ВНЕ ФОРМАТА
Уже тысяча и одно слово сказано о происходящем сегодня весьма жестком "форматировании" российского искусства. К несчастью, многих людей, в нем работающих, это вполне устраивает, и в рамках этого самого Формата они продолжают существовать - порой даже весьма успешно. К счастью, это относится не ко всем, и пока еще, слава Богу, бродит меж людьми тот самый "Надежды маленький оркестрик" из песни Окуджавы.<br>
С одной из его солисток - петербургской актрисой и певицей, заслуженной артисткой России Ларисой ДМИТРИЕВОЙ - наш сегодняшний разговор.
- Вашим учителем в профессии был Зиновий Яковлевич Корогодский...
- Да, я закончила Студию при Театре юных зрителей, руководимую Корогодским, и в начале 70-х годов была зачислена в труппу театра. Это было время бесконечных проб, ошибок, взлетов, падений - словом, хватало всего. Мастер (а Корогодский, безусловно, им был и остается) все это очень жестко контролировал, с одной стороны, и всемерно поощрял - с другой. Уже на втором курсе мы участвовали в спектаклях театра. И, конечно, широко открытыми глазами смотрели на работавших в нем тогда блестящих актеров - Шуранову, Соколову, Волкову, Лебедева, Тараторкина, Хочинского...
Кроме того, при Корогодском театр всегда был наполнен музыкой. Зиновий Яковлевич считал, что если актер по-настоящему раскрывается в песне, то потом говорить слова уж как-нибудь научится. Я сама дружна с гитарой со второго курса, а сегодня - и уже давно - она просто кормит меня.
Как известно, артист должен как можно более внимательно следить за окружающей жизнью. Мы приносили в театр огромное количество собственных наблюдений, Мастер все это несколько "шлифовал", после чего очень многое входило в спектакли театра - один только "Открытый урок" чего стоил! У нас тогда было более тысячи наблюдений. Правда, лучшее часто вымарывалось цензурой...
- Сегодня иногда думаешь, что цензура нам всем тогда приснилась в дурном сне...
- К сожалению, наяву все обстояло сложнее... Но Зиновий Яковлевич тогда был полон физических и творческих сил и умел, кроме того, очень хорошо "держать удар". А ударов было достаточно: и пацифистская тема в "Будь здоров, школяр!", и непонятно как увиденная сексуальность в спектакле "Бемби", и еще Бог знает что... Корогодский всегда шел немного впереди времени, а оно тогда было... хорошим, но вовсе не таким простым, как кажется.
- На вашем компакт-диске, в частности, сказано о том, что в 1983 году вы выступили в госпитале перед ранеными воинами - "афганцами". Расскажите, пожалуйста, как это было.
- Все возникло очень неожиданно. Мы тогда гастролировали в Ташкенте, и несколько наших артистов как-то вышли на военных, предложив концерт для раненых. Я, признаться, тогда очень немного об этом знала - тем более о том, что не так далеко идет настоящая война, - но тоже попросилась поехать и меня взяли.
Раненые были всякие... Большинство из нас ничего подобного прежде не видели - а нам еще массу раз повторили, что об увиденном мы не должны никому рассказывать. Мы ходили по палатам, что-то читали, пели, пытались быть веселыми - не всегда получалось... Мы видели, как раненые возили друг друга на перевязки, - не хватало медицинских сестер и очень много чего еще. И конечно, вернулись мы с этого концерта несколько другими...
- Вероятно, последовавший вскоре переход в Александринский театр и был, прежде всего, обусловлен тем, что вы стали несколько другой?
- Да, в то время я просто поняла для себя, что нужен новый этап в жизни. Игорь Олегович Горбачев пригласил меня после одного из показов, а Зиновий Яковлевич прекрасно все понял, и мы с ним остались в самых теплых отношениях.
В Александринском театре я сразу увидела очень много хороших актеров, которым чуточку не хватало тюзовской мобильности. Дело тут не в моей нескромности - в Александринку из ТЮЗа значительно раньше пришли Мамаева, Черкасов, Лебедев, Буров... Все время почему-то артисты ТЮЗа шли не в БДТ, а сворачивали направо, по улице Зодчего Росси...
Ничего дурного о своей творческой жизни в этом театре я не скажу - были хорошие роли, практически не выходила на сцену в массовках (это трагедия для любого актера), да и атмосфера была совсем неплохой.
Я, например, в работе встретилась с замечательным режиссером - Норой Райхштейн. Мы выпустили очень добрый спектакль "Сверчок на печи", потом помню работу над фонвизинским "Недорослем" - вроде бы, что там сегодня делать! Нет, оказалось, что можно и в этой пьесе найти какие-то интересные ходы - а ведь артистам это необходимо, как воздух...
Вообще - ведь нет в природе артистов, которые хотят сыграть плохо, но все мы, как известно, жутко зависим от режиссера. Об этом не говорил уже только ленивый, но такова наша профессия.
Чувствуя все же недостаток кислорода, я, еще работая в Александринском театре, начала всерьез заниматься сольной карьерой, уже как исполнительница песен и романсов. Сделала несколько программ, куда помимо самих романсов входили мои монологи, например, об истории их написания. Несколько раз я выезжала с этим на гастроли, и - с какого-то момента - театр это стало раздражать. Поняв, что ничего нового в плане актерской работы у меня здесь не будет, я ушла в свободный полет. В этом году будет десять лет, как лечу-у-у ...
- Что скажете - полет проходит нормально?..
- Естественно! На самом деле, конечно, очень по-разному... Скучать во всяком случае не приходится. Я смогла много раз побывать за границей - например, объехала со своими программами всю Германию. Рада тому, что там уже есть мои зрители, для которых я пою и читаю то, что мне дорого, - Пушкина, Цветаеву, Окуджаву... Очень надеюсь на то, что таких зрителей станет - со временем - больше и здесь, - "форматиной" народ перекормлен, и у людей есть огромная тяга к другому, они просто не знают, куда пойти.
Я не о себе, я, скорее, о том самом неформатном искусстве - а именно в нем работают Фрейндлих, Басилашвили, Мозговой и еще могу назвать немало имен. Некоторое время назад выдвинула идею - открыть сайт в интернете под названием "Петербургское искусство вне формата". Но все опять уперлось в деньги, точнее - в их отсутствие...
Правда, желания кому-то жаловаться у меня нет и никогда не было. Годы свободного полета научили, кроме прочего, и умению зарабатывать деньги - хотя, конечно, в той же Германии с этим куда проще. Я по-прежнему время от времени выступаю как исполнительница романсов, вот уже девять лет веду салон "Петербургские мотивы", а недавно вновь вышла на сцену и как драматическая актриса.
Мы с замечательным человеком и режиссером Людмилой Мартыновой выпустили спектакль "Свадебный марш в интерьере времени". Это - спектакль-импровизация, рассказывающий о пяти женских судьбах.
Пять небольших пьес, написанных Александром Володиным и говорящих прежде всего о том, что женщина в любые времена стремится к очагу, любви, детям... Тайны нашей, женской души Володин знал, как никто другой. Пока мы играем в театре "Остров" на Петроградской, а что будет дальше - мягко говоря, непонятно. Сейчас ведь как: поставить спектакль - это "мелочи", а вот найти прокатную площадку для него, да еще и продать билеты ...
Комментарии тут ни к чему...
Мы вместе с "Классик-центром" возили этот спектакль в Париж - и нашлась площадка, и люди плакали, от души благодаря за то, что увидели. Здесь же... Я вообще не очень понимаю, что происходит у нас в городе с неформатным искусством. Почему, например, тот же Корогодский со своим театром "Поколение" "задвинут" бог знает на какую окраину и никакой финансовой поддержки от государства не имеет? Должна быть какая-то государственная программа - а то пока получается, что по-настоящему творческие люди предоставлены сами себе, а государство просто спекулирует на их энтузиазме. Недавно встретила Леонида Мозгового, и мы переговорили о наших общих злоключениях в этом плане. Он, помню, процитировал великолепную фразу Николая Павловича Акимова: "Каждый артист должен быть администратором собственного таланта".