ГАЛОЧЬИ ХОРЫ В ХОЛОДНОМ ХРАМЕ
Принято считать, что только сейчас мы стали "Иванами, родства не помнящими", что только при большевистской власти пришли в упадок памятники архитектуры и древние святыни, что в прежние времена были молочные реки и кисельные берега и сплошная духовность и благолепие. Отнюдь - и в XVIII, и в XIX столетии путешественники, писатели, общественные и церковные деятели били тревогу в связи с запустением прекраснейших уголков русского Севера.<br>
В частности, по поводу изумительных мест, получивших название Северной Фиваиды - это территория близ Белоозера со знаменитейшими Кирилло-Белозерским, Горицким, Ферапонтовыми монастырями, - сохранилось немало мемуарных свидетельств.
Так, эти края в 1791 году посетил однокашник и приятель автора "Путешествия из Петербурга в Москву" Радищева - воспитанник Пажеского корпуса Петер Челищев, продолживший образование в Лейпциге по повелению Екатерины Второй в числе избранных 12 юношей.
Челищев проехал всю Олонецкую губернию, часть Архангельской, Вологодской и Новгородской. Его путевые записки были изданы спустя много лет после его смерти по инициативе члена-учредителя Императорского общества любителей древней словесности графа Шереметева.
Вот выдержки из этих заметок о Кириллове: "Обыкновенное богослужение монашеское ежедневно отправляется во обоих Успенском и Введенском соборах, в коих ради сего и ради собирающегося к заутрене и обедне тамошнего и приезжающего народа и наблюдается некоторая чистота. В других же церквах служба бывает только в те дни, когда тех храмов праздники, почему в них и чистоты малейшей не наблюдается, а наипаче в помянутом Предтеченском монастыре, где лишь только отворили мне Предтеченскую церковь, то в оной возле дверей показался сумет снегу, против царских дверей на диаконском месте куча галичьего навозу в толщину пальца в два; посреди церкви нашли мертвую галку, ибо по неимению в оной церкви в верхних окнах стекол, все кормящиеся в монастыре галки от холодной и ненастной погоды имеют убежище в сей церкви. Когда же стали служить молебен, то они, как бы помогая нам петь, приударили на своих голосах внутри ж церкви столь громко, что наших и не было слышно... И в церкви ж Равноапостольного князя Владимира, что при Успенском соборе, по неимению ж в ней в окнах стекол весь пол и князей Воротынских гробницы замело снегом, и вырытые из земли при копании человеческие кости в ней стоят просто на носилках не опрятанными по христианскому обряду опять в землю". Истовый христианин Челищев приходит в негодование, рассказывая о том, что "за таковое о церквах нерадение некоторые трудники грешат на архимандрита за то, что он в починку церквей ежегодно из казны получает триста рублей, кроме подаяний от доброхотных людей; к тому же, из штатных служителей имеючи своих мастеров, не может починить уже стекол, а не только что другое или новое сделать".
Упадок, о котором рассказывает Челищев, в немалой степени был обусловлен не только нерадивостью церковных властей, но отчасти фактором психологическим. Как раз в те времена, как известно, многие монастыри потеряли свой статус влиятельных крупных землевладельцев, и их земельные угодья забирались в казну. Следствием стала разруха, в том числе и по-булгаковски - "разруха в головах"... Челищев в недоумении описывает бедные трапезы, вплоть до того, что архимандрит не выбрасывает из чайника "чайную траву", а использует на зимнюю ботвинью.
Удивляет его и помещение для хранения древностей - "несколько куч лежит переломанных старинных лат, шишаков, ружейных стволов... и прочих мелочей. Хотя ж прежде было и много древних любопытных вещей, но как по несмотрению от тягости свод, на котором оне лежали, рассыпался, то те вещи совсем переломало, а другие землею, кирпичом, песком и известкой засыпало, что их и отыскать не могли".
В те времена еще только зарождалась отечественная музейная наука. Позднее, уже к концу XIX века, представители этой науки, а также энтузиасты в светской и церковной среде стали пытаться объединить усилия, чтобы поставить на должную основу сохранение наследия, стали заниматься пропагандой этого дела, выпускать журналы и альманахи, искать спонсоров... Но начатой работе помешал 1917 год, хотя еще в 20-е годы, несмотря на революционные потрясения, российские любители старины продолжали свой труд. Но это уже совсем другая история, о которой мы в ближайшее время постараемся рассказать читателям.