ЭРМИТАЖ В МАЖОРЕ
Целую неделю в Эрмитаже звучала музыка.<br>
"Музыкальный Эрмитаж" - фестиваль, заведомо обреченный на успех. Ведь только место его проведения гарантирует особое восприятие музыки, придает праздничную, торжественную окраску. И величайший дворец Петербурга в полной мере становится дворцом, а не музеем, потому что в нем звучит музыка.
Безусловно, Эрмитаж - сокровищница более чем самодостаточная, но все равно старинные интерьеры и великие полотна предстают в ином, новом свете, оживая на глазах. История становится ближе. На прошедшем фестивале это можно было почувствовать, уже когда художественный руководитель фестиваля Сергей Евтушенко в Эрмитажном театре поздравил оператора одного из телеканалов с тем, что он сидит на любимом месте Екатерины Великой. Или когда слушатели под музыку гуляли по парадным залам Эрмитажа, обнаруживая то хор на парадной лестнице, то струнный квартет у знаменитого павлина с часами, то арфистку у "Мадонны" Леонардо да Винчи или виолончелиста напротив "Данаи"... И уж конечно когда в Большом Итальянском просвете Нового Эрмитажа Ольга Бородина исполняла знаменитую арию Далилы из оперы К. Сен-Санса. Жаль только, что после концерта финальная прогулка до гардероба, как говорится memento mori, пролегала через зал с древнеегипетскими мумиями. На ночь-то глядя!
Зато как по-царски в Георгиевском зале зазвучала симфония Моцарта "Хаффнер" в исполнении оркестра Государственного Эрмитажа под управлением Саулюса Сондецкиса! Впрочем, стоит отметить, что это было на закрытии фестиваля. А неделей раньше, на открытии, эту же симфонию исполняли в том же составе в Эрмитажном театре. Вообще, повтор программы - это то, что немного смутило. Например, помимо Моцарта дважды на фестивале были исполнены Симфония си минор А. Вивальди и Ария из Третьей сюиты И.С. Баха. Конечно, оркестр-то один, да и дирижеров немного: в виде исключения на концерте, совместном с Академией молодых певцов Мариинского театра, дирижировал американец Рэнсом Вильсон, а на закрытии Сондецкису помогал швейцарец Карл Антон Рикенбахер. Остальное время пульт бессменно принадлежал литовскому дирижеру. Но все-таки у каждого фестиваля свои поклонники, часть публики (несмотря на недешевые билеты) тоже осталась прежней, и вряд ли никто из пришедших не заметил повторов.
Были в подборе произведений и несомненные плюсы. Например, помимо популярной классической музыки звучали и редко исполняемые произведения - Гуммель и Фильд в интерпретации Полины Осетинской и "Павана" Габриеля Форе в исполнении оркестра Эрмитажа. Последнее - произведение французского автора рубежа XIX-XX веков - смотрелось настолько ново и звучало так проникновенно, что вызвало заслуженный восторг.
Интересным оказалось и джазовое вкрапление в общую классическую программу фестиваля: посреди недели вечер на сцене Эрмитажного театра провели пианист Андрей Кондаков и исполнитель на губной гармонике Оливье Кер-Урио в сопровождении Григория Воскобойника (контрабас), Гария Багдасаряна (ударные) и струнного квартета из оркестра Эрмитажа. Но никаких славных традиций этот концерт не нарушил: их джаз был мягким, неагрессивным, в духе одноименной музею радиостанции.
Из признанной веками классики приятно было услышать "Прощальную" симфонию Гайдна, в которой музыканты, продолжая играть, расходятся по одному. На фестивале она была предварена пояснением о символичности сюжета в наши дни: без музыкантов нет музыки. Но организаторы не претендовали на тот эффект трагичности, который был задуман автором: прощаться в первый день фестиваля, да еще и НЕ в заключение концерта было бы нелогично. Тут, правда, возможен был и другой, пожалуй, еще более логичный выход: переставить порядок произведений в фестивале. Ну да ладно, пускай уж заканчивают на мажорной ноте, раз так повелось! Впрочем, насколько вообще мажорен как композитор завершавший фестиваль Бетховен - это отдельный разговор.