ОН ПОКАЯЛСЯ ЗА ВСЕХ
31 января исполняется 80 лет со дня рождения грузинского кинорежиссера Тенгиза Абуладзе<br>
Теперь его бы назвали представителем иностранной державы. Но в памяти миллионов любителей кино на территории экс-СССР, ныне именуемого СНГ, он был и остался тем Мастером, чей талант сослужил многим людям невероятную службу. Его последняя картина cтала не только кинематографическим символом перемен, происходивших в нашей державе, но и в буквальном смысле актом покаяния за то прошлое, которое не отпускало нас десятилетия. И в этом смысле название фильма, который снимали почти полуподпольно и почти так же полуподпольно пытались довезти до Москвы, чтобы показать высшему начальству, обрело раз и навсегда смысл, не постигаемый на уровне сознания. Фестивальные призы, государственные награды и Ленинская премия случились чуть позже, когда очевидная значимость сотворенного Тенгизом Абуладзе художнического подвига приобрела четкие очертания современной классики.
Даже если бы он снял только "Покаяние", его имя вписали бы во все энциклопедии и справочники. Даже если бы от этого невероятного по экспрессии фильма осталась бы на пленке только единственная сцена - в порту с пронумерованными бревнами, то и тогда бы "Покаяние" осталось бы легендой.
Он был блиcтательным киноинтерпретатором прозы своего земляка Нодара Думбадзе ("Я, бабушка, Илико и Илларион", 1962). При этом следующим своим фильмом - "Мольба" (1967) - породил острые дискуссии о поэтической школе в советском многонациональном кино. А Тенгиз Евгеньевич с неожиданной раскованностью вновь совершал неожиданный поворот в сторону комедии и ставил "Ожерелье для моей любимой" (1971). Награжденный и признанный, он сохранял достоинство несуетного таланта, взвешивая каждый шаг. Но когда он его совершал, то новая картина Абуладзе никогда не оставалась незамеченной. Так случилась история с "Древом желания" (1977), в котором автор прихотливо соединил новеллы из прошлого родной Грузии со вполне внятным современным киноязыком.
"Покаяние" - вершина всего, что сделал Абуладзе в искусстве. Сегодня, полтора десятка лет спустя, понимаешь, что он освободил наше подсознание от мучительных призраков тоталитаризма. Для этого и была мобилизована вся поэтическая мощь таланта постановщика. В "сухом остатке" нынче осталась прозорливо угаданная борьба за абсолютную власть, которая уже в новейшей истории соседней Грузии приводит к эксцессам и стрельбе. Если пересмотреть "Покаяние" в контексте нынешней "бархатной революции" закавказского розлива, то вы без труда узнаете в некоторых героях фильма нынешние лица грузинских лидеров.
И все же в памяти остаются не призраки, а вполне реальные лица и люди. "Скажите, эта дорога ведет к храму?" - вопрошала в финале последней картины Абуладзе великая Верико Анджапаридзе и, получив отрицательный ответ, гордо удалялась вперед и в вечность. За ней несколько лет спустя последовал и сам режиссер. Нам же остались поиски того, кто укажет нам на храм и на ту дорогу, которая ведет к нему.