой театральной традицией можно опасаться двух вещей. Первое: надежда на оригинальность собственного решения может обернуться никчемностью конечного результата. Второй момент, всегда тревожащий режиссера: момент попадания актера в роль. Но во всех этих волнениях и тревогах есть один приятный момент - никто никогда не знает, вплоть до премьеры, чем на самом деле все закончится. Получается то, что получается. В этом есть прелесть работы в театре. Но наше дело такое - рисковое.
- "Тень" - пьеса концептуальная. Я не буду спрашивать вас о той идее, которую вы хотите воплотить в спектакле, но выбор режиссером актеров на роли - это практически и есть концепция будущей постановки. Кто занят в вашей "Тени"?
- Я старалась делать свой выбор ближе к акимовской традиции, если мы вспомним, что Ученого играл Геннадий Иванович Воропаев. По сути, он был лирическим героем в спектаклях Николая Павловича. Я нашла артиста нашего театра, который по своему человеческому обаянию и степени одаренности соответствует, на мой взгляд, тому, каким бы мне хотелось видеть главного героя спектакля. Это ведь нормальный человек, который нормально говорит со всеми в этой ненормальной стране, которая описана Шварцем. И единственный человек, который может такое сыграть, это Денис Зайцев. На самом деле история "Тени" - история молодых людей, вступающих в жизнь. Это внешний сюжет пьесы.
- А внутренний?
- Вы все-таки спрашиваете об идее? Хорошо. Это пьеса о том, как люди освобождаются от идеалистического взгляда на жизнь. Представьте себе человека, приезжающего в незнакомую страну...
- В Америку?
- Зачем? У Шварца в "Тени" один из персонажей говорит: "В нашей стране..."
- Кто же тогда Тень? Ведь они с Ученым должны быть похожи.
- Необязательно. У меня наивное решение. Тень - это Зло, которое отделяется от человека и оборачивается пустотой, набирая силу, превращается в Нечто. Тень при этом все равно остается половиной человеческой натуры. Ведь все люди состоят из хорошего и плохого. И в определенных обстоятельствах одно доминирует над другим. Особенно это проявляется в детстве. Но очень часто во взрослой жизни люди сознательно встают на сторону Зла. Они откровенно воруют, потому что иначе не знают, как решить свои проблемы. Они предают, преступают через человека. И все это делают сознательно. Человек, совершая Зло, может при этом казнить себя, испытывая муки совести. Американский драматург Теннесси Уильямс записал как-то в своем дневнике: "Нет ни одного человека в моей жизни, узнав которого я бы не мог его полюбить". Я говорю не о врожденном Зле, а о том, какие стороны человеческой натуры проявляются в разных ситуациях, очень люблю выражение - "светлый человек"...
- Да, есть еще и выражение - "темный человек"!
- Очень часто говорят иначе - "мутный человек".
- Когда вы репетируете любую пьесу, вам приходится сталкиваться как раз и с не очень светлыми сторонами натуры ваших артистов. Вы не избавились от каких-то иллюзий за время работы в качестве художественного руководителя?
- Как раз иллюзией я и жива. В этом смысле я идеалистка.
- Изменилось ли ваше представление о Театре Комедии с тех пор, как вы пришли сюда? Все-таки вы руководите им уже девятый сезон.
- Когда меня представляли труппе, то я рассказала старинную театральную байку. Встречаются на вокзале знакомые - старый актер и молодая актриса, Он спрашивает ее: "Что ты? Где ты?" Она ему отвечает: "Да вот я поработала там, здесь, сейчас еду в новый театр". Тогда он спрашивает ее: "А что же ты ищешь?" И слышит в ответ: "Ищу свой театр". Старый артист ей и говорит: "Не там ищешь. Свой театр всегда вот здесь". И рукой он показывает на собственное сердце. Так вот, мой театр всегда со мною. Театр Комедии, как и все остальные театры, пребывает в сложной ситуации, которая объясняется позицией государства по отношению к государственным театрам. И до тех пор, пока государство не изменит своего отношения к театру, в нашем деле мало что изменится.
- Вы пессимист?
- Нет, я все-таки живу надеждой на то, что что-то изменится. Ведь жизнь вокруг нас меняется, а следовательно, меняется и сам театр. В том числе и наш театр. Когда новый человек приходит руководить творческим коллективом, то он должен понимать, что у этого коллектива есть своя история, свой состав труппы, наконец. Встречаясь с реальностями жизни коллектива, ты должен воспринимать это как данность. Требовать того, что ты хочешь, - наивно.
- И чем же, по вашей версии, должен заниматься худрук?
- Для любого человека, который занимает подобный пост в драматическом театре, основной вопрос - формирование труппы. Наше поколение режиссеров находится в очень сложном состоянии...
- Почему?
- Во-первых, сейчас очевиден упадок интереса к театру. Во-вторых, талантливые люди не идут учиться в театральные вузы. В-третьих, низкое материальное обеспечение всей системы государственных театров вплоть до низких зарплат. И вот в этих нелегких обстоятельствах мы пытаемся жить и существовать.
- Однако, судя по всему, в Москве театры живут достаточно неплохо...
- Так там и уровень жизни другой, и цены на билеты другие. У нас же некоторые проблемы, связанные с театральной сферой, просто перезрели.
- Меня всегда удивляют женщины-руководители...
- Это какой-то мужской шовинизм. Поэтому от комментариев в связи с феминистическими тенденциями в управлении театрами воздержусь. Вопрос пола руководителя, в сущности, не важен. Важнее другое: справляется ли данный человек - независимо от того, мужчина или женщина, - со своими обязанностями или нет. Вот главный вопрос для определения соответствия руководителя должности. А уже потом можно смотреть на пол, возраст, национальность и все остальное.
- Так у вас и директор театра - тоже женщина...
- В нашем театре все рады, что появилась Лилия Семенова. За год работы директором она сделала в театре столько, сколько не делалось всеми предыдущими директорами десятилетиями. На мой взгляд, все решает талант соответствия человека той позиции и той сфере, в которой он трудится.
- Предположим, что все проблемы в театральной жизни решены. Но отвечает ли сам театр как искусство потребностям людей? И есть ли вообще сейчас потребность в театре?
- В прежние времена театры создавались директивным путем, потому что власть понимала их идеологическое значение. И давала на это деньги, которые и "отрабатывались" постановкой "нужных" и "правильных" cпектаклей. После того как советская власть закончилась, театры стали жить самостоятельно. И оказалось, что государственная поддержка практически кончилась. Государственные театры стали жить в государстве, постоянно изменяющемся.
- И что же в таком случае делать?
- А опыт мирового театра уже дал ответ. Театр - это дорогое удовольствие. Ведь в больших городах их мало. Но если они есть, то муниципальная власть обязана их содержать.
- В Петербурге, по неофициальным данным, около сотни разных театров...
- Да, но сколько из них государственные? Мы должны смотреть правде в глаза и всерьез думать о том, как минимизировать городскую театральную сеть. Иначе городскому бюджету ее просто не прокормить.
- То есть вы говорите о сокращении числа театров?
- Да. Это позволит поднять статус и улучшить положение остальных.
- А куда же девать остальные?
- Вспомните опыт отечественного театра, когда зрительская потребность удовлетворялась за счет создания частных, антрепризных трупп.
- Но это же реальная конкуренция государственным театрам...
- Так они уже существуют! При этом они вряд ли будут иметь собственные площадки. В нынешних условиях частный театр вряд ли сможет содержать свое здание, как это было в театре Корша в Москве или в театре Суворина в Петербурге в дореволюционные времена. Для этого надо иметь крупный капитал за душой. Не забывайте, что Станиславский - сценический псевдоним фабриканта Алексеева, который вложил в создание МХАТа собственные финансовые накопления. Не забывайте, что этот театр возник как ответ на казенный, императорский театр.
- Сегодня театр - властитель дум или это способ проведения досуга?
- Мне кажется, что само время откорректирует функции разных театров. Конечно, будут такие театры, куда люди будут стремиться, чтобы посмотреть серьезные спектакли. А будут и те антрепризы, куда публика будет ходить за развлечением или по соображениям престижа. Все будет определяться ее мнением: хотим мы этого или не хотим.