ЮЛИАН ПАНИЧ: "Я - ЧЕРЕПАХА. ЭТО МОЙ ОБРАЗ"

Четыре истории, рассказанные Юлианом Паничем корреспонденту "НВ"<br>

Юлиан Панич - актер, режиссер, выпускник московского Щукинского училища, в 50-е годы работал в ленинградских театрах и на телевидении. С 1972 года бывший "советский положительный киногерой" Юлиан Панич оказался в эмиграции и стал диктором радио "Свобода". Во время перестройки супруги Юлиан и Людмила Паничи получили возможность приезжать на родину, а недавно поставили в Петербурге два замечательных спектакля: "Шут Балакирев" в Театре им. В.Ф. Комиссаржевской и "Сыч и кошечка" в театре "Русская антреприза" им. Андрея Миронова. ИСТОРИЯ ЖИЗНИ. Я НЕ ЗНАЮ СВОЕГО ИСТИННОГО ПРИЗВАНИЯ - Мы с Людмилой как-то не приспособлены к современному миру. Эмиграция дала нам независимость ценою не будем говорить какой крови, грусти и обид. Эмиграция приучила нас ни на кого не надеяться и ни у кого ничего не просить. Это бессмысленно. Можно просить только Бога, чтобы он тебя не обидел. И это не поза - это позиция, которую я унаследовал от своего отца и деда. То, что я не потерял лица и до сих пор могу работать, а не искать виновных во всех изгибах моей судьбы, - конечно, заслуга удивительного времени, в которое мне пришлось жить. Времени, по которому я уже начинаю с грустью ностальгировать. Я родился, когда в России был голод, но выжил. Была война, летели бомбы, горел эшелон, в котором я ехал, - но меня не убили. Я пережил голод в Сибири, всерьез заболел типичной актерской болезнью - язвой желудка, перенес несколько операций, но выжил и там. Это великое счастье. Мне не повезло, может быть, в том, что я очень долго искал свое истинное призвание. Я его и по сей день не знаю. Может быть, я - гениальный сапожник или потрясающий мужской портной, только не реализовавшийся. Кто знает, что в нас вложено? Я только что закончил огромную работу - написал серьезную книгу о человеке и о времени. Я пытался понять и сформулировать, что такое старение, что такое мудрость. В этой книге есть фотография моей тети, красивой украинской девушки Юли с толстой косой. Мой дедушка, будучи главой Коллегии присяжных заседателей, отправил ее в Женеву учиться на врача. Она вернулась социал-демократкой, революционеркой и была расстреляна восставшими красными солдатами в 1918 году. В ее честь я получил свое легендарное имя Юлиан. А мой отец был своего рода "рекордсмен Советской армии": в подполковничьем чине целых одиннадцать лет! Это считалось тогда дикостью. Он не был приятен в общении, скорее неудобен, и многих раздражал. Но зато он был отличным специалистом, его терпели. Хорошо хоть не посадили! ИСТОРИЯ ЛЮБВИ. У НАС БЫЛ УДИВИТЕЛЬНЫЙ СГОВОР - Существует расхожее мнение: дескать, в театре и в кино семьи часто распадаются. Ведь в театре все на глазах, на повышенных эмоциях. Но возьмите Николая Симонова: красивый и громадный, как зверь, всю жизнь прожил с одной женой. Или Николай Черкасов: при всей своей популярности прекрасный был семьянин. Они занимались делом, а не беготней за юбками. У нас с Людмилой было по-другому. У нас был удивительный сговор. Вернее, нам даже некогда было сговариваться. Просто однажды вечером 5 мая я зашел в Вахтанговское училище, которое за год или два до этого закончил. Был очередной показ студенческих работ. На сцене появилась девушка-толстушка. Играла она очень смешно, и мне понравилось. А потом она сняла с себя ватную дребедень, которой было обложено ее тело, и я увидел... то, что увидел. В этот же вечер я позвонил ей и схитрил совершенно дешевым, таким "актерско-мужским" способом, что работаю в кино, что у меня есть возможность порекомендовать молодую актрису, и не могу ли я зайти, взять ее фотографию. Нет уж, ответила она, я сама принесу ее завтра. Нет, говорю, сегодня, потому что ночью я улетаю в Киев. Когда я пришел к ней, было десять часов вечера. Утром я вышел купить хлеба, мы сделали салат, и вот уже 50 лет живем вместе. Конечно, у нас начались сложные дни. Нужно было решать очень много вопросов: где жить, в каком театре работать, чем заниматься. Я был неудовлетворен своей работой в ленинградском Театре драмы имени Пушкина - тем, что я играл всегда в тени Игоря Горбачева. Людмилу взяли в театр в Москве, но она приехала в Ленинград, чтобы поддержать меня. Ну и сын здесь родился. Потом мы с Людмилой вместе перешли работать в Театр имени Ленинского комсомола, а потом вместе ушли оттуда, вместе создавали театр "Ленинград-65". На телевидении пришли уже сложившейся режиссерской парой. Нам повезло: нас всегда "били" вместе - критиковали, ругали, запрещали наши фильмы. И чем больше "били", тем мы плотнее сцеплялись. Настолько, что вместе решили эмигрировать. У нас не было внутренних противоречий, и так все сложилось, что я даже не представляю, что значит быть одному. С 25 лет и вот уже полвека я только в совещательных интонациях могу думать о творческих, человеческих или бытовых вещах. ИСТОРИЯ ПУТЕШЕСТВИЙ. ВСЕ ДЕНЬГИ УШЛИ НА САМОЛЕТЫ И ПОЕЗДА - Мы всегда любили путешествовать. Пока долго были "невыездными", объездили весь Союз: и на Урале побывали, и в Сибири, выступали перед заключенными и амнистированными. Иногда нас спускали прямо в шахту, и мы работали по три концерта подряд, не выходя на поверхность. А после эмиграции мы объездили почти весь мир. Мы и денег-то не скопили только потому, что мы их профукали на самолеты и поезда. Зато знаете, какое счастье теперь вспоминать об этих путешествиях! А главное - мы везде знакомились с людьми. У нас была совершенно потрясающая история в Аргентине. Можно сказать, новелла. Нас поселили в отель, где женщина-администратор говорила по-немецки. Мы подружились с ней. Выяснилось, что она ни больше ни меньше как правнучка Генриха Шлимана - того самого немецкого купца, путешественника и археолога, который открыл Трою. А отец ее - эсэсовский офицер, врач, который служил в концлагере, поэтому семья бежала в Латинскую Америку. Или вот еще одна история. У нас была малярша Грейс - она с ребенком под мышкой, да еще брюхатая, приходила красить дом, который наш сын построил в Коннектикуте. Местный священник сказал: "Дайте подработать бедной женщине!" Однажды она подошла к нам и спросила, на каком языке мы между собой разговариваем. Мы сказали: "На русском". Она говорит: "Знаете, у меня тоже есть русские корни". И на следующий день принесла маленький альбомчик. Мы его листаем - и у нас просто мурашки по телу: он с дарственными нежнейшими подписями Шаляпина, Рахманинова, композитора Кюи, дирижера Зелоти... Мы очень хотели, чтобы этот альбом передали в какой-нибудь российский музей, но она сказала: "Нет, это мое". А недавно позвонил наш сын и говорит: "Ребята, обалдеть можно! По телевизору показывают открытие юбилейной выставки в Третьяковской галерее. Собрали всех прямых наследников Третьяковых, и наша Грейс оказалась потомком Третьякова!" Хотя даже не подозревала об этом. ИСТОРИЯ ДОМА. ПЕРВОЕ, ЧТО СКАЗАЛ НАШ ВНУК: "ЛЮБЛЮ ДОМ" - Мы очень большие молодцы с точки зрения быта: у нас всегда была крепкая семья и хороший дом. Наш внук, которому сейчас 2,5 года, сказал первую фразу: "Люблю дом". Любимый и уважаемый нами сын - английский писатель Игорь Панич, который когда-то учился в Нью-Йорке в школе Ли Страсберга, был актером и вообще много сменил профессий. Жена его окончила Сорбонну, она филолог. Нашей внучке 10 лет, она говорит по-русски, по-английски, по-французски и еще учит китайский. У нас есть собственный дом, который мы отстроили практически своими руками на земле Франции, есть квартиры в Америке и в Москве, потому что мы живем и там, и здесь. К сожалению, нет квартиры в Петербурге. Мы пробыли бы здесь какое-то время, но снимать квартиру - это мало того что дорого, так еще и неудобно. Живем мы небогато, миллионов у нас нет. Но мы достаточно, слава Богу, социально обеспечены: получаем американскую пенсию и сдаем квартиру в Москве. Мы об этом всегда честно говорим. Почему-то считается, что на радио "Свобода" мы зарабатывали какие-то сумасшедшие деньги. Это не так. Сегодня мы - простые американские пенсионеры, на жизнь нам хватает. КСТАТИ Недавно Юлиан Александрович сыграл роль ведущего и корреспондента в фильме Людмилы "Юлиан Панич. Дорога домой". Он задавал немцам, французам, русским один и тот же вопрос: "Где твой дом?" Вспомнил про громадную черепаху Генри Мура, знаменитого английского скульптора, и в финале фильма сказал: "Я всегда там, где мой дом и где дом людей, с которыми я встречаюсь. Я - черепаха, это мой образ. Я свой дом несу на себе. Он тяжелый, неудобный. Но я не верю ни во что другое".