БАЛЕТНЫЕ УГОЩЕНИЯ ПОД ЗАНАВЕС "БЕЛЫХ НОЧЕЙ"
В рамках фестиваля "Звезды белых ночей" на сцене Мариинского театра было представлено два интереснейших танцевальных события.<br>
Состоялось знакомство петербуржцев с едва ли не самым нашумевшим балетом последних лет, "Ромео и Джульеттой" Большого театра, и Театром танца Элвина Эйли из Нью-Йорка. Впечатления - на любой вкус: пиршество для глаз в спектаклях американцев и богатая пища для размышлений знатокам и любителям поспорить в спектакле москвичей.
Постановке "Ромео и Джульетты" Большого театра уже полтора года, но до сих пор балет называют "новым". И это понятно: события в нем перенесены в современность и стилистика принципиально иная в сравнении со знаменитой маркой советского балета, "Ромео и Джульеттой" Леонида Лавровского. Хотя в этом балете Большой использовал старый театральный ход времен торжества драмбалета - приглашение для постановки наряду с хореографом и режиссера драмы (так было когда-то и с первым "Ромео"). В новом театрально-балетном контексте соавторами спектакля на изрядно "порезанную" музыку Сергея Прокофьева стали престижный и знаменитый англичанин Деклан Доннеллан и хореограф Раду Поклитару. О спектакле заговорили задолго до премьеры - новые имена авторов обещали кардинально новое зрелище. После премьеры заспорили: одни спектакль не принимали, другие восхищались. Наконец нашумевшую постановку привезли в Петербург...
Этот спектакль хорошо сделан, лаконично, немногословно, внимание зрителей сосредоточено только на узловых сценах, без ненужных, и так понятных, уточнений и мотивировок.
Так в чем же печаль героев, ставших нашими современниками? В спектакле нет враждующих кланов: на сцену выведено только семейство Капулетти, а в уличной драке сталкиваются не принципиальные сторонники семейств, а пестрая городская толпа, лишь волею случая разделившаяся на два лагеря. Отказываясь от некоторых персонажей трагедии (к примеру, родителей Монтекки), смещая акцент конфликта, постановщики вызывают у зрителя вопрос "Зачем?", тем самым побуждая его к размышлению.
Вражды нет, но это не исключает препятствия для юных влюбленных. Оно в закомплексованности, слепой приверженности условностям родителей Джульетты. И убийство Меркуцио в этом контексте - лишь месть Тибальда за испытанную неловкость, нарушение рамок привычного положения: Капулетти во всем себе ставят рамки, Джульетте же испытанная любовь открывает широту мира, и происходит столкновение юных и свободных с искусственностью навязанных норм. И происходит это не в далекой ренессансной Вероне, а где-то рядом с нами, совсем близко, потому что Джульетта носит вполне "уличные" брюки, а на Ромео почти "бытовой" пиджак. Этим оригинальность далеко не исчерпывается: постановщики позволяют себе сделать сцену первой встречи героев в тишине, без музыки - словно замирает вокруг весь мир и неважным становится, что делают вокруг веселящиеся на балу, зрителю показывают самое-самое главное. В центральном дуэте-объяснении (знаменитой сцене "балкона") нет привычных, кочующих из спектакля в спектакль поддержек - Ромео и Джульетта танцуют практически не касаясь друг друга, в этом - напоминание их обреченности, невозможности быть в этом мире вместе. Они в руках судьбы, быть им рядом или далеко друг от друга решает кордебалет, который носит на руках "окрыленных любовью" и страстью героев.
Спектакль этот для молодых, здесь негде продемонстрировать звездные данные. Прима Большого Мария Александрова (Джульетта) здесь просто девчонка, смеющаяся в голос и по-детски косолапая. Непосредственностью, мечтательностью и порывистостью хорош Ромео Яна Годовского. Очень к месту пришлась изысканная пластика Илзе Лиепы в роли леди Капулетти. Убедительны в продолжительном поединке Денис Медведев - Тибальд и Юрий Клевцов -Меркуцио. Но все-таки главная действующая сила спектакля - кордебалет, толпа. Они много и интересно танцуют, они участвуют практически в каждой сцене, являясь связующим стержнем спектакля, создавая непрерывный поток действия, не дробя его на отдельные эпизоды, а добиваясь цельности и логической связанности всех событий. Они "кривляются" в искусственности атмосферы бала, они соединяют и разлучают героев, толкают их на смерть и в объятия друг друга. Одним словом, они действуют.
Если гастроли Большого стали интеллектуальным лакомством для искушенных эстетов - театралов, любителей экспериментов и, при всей слаженности и цельности "Ромео и Джульетты", спектакль остался спорным для многих, то вряд ли кого оставили равнодушными белозубые улыбки, кошачья пластика и завораживающая энергетика красивых тренированных чернокожих тел танцовщиков труппы Элвина Эйли. Даже чопорная петербургская публика оттаяла - зрители аплодировали в такт зажигательным афроамериканским мелодиям, пританцовывали сидя в креслах и награждали овациями не только каждый из спектаклей, но и многие номера в них.
В этой труппе, созданной американцем Элвином Эйли в 1958 году, большинство - чернокожие танцовщики. С самых истоков коллектива особое внимание в репертуаре уделялось негритянским ритмам, Элвин Эйли мечтал о понятности и доступности его спектаклей самым обычным людям, он создавал "популярный балет, который будет отнят у элиты". Сегодня театр танцует постановки разных хореографов. В Петербург они привезли две программы одноактных балетов, разных по краскам и настроению.
Например, в знаменитых "Откровениях" сдержанные в пластическом воплощении, решенные в коричневых тонах мотивы самой ранней музыки, и ослепительная праздничностью и белизной платьев с воланами сцена, воспевающая обряд крещения и очищения, и полная юмора и жизнелюбия часть, посвященная, по словам хореографа, "евангельской церкви и счастью воцерковления".
И везде феноменальная натренированность и сила мышц, фантастическая острота и изобретательность прыжков, фирменная негритянская подвижность бедер и эффект бескостности тела. А главное - во всем этом столько любви к жизни и радости!