ИРИНА СОКОЛОВА: НИКОГДА НЕ ЗАДУМЫВАЛАСЬ,КАКУЮ ПРОФЕССИЮ ВЫБИРАТЬ
Ее присутствие в ленинградско-петербургском театральном мире всегда отчетливо ощущалось как величина постоянная и связанная со многим ключевыми театральными именами северной столицы. Она начинала с ролей травести в легендарном ТЮЗе еще при Брянцеве, чье имя сегодня и носит театр. Потом настала эпоха Корогодского, и талант Ирины был востребован в полной мере. В ТЮЗ "ходили на Соколову" точно так же, как "ходили на Тараторкина" или "на Шуранову". Эпоха Корогодского кончилась скандальным изгнанием Мастера. Затем наступили времена перемен, когда начальство не знало, что делать с самым знаменитым детским театром страны. <br>
И вновь - уход из театра. Но уже самой Ирины Леонидовны. Поначалу казалось, что "в никуда", а оказалось, что в экспериментальную труппу Праудиня, которая нашла приют в "Балтийском доме". А были еще и неожиданные эксперименты с главным скандалистом постперестроечного отечественного театра Романом Виктюком.
Жизнь на телевидении и в кино складывалась стихийно и нерегулярно, но оказалось, что талант актрисы Ирины Соколовой был самым парадоксальным образом востребован наиболее яркими представителями нынешней ветви российского интеллектуального кино в лице Константина Лопушанского и Александра Сокурова.
В интервью не вместишь всю жизнь, а посему наша неторопливая беседа в кафе Дома актера плавно перемещалась с одного эпизода в биографии народной артистки Ирины Соколовой на другой...
- Ирина Леонидовна, вы ощущаете себя вместе с вашими бывшими товарищами по ТЮЗу единым поколением?
- Безусловно. Особенно после ухода из жизни Зиновия Яковлевича обострилось это чувство единения. Ведь после него остался замечательный театральный центр "Семья". Нам хочется провести вечер памяти Корогодского, поддержать его коллектив. Хотя, конечно, иных уж из наших товарищей нет, а некоторые - далече. Года два назад один за другим ушли из жизни многие наши товарищи. Зиновий Яковлевич тогда с грустью говорил: "Это мои дети! Как страшно пережить своих детей!" Думаю, что черед этих кончин ускорил и его болезнь. Но жизнь продолжается, и тюзовцы еще есть. Нам никак не расстаться. Мы этим живем. Для нас ТЮЗ во времена Корогодского был настоящим очагом, к которому стремились все. Тогда мы не задумывались о том, что там, в этом "котле", варилось. Мы были безумно счастливыми. Помню, как спектакль "Наш, только наш" мы репетировали три недели ночами. Все придумывали сами...
- Без указаний руководства? То есть на голом энтузиазме?
- О чем вы! Никому и в голову не приходило ставить вопрос о дополнительной оплате. Анатолий Эфрос недаром назвал свою книгу "Репетиция - любовь моя". Это был увлекательный процесс. Никогда в жизни не забуду, как мы репетировали "Гамлета". Сам спектакль потом шел не очень ровно, но как мы его репетировали. И с кем! Тоня Шуранова, Николай Иванов, Рэм Лебедев, Юра Каморный и, конечно, Юра Тараторкин. Все наше творчество той поры было на отменном "сливочном масле", а не на суррогатах. ЗеЯ (прозвище Корогодского. - С.И.) вдохновенно вел весь процесс. Все время соскакивал с места, сам все показывал. Его оценки наших ролей были очень жесткими. Ведь после каждого спектакля он собирал рабочие "пятиминутки" и шел "разбор полетов". Даже 500-й спектакль "Нашего цирка" разбирался Корогодским.
ТЮЗ помнят все и везде. Даже в Америке и в Израиле к нам приходили люди, уже немолодые, за кулисы и вспоминали те спектакли, которые видели в детстве. У них просто текли слезы...
- Ваш любимый спектакль в ТЮЗе времен Корогодского?
- У меня ведь специфическое амплуа. И мальчиков приходилось играть, и животных. Но всегда это делала с удовольствием. А из самых любимых моих спектаклей - "Тимми, ровесник мамонта" (с незабываемой Антониной Шурановой) и, конечно, "Кошка, которая гуляла сама по себе". А были ведь еще и "Радуга зимой", и "Бэмби". Вообще-то я и старух люблю играть. В свое время меня даже не приняли в Театральный институт на курс к Макарьеву из-за юного внешнего вида, приняв за мальчика. С пяти лет на сцене я постоянно играла травестийные роли.
- Не надоедало?
- Нет. Никогда себе такого вопроса не задавала.
- Роль великой актрисы Элеоноры Дузе в спектакле Виктюка возникла как попытка сыграть ранее не сыгранное? Осуществить мечту?
- Долгие годы в ТЮЗе у меня всегда было по три-четыре новых роли в сезон. А однажды наступил момент, когда одну пьесу поставили без меня, вторую, третью... И тут меня охватил ужас. "Неужели все?!" - подумала я. Начала сама искать пьесы. Познакомилась с Тамарой Яковлевной Скуй. Она предложила мне поговорить с Виктюком. Он согласился на проект. Так я стала на сцене Элеонорой Дузе.
- И каково быть звездой?
- В этой роли ощущаю свою героиню как огромный метеорит, который пронесся над землей. Та судьба Элеоноры, которая описана в пьесе, в какой-то мере совпадает и с моей. Как и моя героиня, я никогда не задумывалась о том, какую профессию выбрать. Хотя какая я - Элеонора? Но то, что она чувствует на сцене, это мои мысли и чувства. Все мои женщины, которые растили меня - бабушка, родная тетя и мама, - работали в театре. Они дали мне огромный запас жизненных наблюдений и впечатлений, который меня питает до сих пор. Мы ведь уезжали из блокадного Ленинграда, пережив здесь самую страшную зиму. Чудом спаслись. Эвакуацию пережили в Калининской области. Но все это я знаю только из рассказов моих родных.
- Кому пришла в голову мысль превратить актрису Соколову в мужчину?
- Конечно, первым был ЗеЯ. Не забывайте, что мое амплуа - травести. Это был ошеломляющий эффект на сцене. Потом пришел черед Александра Сокурова...
- Вы сразу согласились играть Геббельса в "Молохе"?
- Поначалу сопротивлялась. Но в конце концов дала себя убедить. Как мучилась с гримом - можно рассказывать долго. Помню, как мне предложили для большего эффекта обрить полголовы. Чего не сделаешь ради искусства! Поняла, что я буду себя по-другому чувствовать, и поэтому согласилась. Как я жила и как играла в театре в это время, невозможно рассказать.
- Как работал Сокуров вместе с вами над ролью?
- Мы очень много смотрели хроники. Приходилось читать много мемуаров. Вопросов не задавали. Я понимала, что мой герой - человек изначально больной, хромой, с жуткими комплексами.
- Его вам было жалко?
- По-человечески его мне было жалко. Всегда представляла его как маленького больного человека, который ничего с собой поделать не мог. Можно было представить, что он испытал в детстве. Как он скрывал свою хромоту! Ведь он был идеологом рейха! Хотя он обладал внутренней силой, но это была сила зла.
- А зачем было прятаться за псевдонимом?
- Сокуров попросил меня это сделать, потому что фильм создавался вместе с немецкой стороной, и он очень опасался, что для немцев такая трактовка Геббельса будет слишком радикальной. Но журналисты все пронюхали и об этом написали еще раньше, чем состоялась премьера картины. После нее мне надо было играть Моцарта в спектакле "Моцарт и Сальери". Тут-то и вышла статья под названием "От Геббельса до Моцарта". Александр Николаевич, по-моему, на меня за разглашение тайны серьезно обиделся.
- А что немецкие продюсеры?
- Они так и не догадались, что Геббельса играет актриса.
- Ваша биография в кино складывалась от случая к случаю. Не получалось, не хотелось, не моглось?
- Скорее "не приглашалось". Мы в ТЮЗе были заняты безумно. ЗеЯ со скрипом отпускал на киносъемки.
- Как пригласили вас на роль в фильме Лопушанского "Конец века"?
- Как обычно приглашают на пробы. Самое интересное, что я пробовалась вместе с Антониной Николаевной Шурановой. Но об этом узнала уже на съемочной площадке, когда столкнулась с ней нос к носу. Она так искренне отреагировала: "Кукушка, а ты что здесь делаешь?!" Я растерялась и не знала, что ей сказать. Потом мне позвонили и сказали, что утвердили меня.
- Вас приглашают сниматься в телевизионные сериалы?
- Снимаюсь. Правда, не все еще вышли на экран. Где-то затерялись два сериала.
- О чем они?
- Помню, что в последнем сериале играла любимую публикой поэтессу. Она постоянно выступает в книжных магазинах. Соответственно, и наряды у нее экстравагантные.
- Каково название сериала?
- По-моему, "Красный волк". Как водится, это детектив. Из серии приключений "агента национальной безопасности".
- Вы сами любите читать детективы?
- Обожаю. В ТЮЗе было три заядлых "детективщика" - Лебедев, Шуранова и Соколова. Мы постоянно обменивались новинками. Всю классику тогда перечитали. Притягивал аромат тех стран, где тогда еще не был. Сегодняшний русский детектив невозможно сравнивать ни с Агатой Кристи, ни с Жоржем Сименоном, ни с Чейзом. Читаю Маринину, немного Донцову. Не могу сказать, что они халтурят. Но, как и в сериалах: сначала смотришь с интересом, а потом видишь, как выдыхается фантазия автора. Так и в этих бесконечных потоках женских детективов. Все торопятся. И сериалы снимать, и книги писать.
- Есть роль, которую вы до сих пор не сыграли, но мечтаете сыграть?
- Cтранное совпадение произошло сегодня. По дороге к вам на интервью увидела афишу "Таня. Пьеса Алексея Арбузова". Остановилась и задумалась: "Вот ведь могла бы сыграть, но уже никогда не сыграю". Ночью, когда не сплю, смотрю телевизор. В основном - новости. И очень переживаю, когда вижу, как мучаются животные...
- Какое дома у вас "зверье"?
- Четыре собаки, кошка, птички. Лошадь у нас уже одна была...
- И где же она жила?
- Временно на постое в зоопарке. Это все благодаря заботам моей дочери.
- Она - ветеринар?
- По профессии Ксения - актриса, но работает сейчас в журналистике.
- Что репетируете сегодня?
- "Вишневый сад". Это совместный проект с Центром Корогодского.
- Вы играете Раневскую?
- Да.