НАМ ПРИВЕЗЛИ ИЛЬЮ ИЛЬИЧА
В Петербурге прошли гастроли московского Театра имени Рубена Симонова.<br>
Гастроли московских театров проходят в нашем городе по-разному, но в чем-то они всегда схожи. Как правило, это огромные залы домов или дворцов культуры, где ничего не видно, холодно и билеты дорогие. Столичные гастролеры относятся к своему провинциальному зрителю снисходительно и свысока, вроде как делают одолжение.
Но приезжают из Москвы в Петербург и театры достойные, с трепетом относящиеся к строгой и вдумчивой питерской публике. Среди них - Театр имени Рубена Симонова, порадовавший нас своим стильным проектом "Облом.ок" по пьесе Михаила Угарова "Смерть Ильи Ильича" и по мотивам романа Ивана Гончарова "Обломов".
Это тот самый уникальный случай, когда жалеешь, что перед походом в театр не перечел первоисточник. И когда в принципе понимаешь, что зря, ох, зря сто лет уже не открывал классику.
Это такой спектакль, от которого на душе делается хорошо. Какое-то почти забытое с детства ощущение величия Театра с большой буквы, когда в действие погружаешься с головой, полностью, и на лице отражается целая буря эмоций: вместе с актерами смеешься, плачешь, страдаешь и сжимаешься, радуешься и светишься от счастья.
"Облом.ок" создан с любовью. Он сильный, насыщенный. Он густой, как сироп. Он мощный и яркий. Если завывает буря и на сцене кружится снег, то в дрожь бросает от холода. Когда идет дождь, настоящая вода звонко капает в расставленные по траве тазы. Актеры существуют на сцене органично и работают от души. Герои натурально мокнут под дождем: доктор - обреченно, покорно, "ради практики", а пациент его Обломов - восторженно, как в детстве, хватая капли руками.
Поначалу это вообще непосредственный, наивный, очаровательный ребенок Илюша. Постепенно развивается его "обломовщина", в виде не то болезни ("Болен?" - "Нет, ленив!"), не то состояния ("Я - не мужчина, я - Обломов!"). Обломов говорит вслух все, что на ум приходит ("Что значит "хрен его знает"? Да что он вообще может знать - в темноте, в тесноте, в штанах?.."). Штольц называет Обломова медведем, большим и добрым. Илья Ильич в исполнении Владислава Демченко и вправду - медведь. Рычит, ворочается, морды корчит премилые. Совершенно неуклюже, по-медвежьи, собирается с духом и признается Ольге в любви: стесняется страшно, мучается неимоверно, рык издает звериный - ух!..
Андрюша Штольц в детстве похож на Незнайку: желтая рубашка, зеленый галстук, черные штанишки. Юный Андрей поверх этого носит кирзовые сапоги и кожанку, а повзрослевший, женившийся на Ольге Андрей Иванович одет уж в костюм.
Костюмы в "Обломке" - отдельная песня. Все они - из знаменитой коллекции Петлюры - модного московского художника Александра Ляшенко. За 25 лет он собрал несколько тысяч единиц антикварной одежды и обуви. Смотрятся эти "единицы" на актерах удивительно органично, уместно и неожиданно. Вот доктор - в шерстяном трико, в черном котелке и в некоем подобии войлочных ботинок типа "Прощай, молодость!", юркий, суетливый, услужливый. А как набрал обширную практику, так "спинджак" надел. У хозяйки Агафьи Матвеевны - дивный головной убор в вязаных розочках, настоящий корсет, нещадно стискивающий пышную грудь, уютные трикотажные чулочки с гетрами, практичные, для тепла, и пышные рукава, то и дело обнажающие очаровательные ямочки на локтях. Ольга же словно сошла с дореволюционных фотографий: горжетки, длинные кружевные перчатки, фильдеперсовые чулки, туфли странные, изящные, но добротные... Но краше всех, разумеется, Илья Ильич Обломов: алая атласная рубаха, черные атласные штаны, длинная, в пол, лисья шуба-халат с кистями, лисья шапка с хвостом, бисер в волосах и - босой.
Спектакль поставлен режиссером Сергеем Зуевым в жанре трагифарса. И то: все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Все только и делают, что терзают Обломова, мучают и растаскивают на части. Он то дерзит, то язвит, то шутит, то храбрится, то боится и прячется. В роковой, страстной Ольге его страшат земные и естественные проявления, а в уютной Агафье с ее стряпней, огородом да штопкой он тщетно ищет женственности и загадочности. Захар достает его своим прямодушием и упрямством. Доктор между делом ставит ему диагноз, несовместимый с жизнью: "Ваша болезнь называется по латыни Totus - цельный человек. Прогноз практически нулевой". Обломов сворачивается калачиком и умирает...
Театральная критика так много сделала для развенчания того, чем сама же и кормится, так долго и старательно язвила по поводу искусства театра, что зритель привык думать: раз спектакль хвалят, это, небось, неспроста.
Но верь, зритель, не сомневайся. Ведь если спектакль хороший, об этом не зазорно сказать прямо, откровенно и вслух. И еще: жаль, очень жаль, что спектакль "Облом.ок" короткий - идет всего полтора часа без антракта - и что гастрольный - привезли, показали, разбередили душу... и увезли. А хочется, как в детстве, еще и еще. Потому что это - настоящее. Браво!