НИКОЛАЙ ГОДОВИКОВ: "Я ДАВНО УЖЕ НЕ ПЕТРУХА!"
Пройдя через все круги ада, герой "Белого солнца пустыни" вернулся в кино<br>
Николай Годовиков проснулся знаменитым после выхода на экраны фильма "Белое солнце пустыни". Казалось, его ждет блистательная актерская карьера, однако судьба распорядилась иначе. Он успел побродяжничать, трижды сидел в тюрьме, а однажды его чуть не убили. И все же Николай Годовиков сумел вырваться из этого ада и сегодня начинает потихоньку возвращаться в профессию.
"ОПЯТЬ ЭТА ИКРА!"
- Николай Львович, как вы попали в кино?
- Приятель услышал по радио объявление, что набирают подростков на съемки, вот и потащил меня с собой. Причем он в последний момент испугался, а я решил: раз приехал, нужно попробовать. Первый тур прошел легко, а на второй мог и не доехать: по дороге на "Ленфильм" в магазине украл на счастье лотерейный билетик, а какая-то бабуля это заметила. Забрали в отделение, позвонили моему инспектору (я ведь на учете в детской комнате милиции состоял), она приехала за мной. По дороге домой говорю: "Тамара Александровна, отпустите, мне на пробы надо,
обещаю, что больше ничего не натворю!" Она высадила из машины: "Иди, снимайся, артист!"
- Пробовались вы тогда в "Республику ШКИД"?
- Я должен был играть в фильме Воробья. Режиссер Геннадий Полока, против всяких правил, показал мои кинопробы и спросил: "Нравишься себе?" - "Конечно!" - "Считай, что Воробей твой". Но меня зарубил худсовет, на роль утвердили Славу Романова. Не получилось у Геннадия Ивановича выполнить свое обещание, и он как человек глубоко порядочный на съемках старался засунуть меня во все эпизоды. Был такой момент в фильме, где я играю сразу две роли: "шкидовца", который танцует на балу, и беспризорника, из-за забора наблюдающего за происходящим. Саша Кавалеров однажды сказал: "Как же так, я главную роль играю, а Годовиков в кадре чаще меня появляется?!"
- На съемках "Республики ШКИД" состоялось ваше знакомство с Павлом Луспекаевым...
- Скорее встреча. Знакомство состоялось уже на "Белом солнце пустыни", где при первой встрече Павел Борисович меня поразил, сказав: "А я тебя помню, ты в "Республике ШКИД снимался!" Какое-то время я называл его по имени-отчеству и на "вы", пока однажды Луспекаев не сказал: "Хватит, зови меня дядя Паша и на "ты", понял?" На площадке я всегда старался быть рядом. У дяди Паши на обеих ногах были протезы на полступни, и передвигаться ему было больно. Помню, после какой-то сцены подошли мы к морю, он говорит: "Сними с меня сапоги. А теперь отстегни протезы". Сел, ноги в воду опустил. Смотрю, а у него в глазах слезы стоят. Он перехватил мой взгляд: "Об этом - никому ни слова!"
- А Луспекаев как старший товарищ вам профессиональные советы давал?
- Когда снимали сцену с икрой, дядя Паша объяснил мне, что такое исходящий реквизит. (Смеется.) Говорит: "Вот сейчас будет последний дубль, и все набросятся на эту икру, а ты без ложки! Быстренько дуй в столовую!" Я чего-то замешкался, и тут Мотыль говорит: "Спасибо, съемка окончена", и все двинулись к лоханке. Луспекаев икру собой прикрыл и кричит: "Мне не очень нравится, что получилось, давайте сделаем актерский дубль!", а сам мне знаки подает: беги, мол, за ложкой. Словом, из всей съемочной группы только мы с дядей Пашей ели ложками. Кстати, мало кто знает: была и вторая банка икры. Для съемок она не пригодилась, поэтому ее мы опростали у реквизиторов под водочку.
"НАСТОЯЩИЙ ПОЛКОВНИК"
- Известно, что жен из гарема приходилось изображать солдатам, участвовавшим в съемках, потому что актрисы не выдерживали жары. Но мало кто знает, что вы однажды тоже примеряли женское платье.
- Было дело... Во время съемок ко мне в номер подселили одного командировочного, полковника. Мужик сразу начал интересоваться, не могу ли я его с какой-нибудь девушкой познакомить. Я решил над ним подшутить, прибегаю к девчонкам нашим, объясняю ситуацию. Они говорят: "Давай-ка, мы лучше тебя загримируем". Сделали мне прическу, раскрасили под девушку легкого поведения, в платье нарядили и отправили. Прихожу в номер, а у полковника там цветы, выпивка, фрукты. Начал он за мной ухаживать, я пококетничал немного, чувствую: пора ноги уносить. Говорю кавалеру: "Надо пойти к коридорной, договориться, чтобы она нас не беспокоила!", а сам удрал к девчонкам. Мы посмеялись и на радостях отправились в ресторан. Я переодеваться не стал, продолжаю играть роль. Местные джигиты в стойку стали. Сидит за столиком женская компания, но шампанское посылают только мне. Словом, был полный триумф.
- И чем история закончилась?
- Кто-то "стукнул" обо всем Мотылю, и самый разгар представления он появился в ресторане. От злости весь пятнами пошел, говорит: "Николай, я прошу тебя уйти отсюда!" Я поднимаюсь из-за стола, но из образа не выхожу. Так и ушел, призывно покачивая бедрами. Позже мне рассказали, что, увидев мою походку, Владимир Яковлевич сам не смог удержаться и рассмеялся. Я быстренько переоделся, помылся, возвращаюсь в свой номер, а там полковник рвет и мечет: "Вот засранка, на халяву наелась, напилась и слиняла". Я сначала собирался во всем сознаться, но вижу, мужик не в себе, убить может. Рассказал ему только через несколько дней, посмеялись вместе.
- В картине Абдула заколол вашего Петруху, а спустя восемь лет похожая история была уже с вами в реальной жизни?!
- Было дело, только вместо штыка фигурировала "розочка" от бутылки. Одному "отелло" померещилось, что его сожительница крутит со мной любовь. Мужик шарахнул меня бутылкой по голове, после чего ударил "розочкой" в грудь. Было задето сердце, легкое пробито. Шрам во всю грудь остался. Впоследствии я часто вспоминал один разговор с Мотылем. Когда снимали сцену, где моего Петруху убивают, Владимир Яковлевич все время спрашивал, почему я не кричу, я оправдывался: мол, меня никогда не кололи в грудь штыком, не знаю, как это... Теперь знаю!
"У НАС СВОИХ УРОДОВ ХВАТАЕТ!"
- Говорят, именно это ранение поставило крест на вашей актерской карьере?!
- После ранения было сложно устроиться на работу. Меня ж не долечили! На груди вот такие свищи! Гной хлестал, как из водопроводного крана! Торчали нитки из швов... Куда ни приду устраиваться, по пояс разденусь: "Что у вас там?" А там гной. "Да вы что?! У нас своих уродов хватает!" Если бы остался в больнице, пролежал бы там не меньше четырех месяцев, дали бы инвалидность, никто бы тогда не посадил меня за тунеядство. А так мой лечащий врач ушла в отпуск, заменил ее парень молодой, он и уговорил: мол, ты же на ногах, давай тебя выпишем! Я согласился по глупости, а тут участковый, говорит: "Ты 4 месяца в году не работал, значит, тунеядец". Я его спрашиваю: "Зачем посадить хочешь?" А он: "Меня жаба душит! Ты один живешь, 25 метров комната. А я с семьей, жена и ребенок, на 18 метрах". Словом, меня посадили, быстренько выписали из комнаты.
- После первой "ходки" не удалось вам вернуться к нормальной жизни?
- Какое там! После зоны дали мне направление на Приозерский целлюлозно-бумажный комбинат. Приехал, там говорят: "На работу возьмем, только сначала пропишись и на воинский учет встань". Прихожу в военкомат. Говорят: "Поставим на учет, но вы сначала пропишитесь". А в паспортном столе: "Встаньте сначала на воинский учет". Замкнутый круг. Про еду даже не говорю, курить нечего было. Помню, как-то украл две пустых бутылки, сдал их и папирос себе купил. В результате связался с ворами, те накормили, приодели и еще 500 рублей дали. А потом одному из них понадобился подельник для кражи, я сам вызвался. Финал - новый срок, отсидел четыре года под Вологдой. Была и третья ходка.
- Но в конце концов вам все же удалось "соскочить"?
- На третьей ходке в "Крестах" свела судьба с одним авторитетным человеком. Он мне сказал: "Тюрьма - не твое. Хватит ерундой заниматься, "откинешься" - позвони". Освободился я, побомжевал месяца четыре, каждый день упорно звонил, в конце концов дозвонился. Человек этот взял меня под свое крыло, с его подачи я стал жить по-другому. Иначе не известно, как бы дальше жизнь сложилась. Хотя для себя я давно решил, что всю жизнь бомжевать не буду. Что-нибудь бы сделал, чтобы вырваться из этого круга. Кстати, и с нынешней женой я благодаря ему познакомился. Как-то позвонил по одному телефону, который он мне оставил, услышал приятный женский голос. В итоге перезванивались мы две недели, потом я говорю: "Надо знакомиться!" Взял шампанского, торт, цветы и приехал. С тех пор так и живем вместе, уже больше 10 лет.
"Не люблю торговать лицом"
- А как в профессию удалось вернуться?
- После третьей ходки я на "Ленфильм" просто не ездил, неудобно как-то было. А там ходили слухи, что я спился, убили меня и т. д. Словом, возобновить отношения с кино долгое время не получалось. А потом один из приятелей все же затащил меня на студию, с тех пор и начал понемногу сниматься.
- Последняя ваша роль, которую могли видеть зрители, это Коршиков в сериале "Прииск". После этого где-то еще удалось сняться?
- Была еще небольшая роль в "Операх", а сейчас, увы, происходит творческий простой. Один из очень известных питерских актеров как-то сказал мне: "Коля, для того, чтобы тебя звали сниматься, нужно почаще торговать лицом!" А я этого не люблю. Словом, пока зовут лишь на какие-то кастинги. Но я надеюсь, что еще буду сниматься. Человек жив надеждой!
- Жизнь обошлась с вами круто. Нет ли обиды на судьбу?
- С одной стороны, обижаться по большому счету нужно только на себя. Ведь если бы я нормальный образ жизни вел, неужели какой-то участковый смог бы меня вот так просто посадить? Может быть, не ранил бы меня тот "отелло", и ничего бы остального не было. С другой стороны, желания переписать жизнь набело нет. Едва ли я ее прожил бы насыщенно. А так - столько впечатлений!