РЕФОРМА ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ КАСАЕТСЯ КАЖДОГО
В рекрутинговых фирмах не скрывают: работодатели обращают самое серьезное внимание на дипломы своих потенциальных сотрудников. Нередко даже ставят условие: какой вуз должен закончить кандидат на ту или иную вакансию. Когда речь заходит об экономических специальностях, одним из лидеров в рейтинге популярности обязательно значится ИНЖЭКОН. Санкт-Петербургский государственный инженерно-экономический университет - вуз, имя которого за последние десять лет стало известным и уважаемым брэндом.<br>Первый вопрос, который я задала ректору Санкт-Петербургского государственного инженерно-экономический университета, доктору экономических наук, профессору Александру Михайлушкину, не претендовал на оригинальность. Меня просто очень интересовало: как все это удалось сделать? Тем более в то время, когда в большинстве вузов говорили исключительно о выживании. <br>
- Десять лет назад мы разработали концепцию, которая позволила нашему вузу стать таким, какой он есть сегодня. Десять лет назад это был маленький, незаметный институт, три с половиной тысячи студентов, две специальности. Необходимо было развиваться, наращивать объемы, чтобы остаться самостоятельным независимым учебным заведением. Поэтому первыми задачами стали увеличение спектра специальностей, развитие материально-технической базы, расширение сферы влияния в регионах России.
Мы понимали, что рынок потребует специалистов малого и среднего бизнеса, ведь это основа любой рыночной экономики. Мы знали, что будут развиваться банки и что на смену советской торговле придут рыночные отношения, и каждому предприятию, каждой фирме понадобятся свои бухгалтеры, финансисты. Мы открыли эти специальности. Первыми в городе мы предложили подготовку по таким специальностям, как туризм и гостиничное хозяйство, так как понимали, что в Петербурге обязательно будет активно развиваться эта сфера.
Таким образом мы насыщали рынок специалистами, на которых был спрос на рынке труда и, что очень важно, отвечавших новым требованиям. Мы были готовы к главному: учить студентов работать в условиях рынка. Наши ученые-экономисты и в прежние годы разрабатывали теорию рынка, а в начале 90-х просто начали легально читать то, что было в конспектах.
Кстати, для нас всегда было очень важно соответствовать требованиям работодателей. Сегодня мы активно приглашаем читать лекции практиков. Двадцать процентов наших лекторов - совместители. Это руководители фирм, банкиры, предприниматели. Мы дружим с промышленными предприятиями, с акционерными обществами, все наши преподаватели регулярно повышают квалификацию в ведущих компаниях и банках.
И еще мы огромное внимание стали уделять укреплению материальной базы университета. Теперь в наш университет приятно войти. Понимаете, вуз обязательно должен быть привлекательным - это же храм науки, здесь и стены воспитывают. И ведь студенты начинают по-другому себя вести - не рисуют на столах, даже курить бросают.
Наконец, университет действительно стал известен в России: сегодня в регионах работает 15 наших филиалов. В разных городах мы подготовили уже 10 тысяч дипломированных специалистов.
- Однако к филиалам сегодня относятся весьма скептически. Например, чиновники Министерства образования и науки нередко очень резко критикуют вузы за такое "увлечение". Вас это не задевает?
- Нет, не задевает. Более того, министерство слишком даже мягко относится к слабым филиалам. И местные власти демонстрируют откровенную растерянность, наблюдая возмутительно халтурную деятельность некоторых учебных заведений в регионах. Головные вузы должны нести ответственность за работу своих филиалов, а министерство и местные власти обязаны более требовательно к ним относиться.
Посмотрите, что происходит в Петербурге. У нас открыто огромное число филиалов московских негосударственных вузов. А в Ленинградской области даже действует филиал Архангельского университета. В питерских газетах публикуется реклама Московского городского института менеджмента: высшее образование за 1 год. И стоимость: от 40 условных единиц!
- Неужели кто-то может в это поверить? Наверное, нужно проводить среди населения разъяснительную работу: господа, за 40 долларов нельзя научить менеджменту. Качественное образование стоит в сто раз дороже. Кстати, а как вы относитесь к тому, что за высшее образование (я говорю о настоящем образовании) сегодня многие вынуждены платить?
- Знаете, мы приняли решение развивать систему платного образования, когда государство отвернулось от высшей школы. Звучит парадоксально: люди бедствовали, а мы предложили им учиться за деньги. Однако мы провели исследование, и оказалось, что за возможность получить востребованную специальность, сделать карьеру народ готов платить.
Я - сторонник платного образования. Но обязательно должна действовать система кредитов: как в США, где человек получает кредит, учится, а потом в течение 30-40 лет возвращает эти средства. И, конечно же, необходима разумная система поощрений, когда предоставляются скидки за хорошие успехи. Но даже в рыночных условиях нужно помнить о сиротах, инвалидах и талантливых детях - эти категории студентов обязательно должны учиться бесплатно.
- Между тем разговоры о кредитах так и остаются разговорами. Не очень понятно и что станет с оплатой обучения, когда введут государственные именные финансовые обязательства, сумма которых должна зависеть от того, как сдал экзамены абитуриент. Кстати, чиновники из министерства очень странно ведут себя, когда спрашиваешь их о ГИФО. Бывший министр образования даже накричал на меня как-то, когда я просила уточнить, о каких конкретно суммах идет речь. Другие сотрудники министерства говорят, что точных цифр не помнят. Ну а на самом деле эти цифры вызывают недоумение - они в несколько раз меньше стоимости обучения в приличном вузе.
- Они не любят эту тему. Потому что вся реформа системы образования экономически не просчитана. Ведь если бы эти финансовые обязательства покрывали стоимость обучения, не было бы проблем. Но ведь это не так!
Вообще, реформы, начатые министерством, проводились не по науке. Нужно было проанализировать: какова ситуация, что необходимо изменить и как это сделать. Но нам не сказали, что именно плохо в нынешней системе, а просто поставили перед фактом: будут ЕГЭ и ГИФО. Считается, что ЕГЭ должно сделать высшее образование более доступным. При этом почему-то не говорят о том, что в школах, особенно сельских, катастрофически не хватает учителей, что уровень подготовки ребят падает.
Сегодня высшее образование доступным для детей из других городов делают сами университеты. Мы выезжаем в регионы, где открыты наши центры довузовской подготовки, принимаем экзамены. И у нас больше половины студентов сегодня - иногородние. Значит, мы доступны! При этом сейчас каждый вуз самостоятельно оплачивает работу своей приемной комиссии, а введение ЕГЭ требует создания межвузовских комиссий и оплаты преподавательского труда.
- Происходящие перемены не вызывают восторга у большинства руководителей вузов в стране. Но ведь жизнь высшей школы не сводится только к этим аббревиатурам: ЕГЭ и ГИФО. Скажем, в последнее время с высоких трибун звучат заявления о том, что вузы стали наконец-то получать государственное финансирование не только на зарплату и коммунальные платежи, что на образование выделяется все больше и больше средств. А как вы оцениваете - насколько удачное нынче время для высшей школы?
- Да, пожалуй, не самое счастливое. Вся государственная система сегодня работает против развития вуза. В начале 90-х годов нам дали свободу, а потом все отняли. Сегодня вуз не просто не получает достаточное финансирование из государственного бюджета. Он еще и лишен возможности зарабатывать. Например, средствами за аренду помещений вуз распоряжаться не вправе. Доходит до абсурда: получая в подарок от иностранного университета книги, мы должны заплатить налог! Сегодня государство душит высшую школу всевозможными отчетами и облагает оброками. А на самом деле для нормального развития вузу надо предоставить свободу. В конце концов, учебное заведение очень легко проверить - это ведь вам не ларек какой-нибудь.
Государство должно просчитать, сколько вузов в состоянии содержать, и создать там достойные условия. Остальные будут выживать самостоятельно. Сильные учебные заведения будут развиваться, смогут выдержать конкуренцию, только не надо им мешать.
- Сегодня в высшей школе активно обсуждается и еще один вопрос: как следует меняться нашим вузам в связи с вступлением России в Болонский процесс.
- Прежде всего нельзя спешить. Да, речь идет о едином образовательном пространстве, о повышении мобильности студентов, они смогут учиться в вузах разных стран. Их дипломы будут признавать работодатели во всех странах - участницах Болонского процесса. Безусловно, это положительные моменты. Однако не следует отказываться и от традиций российской высшей школы. Наше образование основано на фундаментальности, европейское - на узкой специализации. Для нас выпускник вуза - носитель интеллекта общества. Не случайно у нас высшее образование получают пять-шесть лет, а в европейских университетах три года длится бакалавриат и два - магистратура.
Кстати, нельзя так торопиться с переходом на бакалавриат. Во-первых, есть специальности, для которых четырех лет обучения просто недостаточно. Например, инженера нужно учить долго. Во-вторых, наше общество не готово принять бакалавров: в России их до сих пор считают недоученными специалистами. И без работодателей нам эту проблему не решить. Посмотрите: Министерство образования и науки составляет учебные планы, а Министерство труда не готово к тому, что в России появились молодые люди с дипломами бакалавров. Руководители фирм и предприятий и вовсе их всерьез не воспринимают. Поэтому необходима совместная работа, пропаганда в СМИ, нужно обсуждать с работодателями учебные планы - пусть они дадут экспертную оценку.
Ведь даже в единой Европе решения принимаются в спорах и дискуссиях. Никто не торопится отрапортовать: к такому-то сроку перейдем к новой системе. А у нас спешат отчитаться, что все больше регионов включены в эксперимент с единым государственным экзаменом, но не говорят о результатах и о том, что будет дальше. Никто не считает нужным отчитаться перед обществом, перед теми, кого эта реформа в первую очередь касается. У нас почему-то забывают, что модернизация образования проходит в стране, а не в отдельных вузах. Значит, о том, что происходит, вправе знать не только чиновники, но и все наше общество.
Сегодня в ИНЖЭКОНе учатся 25 тысяч студентов. Здесь работают 10 факультетов и можно получить высшее образование по 37 специальностям. За минувшее десятилетие удалось обновить библиотечный фонд на 70 процентов (сегодня библиотеки университета насчитывают 650 тысяч книг). Все студенты имеют электронный доступ к фондам крупнейших в мире библиотек. Уже привычными стали видеоконференции, когда с лекциями выступают не только профессора ИНЖЭКОНа, но и ученые ведущих университетов мира.