ЗНАКОМАЯ ИСТОРИЯ
Еще одной драмой пополнилась коллекция историй о страстях, рассказанных Борисом Эйфманом, - состоялась премьера его балета "Анна Каренина".<br>
На этот раз музыкальный коллаж к спектаклю хореограф составлял из произведений П.И. Чайковского. В сюжете следовал Л.Н. Толстому, правда, без разработки побочных линий - в центре внимания Эйфмана три персонажа: страдающий от непонимания Каренин, пресытившийся, скучающий от постоянства Вронский и потерявшая внутреннюю свободу, попавшая в зависимость от страстей Анна. Развитие ее образа прочерчено уже к концу первого действия: заходя в кольцо игрушечной железной дороги Сережи Каренина, Анна попадает в замкнутый круг терзаний между долгом, искренним чувством и потерей опоры в выбранном ею пути, и выход из этого круга только один - через поезд... Но следует еще целый акт развития действия. И в финале Анну захватывает в свой водоворот несущийся по кругу кордебалет, воплощение ее мыслей, терзаний, а после этих метафорических кругов-колес предчувствия губительного вихря хореограф отправляет Анну в стихию агрессивного танца под аккомпанемент механических шумов несущегося поезда (причем кордебалет, представляющий этот финальный поезд, очень уж напоминает чекистов из "Красной Жизели").
Красиво найдено в спектакле решение "небалетной" ситуации, изображения взаимного тяготения Анны и Вронского, их мыслей друг о друге на расстоянии: на затемненной сцене поочередно высвечиваются кровать Анны и кушетка Вронского - немой диалог не видя друг друга, после подчеркивания сходства их мыслей и желаний - синхронных движений в разных углах сцены, они соединяются в любовном дуэте.
Все в спектакле Эйфмана как обычно: красивые артисты - Алексей Турко (Вронский), Олег Марков (Каренин) и с невероятно красивыми, поющими линиями Вера Арбузова (Анна), блестяще отрепетированный молодой выразительный кордебалет. И исполняют они вполне привычную для них хореографию. Балетмейстеру впору составлять словарь движений, поддержек, режиссерских приемов из своего лексикона. От спектакля к спектаклю меняется музыка (хотя в пластических монологах героев она часто ничего не решает, да, кажется, и не очень нужна хореографу: страдают персонажи чаще в соответствии с логикой течения мысли хореографа, но не музыкальной ткани), меняется порядок следования друг за другом этих словарных единиц, и, посмотрев очередной спектакль, ловишь себя на мысли о том, что образ нового балета сливается с образами увиденных ранее, и пытаешься вспомнить яркую сцену, запоминающееся решение, чтобы разграничить для себя в памяти сочинения Эйфмана. "Анна Каренина" встала в ряд этих - пусть и эффектных - балетов. Эти давно проторенные пути решения спектаклей принесли Эйфману успех и известность, и сегодня он ими продолжает пользоваться. Что ж - каждый выбирает для себя...