МОГ ЛИ БЫТЬ ВТОРОЙ БРЕСТСКИЙ МИР?
Неизвестные страницы июня 1941 года.<br>
...Ярко-красное солнце уходило за горизонт, когда стрелковая рота, чеканя шаг, вышла из ворот Брестской крепости. До громовых раскатов Великой Отечественной оставались считаные часы. Политрук только-только успел провести политзанятия, на которых бойцам разъяснялось, что слухи о предстоящей войне между СССР и Германией являются провокацией сил, враждебных дружбе народов наших стран. Ротный запевала затянул: "Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов!.."
Бойцы уходили в летние лагеря, твердо убежденные в своем скором возвращении в старую крепость. А уж если и придется прибегнуть к штыку и гранате, то только на чужой территории. Так не раз повторял перед армейским строем сам железный нарком Тимошенко...
"ХОЗЯИН" ВЫПРОВОДИЛ АДМИРАЛА
Гитлеровские военачальники несколько иначе смотрели на свое предстоящее военное соприкосновение с Красной армией. Еще 15 января 1941 года фюрер получил секретный доклад разведывательного отдела генерального штаба сухопутных войск Германии. Абверовцы детально проанализировали боеготовность СССР после массовых репрессий второй половины 30-х годов и заверили Гитлера в том, что во всем командном составе РККА "находится совсем незначительное количество незаурядных личностей. На смену репрессированным пришли более молодые и имеющие меньший опыт лица. Преобладающее большинство нынешнего высшего командного состава не обладает способностями... и будет мешать осуществлению смелых решений".
Но не дремала и наша военная разведка. В частности, флотская. Изучив ее донесения, нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов заторопился на прием к Сталину. "Отец народов", безусловно, догадывался, о чем ему будет говорить адмирал флота СССР. И таковую встречу всячески оттягивал. Наконец вечером 13 июня 1941 года секретарь вождя Поскребышев сообщил адмиралу о его предстоящем приеме у Сталина.
Из дневника личного секретаря вождя генерала Поскребышева. "14.06.41 г. Сегодня Сталина в Кремле посетил адмирал Кузнецов. В докладе он упомянул, представив даже статистические данные, о выводе всех немецких кораблей из советских портов и просил разрешения вывести все советские корабли из немецких. "Хозяин" выпроводил его вон. Неужели адмирал не читал сегодняшнее сообщение ТАСС, опровергающее провокационные слухи о нападении Германии на Советский Союз? Всюду - провокации. Все наши враги и ложные друзья пытаются стравить нас с Гитлером в своих интересах".
Когда разразится Великая Отечественная и "вождь народов" только-только начнет выходить из состояния прострации, он вызовет к себе Лаврентия Берию и даст ему поручение связаться с ближайшим окружением Гитлера. Сталину казалось, что летом 1941 года можно вновь повторить весну далекого 1918-го. То есть предложить Гитлеру нечто вроде второго Брестского мира.
Впрочем, об этом и о многом другом в следующих главках моего документального очерка.
ВСЕ УСТАЛИ ПРЕДУПРЕЖДАТЬ РУССКИХ!..
19 июня 1941 года. В Брестской крепости разбирают боевые орудия, чистят, красят. "Никакой войны не будет в этом году", - продолжают в унисон вождю политработники. Но советский военный разведчик по кличке Кармен, прочно осевший в особняке американского посольства в Москве, спешит донести до самого Сталина: "Американская журналистка Алиса Леон-Моутс рассказывает всем в американском посольстве будто фон Вальтер, второй секретарь германского посольства, встретив ее во время визита в американское посольство, сказал ей буквально следующее: "Я сожалею, что дезинформировал вас, указав 17 июня в качестве даты вторжения. Нападение состоится 21 июня".
Вечером, час назад, посол Штейнгардт объявил о том, что все женщины американской колонии в Москве должны быть готовы к эвакуации в ближайшие дни... А. Л.-М. убеждена, что фон Вальтер предупредил американцев о нападении Германии на СССР. Она сказала, многозначительно глядя на меня: "Все уже устали предупреждать русских!"
13 июня 1941 года Кремль получил последнюю предвоенную шифровку из Токио от незабвенного Рамзая - Рихарда Зорге: "Настоятельно повторяю: девять армий в составе 150 дивизий начнут наступление на широком фронте на рассвете 22 июня 1941 года".
Доложили "вождю народов". Какова была его реакция? Она хорошо просматривается на фоне встречи Сталина с руководством Наркомата обороны через четыре дня после донесения Рамзая.
Маршал Тимошенко и генерал армии Жуков торопились к главе советского правительства с тем, чтобы доложить ему об истинном состоянии дел на линиях соприкосновения частей Красной армии с германским вермахтом. В последние мирные дни перед роковым 22 июня гитлеровцы упредили Красную армию в стратегическом развертывании и создании группировки войск. Они сумели занять исходное положение, имея в первом эшелоне 103 дивизии. Красная же армия на западном театре военных действий имела, правда, 170 дивизий. К сожалению, из них в первом эшелоне на глубине до 50 километров от государственной границы мы держали всего 56 дивизий. Нарком и начальник Генштаба хотели обратить внимание Сталина на то, что 103 развернутым гитлеровским дивизиям противостояли всего 56 советских, да и то подавляющее их большинство находилось на зимних квартирах. Военачальники принесли в Кремль особую папку, в которой были собраны наиболее компетентные предложения по скорейшему наведению порядка в приграничной полосе. Требовалась подпись Сталина.
Из воспоминаний Г.К. Жукова
- "Сталин и слушать нас не стал. "Нашелся один наш... (тут "хозяин" употребил нецензурное слово), который в Японии уже обзавелся заводиками и публичными домами и соизволил сообщить даже дату германского нападения - 22 июня. Прикажете и ему верить?"
Да, он не верил никому. Ведь по расчетам разведгруппы Юлиуса Фучика - Анички Ирасковой гитлеровское нашествие должно было совершиться где-то 11 июня. Срок прошел, а войны нет. Как после этого верить разведчикам? Однако странное дело. Из окна сталинского кабинета в Кремле хорошо просматривалось германское посольство, со двора-колодца которого несколько суток перед 22 июня прямо до самого неба поднималось огненное пламя. Гарь и копоть висели над центром Москвы. Это по приказу второго секретаря посольства фон Вальтера днем и ночью сжигались кипы документов.
Что, разве не доложили Сталину из разведупра о том, что тот же фон Вальтер за пятнадцать часов до начала войны отправил самолетом в Берлин свою любимую собаку-боксера? Наша разведка даже знала и о том, что вечером 21 июня всего лишь за семь-восемь часов до войны фон Вальтер лично подготовил всю радиоаппаратуру своего посольства к выводу из строя. А шифровальный материал - к сожжению после получения последней радиограммы из Берлина рано утром 22 июня.
ВОЖДЬ ВПАЛ В ПРОСТРАЦИЮ?
Вот уже много лет из книги в книгу, из радиоэлектронных источников информации и периодики бытует байка, будто под утро 22 июня, когда Жуков разбудил своим тревожным телефонным звонком Сталина и сообщил ему о начавшейся войне, вождь впал в прострацию и несколько суток не приходил в себя. И, дескать, все это время страна наша и ее армия никем не управлялись. Если просмотреть архивные источники и мемуарные воспоминания соратников Сталина и военачальников, то эта байка лопнет, как мыльный пузырь.
На самом же деле от тревожного звонка Жукова и вплоть до 27 июня Сталин титанически работал. Работал так, что, например, за весь день 22 июня не взял в рот ни крошки хлеба, не выпил ни одного стакана чая. Он требовал, чтобы ему до мельчайших подробностей докладывали об истинном положении дел на фронтах. Но далеко не со всеми участками растянувшегося фронта от Баренцева до Черного морей у него была надежная связь. Но с каждым часом поток информации нарастал.
Что мог чувствовать Верховный, когда на пятый день войны он узнает, что лишь в день 22 июня гитлеровцы уничтожили 1200 наших самолетов. Ему докладывают, что в тот роковой день только на аэродромах Западного особого военного округа из потерянных нами за один день войны 738 боевых самолетов 528 даже не успели взлететь в воздух, а были подожжены прямо на взлетных полосах аэродромов.
СДЕЛАЙ НАМ ВТОРОЙ БРЕСТСКИЙ МИР!
Правда, к середине июля вождю все-таки доложат о том, что лишь на Ленинградском направлении враг продвинулся вглубь нашей страны на целых 450 км, что из 170 советских дивизий гитлеровцы полностью разгромили 28, а 72 дивизии Красной армии лишились в боях до 50 процентов своего личного состава и боевой техники. Сталин узнает, что армия лишилась 850 тысяч бойцов и командиров, около 3,5 тысячи самолетов, более 6 тысяч танков и 9,5 тысячи орудий.
А еще на пятый день начавшейся войны, 26 июня, Сталину приходит в голову поистине безумная мысль: предложить Гитлеру через какого-либо посредника что-то наподобие известного Брестского мира 1918 года. Пускай мы отдадим Гитлеру Украину, Прибалтику, Белоруссию и Молдавию. Лишь бы он прекратил с нами войну, а когда, бог даст, окрепнем, заберем назад, как это сделали в 1939-1940 годах, то есть через 21-22 года после Брестского мира.
Со своими мыслями Сталин не вышел на политбюро и правительство. Лишь поделился с Берией, попросив у него помощи в нахождении посредника. Берия ответил Верховному, что, по его агентурным данным, для этой роли может подойти чрезвычайный и полномочный посол Болгарии в Москве господин Иван Стаменов (на снимке).
КТО СОРВАЛ БЕЗУМНЫЕ ПЛАНЫ СТАЛИНА?
Существует несколько версий по поводу срыва сталинского безумного плана. По одной из них, бериевцы вышли на болгарского дипломата, который в течение ряда лет был советским разведчиком (случай беспрецедентный: посол иностранной державы является агентом НКВД!), тот показал им, мягко говоря, кукиш. Стаменов оказался честным славянином, болевшим за русский народ. И вот тогда 27 июня Сталин впадает в прострацию на целых два дня. Об этом и поведал сам Лаврентий Берия, отвечая на вопросы члена специального судебного присутствия Верховного Совета СССР маршала К.С. Москаленко на судебном процессе в Москве в декабре 1953 года.
По другой версии, широко распространенной на Западе в послевоенные годы, якобы до Гитлера все же дошли капитулянтские предложения из Кремля. Но он их начисто отверг, будучи твердо уверенным в полном разгроме Красной армии в ближайшие недели.
Но вот недавно я возвратился домой после второй своей поездки в Болгарию. На родине Ивана Стаменова довелось повстречаться с профессором Вековым, много лет занимающимся вопросами русско-болгарских исторических связей. Он, кстати сказать, и подарил мне публикуемую сегодня в нашей газете фотографию посла - агента Берии.
- К не проясненным вопросам советско-болгарских отношений летом 41-го года, - рассказывал болгарский историк, - относятся утверждения о роли Ивана Стаменова в установлении контактов между Сталиным и Гитлером в дни поражения Красной армии на фронтах начавшейся войны. К сожалению, документы, которые могли бы точно осветить роль Стаменова в отношении осуществления сталинского плана, до сих пор в российских спецхранах ученым не предоставляются. Однако не прошли мимо нас и появившиеся в последние годы воспоминания Павла Судоплатова, бывшего начальника одного из управлений бериевского ведомства. Этот человек лично встречался с Иваном Стаменовым по поручению Сталина и Берии. Он дает свою трактовку событиям, связанным с его встречами с нашим послом в Москве. Дескать, никаких пораженческих настроений у Сталина не было. Хозяин Кремля просто намеревался тянуть время...