ПАВЕЛ МАЙКОВ: ТЕАТР - ЭТО ЖЕНЩИНА
Он любит слушать тяжелый рок на ревущих децибелах. Он хорошо воспитан. <br>
Ему не нравится, когда его постоянно расспрашивают о Бригаде. Ведь было много другого, не менее замечательного. Например, мюзикл Метро - отправная точка в его карьере. А автомобильная программа Главная дорога на НТВ - совершенно неожиданный поворот в ней.
О МАШИНАХ
- Вы уже полгода ведете телепроект автомобильной направленности. Это очередная актерская работа профессионала Майкова или вы до этого были неравнодушны к авто?
- Всегда любил автомобили. А тут предложили попробовать то, чего я никогда в жизни не делал, - вести программу. И я согласился.
- Какой у вас автомобиль?
- Спортивный, Toyota Selica. Когда я пришел покупать машину, мечтал о BMW. Но машина как одежда. В магазине на манекене вещь смотрится просто шикарно, надеваю на себя - урод. И хороши мы с ней порознь. Тоже самое произошло с автомобилем BMW. Когда сел внутрь, понял, что не смогу на нем ездить. И купил совсем не то, за чем пришел. Кстати, за семь лет это всего третий мой автомобиль. Меняют, случается, и чаще...
- Почему? Человеческое непостоянство сказывается или технические качества людей перестают устраивать?
- Просто кто как относится к машине. Есть такие, кто относится к ней, как к мобильному телефону. Каждые полгода - новая машина. Такой своеобразный понт. Понты ведь дороже денег... А я несколько иначе к автомобилю отношусь. Для меня это своя квартира - дом на колесах. Единственное место в моей жизни, где я могу находиться один.
- Вы что, одиночество так любите?
- Ценю! Ведь когда ты в обществе, все равно надеваешь некую маску. А так можно быть самим собой, не стесняться делать те вещи, которые не всегда позволительно допускать в присутствии посторонних людей. Это можно позволить себе еще только дома благодаря близким. Я совсем не тусовочный персонаж, как может показаться на первый взгляд. У меня есть узкий круг друзей - Вова Вдовиченков, Игорь Петренко, Дима Дюжев. Провожу время с ними. Или в своей машине.
О возрасте
- Тридцатилетие что-то меняет в сознании?
- Сказать, что кардинально - нет. Но думы философские посещают. О смерти стал думать. Кстати, уверен, о ней думать нужно. Ведь единственная гарантия, которую в жизни можно дать, - это что все мы рано или поздно умрем. Это может произойти в любой момент. Поэтому к смерти нужно быть готовым морально.
- Вы родились в Москве, потом пожили в Мытищах, в Киеве, потом вернулись в Москву. Круг замкнулся. Сколь велика была разница между Москвой вашего детства и той, которую вы застали по возвращении?
- За эти годы я Москву измерил работами. И на рынке поработал, и курьером, и в кукольном театре, и на заводе. Получил много разных профессий. Сейчас это не тот город, который был в моем детстве. Изменилась скорость. Москва стала злее, равнодушнее. Здесь всем все равно. И в итоге мы получаем такой город, в котором работает закон джунглей, где выживает сильнейший. Меня напрягает агрессия, которая исходит от людей. С этим сталкиваешься несколько раз на дню. А когда выезжаешь на дорогу, просто через машину.
- Наслышана о том, что у вас обостренное чувство справедливости . Какой может быть реакция на агрессию?
- Не люблю хамство и быдло. Их присутствие на земле очень огорчает. Стараюсь себя сдерживать, хотя обычно в жизни хамство порождает только хамство. Будучи по природе своей взрывным человеком, стараюсь себя сдерживать. Конечно, не позволю себе никакой реакции, если еду с женой или с ребенком, а когда один - возможны варианты.
- Росли вы отъявленным хулиганом?
- Не могу сказать, что был хулиганом. У меня интеллигентные родители: папа - врач, мама - художник. Просто рос я в рабочем квартале и немножечко стеснялся своего происхождения. В тот момент всеми силами старался доказать всем окружающим, что на самом деле я хулиган и драчун. Сейчас случаются отголоски. Человек я очень откровенный и не боюсь сказать людям в глаза, что они из себя представляют. Очень часто это качество приходится душить на корню. Воспитание берет свое. Порой нужно было поставить человека на место, но все это происходило в определенном месте, в определенный момент и... он прошел. Я от этого страдаю, очень сильно переживаю, что струсил и не высказался.
- Сейчас вашему сыну два года, но скоро уже тот возраст, когда он будет выходить гулять во двор. Не страшно?
- Заметили, что теперь перестала существовать такая прекрасная черта наших дворов, когда из окон кричали: Павлик, пора обедать! - этого больше нет. Потому что дети уже перестали играть на улице. С такой скоростью идет теперь развитие общества и совершенно непонятно, в какую сторону, что неизвестно, какими будут дворы, когда подрастет мой сын. Может, все будет вообще, как в Пятом элементе.
- Хочется спрятаться от прогресса в деревню, в глушь, в Саратов , махнув на все рукой?
- У нас дача на море, но это только летом. Раньше мог уехать, когда захочу. А теперь слишком много гнетет, слишком много тщеславия. Для человека, наверное, это не очень хорошее качество, а для артиста оно просто необходимо. Если бы я не был тщеславен, я бы своей профессией не занимался. Так все взаимосвязано.
- Вашему тщеславию жизнь легко покорилась?
- Я должен был побиться. Мне ничего просто так не давалось. О поступлении мы уже говорили. Меня спрашивали: Молодой человек, вы театр любите? Может, лучше вам тогда гримером стать или осветителем? Это был сильный удар по самолюбию. Когда я окончил институт, меня не взял ни один театр, кроме театра Сфера . Там я проработал год. Сказать, что он был хорошим, не могу. И только после этого появился мюзикл Метро. Когда ты молодой и таких, как ты, очень много, а мест очень мало и большинство уже занято, необходимо каким-то волшебным образом дать понять людям и себе, что та ячейка, на которую ты претендуешь, действительно твоя. Чтобы в тебя поверили и сказали: Ты достоин .
О ШОУ-БИЗНЕСЕ И ПУБЛИКЕ
- Отечественный шоу-бизнес, частью которого вы давно являетесь, заставляет как-то меняться, подминает под себя или вам, напротив, комфортно?
- Стараюсь оставаться самим собой и не надоедать своим присутствием зрителю и тусовке. Чтобы хотели. Ощущение, что должен быть некий дефицит общения. Потому что когда наступает перебор, это противно. Все мы знаем людей, которые появляются каждый день по нескольку раз во всех передачах, во всех журналах одновременно. Он и тут, и там. И как успевает - непонятно. А работать-то когда?
- Из-за прессы когда-нибудь страдали? Испортила она вам что-нибудь в жизни?
- Настроение портит постоянно. Потому что всем все время нужен скандал. Пусть ты талантливый и замечательный, но вокруг тебя нет скандала и все у тебя хорошо, ты уже неинтересен вместе с твоей глубокой внутренней жизнью и гениальными мыслями. Им интересно, кого Киркоров куда послал и с кем у Пугачевой роман. Это раздражает.
- Может быть, это, как Чехов говорил, веяние времени, желание общества, публики и толпы?
- Безусловно. Мне бесконечно дорого то время, которое я не застал и в котором артисты были небожителями. Про них ничего не знали, в их жизнь не лезли. Ходили слухи и легенды, но граница между зрителем и артистом была довольно велика. Сейчас ее нет, ее стерли фабриками звезд, домами-2 , выкриками, что любой может стать артистом.
- В чем вам не нравится принимать участие?
- Я никогда в жизни не пойду петь на эстраду. На опыте моей сестры Анастасии Стоцкой я немного знаю правила, законы этого закулисья, всю его жуткую кухню. Там все так грязно! Ребенка своего я туда ни за что не отпущу. Еще во всяких халтурных сериалах не снимаюсь. Недавно предложили сериал, там было около ста серий, и я отказался. Знаете, если больше пятнадцати серий за короткий срок - мне там делать нечего. Это халтура! Зачем на нее тратить время? Лучше уж я схожу в кино или в театр. Но в театр я почему-то не могу пойти просто с кондачка. С театром вообще у меня сложные взаимоотношения, хотя изначально я театральный актер, выпускник ГИТИСа.
Если представить, что театр - это женщина, можно сказать, что у нас идет продолжительный бурный роман. Это встречи и расставания, сборы вещей и отъезды к родителям, снова встречи и примирения - ...будь ты проклят, я люблю тебя... Поэтому в театр я хожу как зритель только к друзьям, которые меня приглашают на премьеры.
- На труса вы не похожи. И все же, чего вы в жизни боитесь?
- Стараюсь ничего не бояться. Обычно как только боишься - оно сразу и происходит. Мысль все-таки материальна. Все в этом мире не так просто. Кстати, если проследить структуру жизни в целом, и вообще любой жизни, она раскладывается по одной и той же схеме: рождение, развитие, старость, смерть. Мир родился, он развивался, а сейчас он старый и скоро умрет. Поэтому с какой скоростью будет развиваться болезнь - пока непонятно. Мы неправильно живем. Это выражается в той пропаганде, которой нас пичкают и зомбируют и которую мы принимаем. Я борюсь своими методами - не снимаюсь в плохой рекламе и живу по совести.