"В КАЖДОМ ТЕАТРЕ - СВОЯ "ЧАЙКА"..."
Успехом театр может быть обязан и дипломному спектаклю
Почти сорок лет служит в театре "Балтийский дом" народный артист России Вадим Яковлев. Театралы Петербурга знают его и любят. Киноманам он тоже хорошо известен. А по мере продвижения в теле-
эфире сериала "Агент национальной безопасности" актеру все чаще и чаще приходится останавливаться на улице, чтобы дать автограф. Он никому не отказывает. Но сегодняшний разговор с Вадимом Яковлевым посвящен, конечно же, прежде всего родному театру.
НА ТРОИХ НЕ ДЕЛИТСЯ
- Вадим Васильевич, почему вы выбрали именно Ленком?
- Я закончил ЛГИТМиК в 1967 году, учился на курсе Товстоногова. Это был очень знаменитый курс, на котором были поставлены "Зримая песня" и "Вестсайдская история". Со всего курса Товстоногов пригласил в БДТ только меня. Но в это время у директора театра Ленинского комсомола появилась идея перенести к себе эти два наших дипломных спектакля. Тогда в театре не все было благополучно с репертуаром и наполняемостью зала, да и молодежь была нужна. Но в БДТ на меня уже была заявка. Тогда я пошел к Георгию Александровичу посоветоваться, что мне делать. Он сказал: "Идите в Ленком, а как станет худо, возвращайтесь ко мне". Я пришел в Ленком и как-то сразу стал много играть, и притом несколько лет оставался в труппе самым молодым. На наши дипломные спектакли было не попасть еще в то время, когда они шли в институте, а когда "Зримую песню" и "Вестсайдскую историю" перенесли сюда, билеты на них стали спрашивать еще от метро "Горьковская". На самом деле здесь существовала сильная труппа, сформированная еще Товстоноговым, но большого внимания со стороны зрителей к ней не было. Театр оказался незаслуженно забыт, и наше появление только подхлестнуло интерес к нему. Когда мы пришли, здесь образовалась режиссерская коллегия - Воробьев, Товстоногов-младший и Ермаков. Однако со временем начались трения среди режиссеров, выяснения, кто здесь главный. В результате триумвират распался, и театр начал затухать. Так продлилось до прихода Геннадия Михайловича Опоркова.
- Чем он отличался от других?
- Опорков - это режиссер со своим видением, со своими очень высокими запросами в отношении вкуса. Он не мог сразу ломать репертуар, да и не дали бы ему. Вопрос в том, в каком качестве эти спектакли стали выходить. А потом, драматургии, которая интересовала Опоркова, тогда, по сути, не было. И поэтому он взялся за инсценировки: "Две зимы, три лета", "По ком звонит колокол"... Пьеса "Утиная охота" впервые в стране поставлена именно у нас по желанию самого Вампилова. Начальство Геннадия Михайловича не очень любило. Приходилось ходить по инстанциям и защищать его, пропихивать тот репертуар, который был нужен.
УЙТИ, ЧТОБЫ ВЕРНУТЬСЯ
- Почему же вы на несколько лет ушли в другой театр?
- После Опоркова пришел другой режиссер. Он был профессионалом, но... До этого у нас была совершенно удивительная атмосфера. Все спектакли рождались коллегиально. Можно было поспорить, убедить режиссера, как будет интереснее и удобнее. А этот человек оказался диктатором. Спектакли четко продуманы, шаг влево или вправо не допускался. Я один раз у него сыграл, потом второй, но сам же видел в этих спектаклях больше интереса и возможностей. Когда стали репетировать "Женитьбу Белугина", у меня была главная роль. До премьеры оставалось дней 10, и тогда меня как будто пронзило: я буду играть чужой рисунок, с которым категорически не согласен. Этим спектаклем я зачеркиваю то, что наработано за 25 лет. Поэтому я подал заявление и ушел в Пушкинский театр. После этого труппу покинули 32 самых играющих человека - весь костяк
театра.
- А что побудило вернуться?
- Когда ушел тот человек, появился Глазков - режиссер нашей, товстоноговской, школы. Он и предложил мне вернуться. Я, конечно, согласился, поскольку чувствовал себя чужим в Александринке. Потом режиссером нашего театра стал бывший актер Владимир Тыкке. С Эрой Зиганшиной мы играли в его постановке "Наедине со всеми", которая шла по всей России.
Кстати, перед тем как главным режиссером стал Тыкке, некоторое время на этом месте был Исаков. С ним мы решились на лихой эксперимент. Поставили спектакль "Ревизор", где Городничий сам пишет письмо, запугивает всех и предлагает пустышке Хлестакову стать ревизором. Изменился поворот, но не поменялось ни слова в пьесе.
...И АФОНЮ ОТДАЛИ КУРАВЛЕВУ
- Вадим Васильевич, свое амплуа вы могли бы определить?
- Я никогда не был в рамках определенного амплуа. Приходилось играть и Ленина, и Гитлера, и Павла I, и Александра I, и официанта в "Утиной охоте"...
- А самую запомнившуюся роль могли бы отметить?
- Как говорится, в каждом театре - своя "Чайка". У нас тоже она шла. Это был уникальный спектакль по своей форме, по составу актеров. Я там играл Тригорина, Зиганшина играла Аркадину. Но в целом состав актеров не раз менялся. А если так происходит, то что-то пропадает. Спектакль игрался на малой сцене, так что чувствовалось скрытое общение, игра в игре. А ее же строить надо. Так что сохранить спектакль, к сожалению, оказалось невозможно.
- Как вам удавалось совместить такую напряженную работу в театре со съемками в кино?
- Меня начали брать на кинопробы еще во время учебы в институте. Но загруженность была очень большая, так что на съемки времени не хватало. Первым фильмом с моим участием стал "Угол падения", где я играл чекиста. После этого пришлось играть других чекистов, парторгов, военных. Но работа в театре, как правило, не позволяла надолго уезжать из Питера. Так "ушла" от меня главная роль в фильме "Афоня" - съемки проходили в Москве.