НЕОБМАНУТЫЕ ОЖИДАНИЯ
На какие вопросы отвечает постановка "Фальстафа" Верди в Мариинском театре?<br>
Постановкой последней оперы великого Верди Мариинский театр пытается разрешить важную проблему - как ставить позднего, не похожего на себя композитора? Перед смертью Верди как будто возвращается к временам своей молодости, к одной из первых своих опер "Король на час", которая так же, как и "Фальстаф", была написана в комическом жанре, но успеха не принесла. Чем было создание новой комической оперы для композитора: соперничеством с собою молодым в попытке самоутверждения или гуманистическим вызовом недалекой уже смерти? Этого мы никогда не узнаем. Поставленная на Мариинской сцене в 1894-м (всего через год после Италии), опера пользовалась устойчивым успехом скорее в среде профессионалов, но не достигла уровня славы других вердиевских шедевров.
Новый спектакль под музыкальным руководством Валерия Гергиева обещал быть скандальным и стал им, поскольку в современной эстетике между словами "скандал" и "культурное событие" стоит знак равенства, а без этого скандального успеха спектакля просто не заметят. Спектакль действительно поставлен, он не рассыпается, как это часто бывает, концепция режиссера Кирилла Серебрянникова ("нужно что-то другое") очевидна, публика после спектакля реагирует бурно (она заплатила и хочет получить удовольствие). Каждая из шести картин спектакля имеет свое лицо (художник Николай Симонов) и требует перемен декораций, из-за чего всякий раз закрывается главный головинский занавес. Мы увидим здесь, конечно, тренажерный зал с косметическим салоном, кинотеатр для автомобилей и некую общую стальную конструкцию (последняя у Верди и Шекспира называется лес). На сцене царит технократический безудерж: все крутится, вертится, ездит, кроме предметов, пространство насыщено и дополнительными персонажами - фигурами древнеримской комедии, гангстерами, проститутками, танцовщицами и стилистами (хореография спектакля принадлежит Алле Сигаловой). Дамы щеголяют в ярких костюмах (работы Ольги Резниченко и режиссера-постановщика), своей провокативностью дополняющих поведение главных героинь. По всему видно, что режиссеру во что бы то ни стало хотелось ломки стереотипов. Естественное желание. Вышло же как часто и у других режиссеров - постановщик ставил пусть по-новому осмысленную, но все же внешнюю канву спектакля, его сюжет. Действительно, сюжет Арриго Бойто (вслед за Шекспиром) сработал неплохой. Он мог бы стать основой какого угодно "жестковатого" (слово Серебрянникова) решения, вопрос только в том, куда при этом спрятать музыку? "Фальстаф" - это камерная лирическая комедия, любой нажим здесь невозможен, это игра оттенков и полутонов. В этой музыке присутствуют и все градации смеха, нет только тупого зубоскальства. Именно изощренная вердиевская партитура является основой всего произведения. А уже на этот музыкальный фон шекспировской комедии наслаиваются и основная интрига виндзорских кумушек, и контрастная в своем лиризме линия двух юных влюбленных (в спектакле пропавшая), и характеристика главного раблезианского персонажа...
Но, как бы ни утомляли собою режиссерские "распальцовки", с ними можно было бы мириться, если постановщик не обнаруживал бы порой поразительную музыкальную глухоту. Так, блестяще найденный композитором выход из затруднительного для Фальстафа положения, выраженный в заключительной фуге ("Всё в мире шутка"), выводящей действие за пределы театрального пространства, подрывается финальной мизансценой - Фальстаф падает замертво, и никому нет до него дела. Что тут скажешь? Имеющий уши, да заткнет их.
Спектакль явно поставлен на Виктора Черноморцева, замечательного певца, который бы, несомненно, мог передать гуманистический дух этого шекспировского образа, если бы такова была режиссерская задача.